Мы можем заложить основы мирных взаимоотношений, и это обязательно будет сделано. Однако сохранение мира в долгосрочной перспективе, наполнение его живым содержанием – дело самих народов.
Наш народ сам в свое время прошел через освободительную войну и период послевоенного устройства и по своему опыту знает, с какими большими трудностями может быть связан этот процесс. Нам известно, что послевоенный переходный период – тяжелое время для любой страны. Наша собственная революционная война
[120], как писал один американский историк, оставила за собой «вихрь беззакония и пренебрежения к человеческой жизни». Достаточно вспомнить, что в то время поднимались разного рода сепаратистские движения – в штатах Вермонт, Пенсильвания, Вирджиния, Теннесси, Кентукки и Мэн. В Массачусетсе и Нью-Гемпшире вспыхивали или назревали мятежи. Мы постепенно сами справились со всеми трудностями, и народы освобожденной Европы, столкнувшись со сложными проблемами переходного периода, со временем также сами их преодолеют.
Мир можно установить и в дальнейшем поддерживать только при твердой воле свободолюбивых народов, которые стремятся сотрудничать, помогать друг другу, с уважением и терпимостью относиться к особенностям каждого, стараться понять позицию и чувства других.
В будущем устройстве мира необоснованное употребление силы – то, что имеют в виду, когда говорят о «политике с позиции силы», не должно быть решающим фактором международных отношений. В этом – самая суть принципов, за которые мы выступаем. В демократическом мире, как и в демократической стране, сила должна быть сопряжена с ответственностью. Применение силы во всех случаях допустимо только в интересах общего блага.
После Первой мировой войны, разочаровавшись в ее итогах, мы отказались от надежды на достижение более прочного мира, потому что нам не достало мужества исполнять свои обязанности в международной жизни, которая действительно была далека от совершенства.
Мы не должны допустить, чтобы это случилось снова, иначе мы вступим на тот же трагический путь, и он приведет нас к третьей мировой войне.
Безопасность собственной страны мы сможем обеспечить только в том случае, если используем свою силу и влияние для утверждения принципов, в которые мы верим и за которые мы сражались.
Надо признать, что принципиальные положения Атлантической хартии еще не дают рецептов, которые можно было бы легко применить к любой запуганной ситуации в этом мире, раздираемом войной на части. Но это хороший и полезный документ, необходимый шаг на пути к торжеству идеалов, за которые мы выступаем.
Мы будем решительно и без промедлений использовать свое влияние, чтобы обеспечить выполнение принципов Атлантической хартии, насколько это только возможно. Мы не уклонялись от своих военных обязанностей. Мы не можем уклониться – и не станем уклоняться – от политических обязанностей, которые лягут на нас, когда отгремят сражения.
Однако, исполняя эти обязанности, мы ни в коем случае не должны раздувать противоречия между нами и нашими союзниками, особенно в том, что касается судьбы народов, освобожденных от фашистской тирании. Напротив, нужно стремиться сгладить подобные противоречия, а затем создать международный механизм, с помощью которого можно было бы исправить допущенные ошибки.
Я должен признать, что меня многое беспокоит, в частности, положение в Греции и в Польше. Однако эти вопросы не так просты, и решить их не так легко, как нас хотят убедить некоторые ораторы, в искренности которых я, впрочем, не сомневаюсь. У нас есть обязательства – не только юридические – перед правительствами в изгнании, руководителями подполья и нашими основными союзниками, которым грозила гораздо большая опасность, чем нам.
Мы и наши союзники объявили, что мы намерены уважать право каждого народа избрать, по своему желанию, форму правления, что мы позаботимся о возвращении суверенитета и самоуправления тем странам, которые были их насильственно лишены. Однако в обстановке внутренних разногласий, когда многие граждане освобожденных стран все еще находятся в плену или на принудительных работах в Германии, бывает трудно определить, какого рода самоуправление хотят иметь люди.
Во время переходного периода – до тех пор, пока не созреют условия для подлинного народного волеизъявления, – на нас и наших союзниках лежит долг, которым мы не можем пренебречь: использовать до конца наше влияние, чтобы никакие временные органы управления в освобожденных странах не помешали народу в конечном итоге реализовать свое право выбрать себе форму правления и институты власти, чтобы жить с ними в условиях свободы.
Мы намерены помочь миролюбивым народам Европы жить вместе, подобно добрым соседям, осознать свои общие интересы и не пестовать исторических обид друг на друга.
При этом мы не должны допустить, чтобы из-за множества конкретных и безотлагательных проблем переходного периода, следующего за освобождением Европы, оттягивалось создание постоянно действующего механизма для поддержания мира. Перед лицом общей опасности Объединенные Нации сплотились, воевали вместе, отстаивая свою независимость и свободу. Теперь им необходимо сплотиться, чтобы обеспечить независимость и свободу всех миролюбивых государств, чтобы никакие тираны больше не могли разделять и завоевывать мир.
Мир и благополучие в международных отношениях, как и мир и благополучие внутри одной страны, требуют постоянного внимания, совместных действий и организационных усилий. И так же, как мир внутри страны, международный мир можно обеспечить только с помощью соответствующих международных институтов, способных на долгую жизнь и развитие.
Одним из наиболее воодушевляющих событий прошедшего года в международной области было возрождение французского народа и возвращение Франции в ряды Объединенных Наций. Нацистам за годы их страшного господства не удалось уничтожить французский народ. Напротив, французы теперь еще больше верят в предназначение своей страны и в демократические идеалы, многие из которых зародились на французской земле.
Сегодня французская армия вновь занимает позиции на границе с Германией и сражается плечом к плечу с нашими сыновьями.
Со времени нашей высадки в Африке мы постоянно передавали французам вооружение и военные припасы – столько, сколько позволяли наши ресурсы и военная обстановка. И я могу с удовлетворением сказать, что теперь мы почти полостью вооружили для боевых действий крупные новые французские силы, причем вооружили их самым современным оружием.
У меня не вызывает сомнений, что после окончания войны, в качестве существенного фактора поддержания мира, нам необходимо будет ввести всеобщую военную подготовку. Позднее я намерен направить Конгрессу специальное послание по этому вопросу.
Прочный мир не может осуществиться без сильной Америки – сильной в социальном и экономическом отношении так же, как и в военном.
