Следующие несколько недель были одновременно изматывающими и обескураживающими. Когда я только приехал туда, имел определенную уверенность в своих силах — все-таки я уже немного изучил правила дрессировки собак, — или, по крайней мере, мне так казалось, но боялся не слишком волноваться. Мне не нужно было переживать об этом. Оказалось, что я не знал очень многое. Безусловно, мне было ясно, как нужно вести себя с нашими домашними питомцами Максом и Милли, с которыми я один час в неделю ходил на занятия по дрессировке. Но занятия на курсе для полицейских собак длились по восемь часов, и это был совершенно другой уровень.
Стоит сказать, что Финн осваивал всё гораздо быстрее, чем я. У него на тот момент ведь уже было семь месяцев тренировок, и он имел некоторый опыт. К тому же он обладал природным чутьем. Мне было необходимо стать для него лучшим партнером, чтобы между нами было полное взаимопонимание и мы доверяли друг другу.
Один из первых уроков, который я получил в Нбворте, — это понимание того, что значит доверие. Я должен был довериться замечательному чутью этих четвероногих созданий и начать видеть мир их глазами. Или, скорее, чувствовать их носами. Когда человек первый раз оказывается, скажем, в поле, он видит широкое пространство, на котором есть свои особенности. Двигаясь по полю, он находит там места, заросшие травой, которые выглядят хуже, чем вся остальная растительность вокруг, потому что по ним ходили и приминали, или участки, где лежит недавно появившаяся здесь куча листьев и веток. Однако структура самой среды в этом месте меняется очень мало.
С другой стороны, Финн находит на поле его особенности. Пока я осматриваю окрестности или получаю от коллег вводные дела, он уже исследует особенности местности, изучая ту историю, которую рассказывает ему его нос. Но что именно он нюхает? Как я уже говорил, люди не могут точно ответить на этот вопрос. Вероятно, необычные для этого места запахи. Запахи, которых, как он понимает, здесь быть не должно. Букет запахов, которые могут исходить от животного или находящегося в состоянии стресса человека. Мне прежде всего пришлось научиться доверять тому, как Финн понимает этот мир там, где я не могу понять это сам. Вы можете наблюдать ту же степень доверия между слепым и его собакой-поводырем.
Но сначала мне пришлось понять, что то, что я прошу от него — гораздо более сложные задачи, чем бросание мячика с тем, чтобы собака его принесла. Например, одна из вещей, которую я буду просить сделать Финна, когда он начнет работать в полиции, это брать невидимую ноту запаха и идти вслед за ней. С учетом того, что тогда я не мог объяснять Финну, что именно от него хочу, эти задания были сложно выполнимыми.
Я говорю «сложно выполнимыми», но на самом деле в теории всё просто: повторение одного и того же действия, а затем поощрение. Мы лишь улучшаем навыки, заложенные у собак в инстинктах, добавляя то, что стимулирует их проявление (в этом случае — специальный инвентарь), а также давая соответствующую команду (для Финна она звучит как «Иди по запаху»). Если повторять это много раз, давая собакам награду, то скоро они легко выполняют это задание.
Мы, люди, не слышим так много запахов, как собаки. Да, мы можем почувствовать, как пахнет рыба с картошкой, запах парфюма и тому подобное. А если у нас пропадет обоняние, то как мы это почувствуем. Мы получаем гораздо больше информации через зрение, чем собаки. Хотя у них очень развито чувство движения, они, как мы думаем, видят мир в основном в серых тонах.
Обоняние — это основное чувство, с которым рождаются собаки. Как я уже сказал, оно у них развито очень сильно, так как необходимо для выживания. По запаху щенки должны найти соски своей матери, иначе они умрут от голода. Они должны по запаху найти и других щенков помета, чтобы согревать друг друга теплом своих тел. Когда выйдут в мир, они должны по запаху найти и свой дом. Другие важные для них чувства разовьются позже.
Будучи полицейским кинологом, ты ищешь различные возможности развить те удивительные способности, которые даны собакам от природы, но сначала нужно усвоить, как распространяется запах, как он изменяется во времени под действием различных факторов, что происходит с ним, когда он перемещается и остается в другом месте, какие типы запахов сохраняются дольше всего. Затем нужно научиться понимать язык тела конкретной собаки, который постоянно меняется и развивается по мере того, как она растет, набирается уверенности в своих силах. Собаки, как правило, нечасто используют лай для общения. Да, они гавкают, рычат и пищат, когда хотят что-то сказать, но большая часть общения происходит через изменение позы и языка тела, и это всё мы неосознанно распознаем. Вы можете заметить, что при встрече с незнакомой собакой наше тело инстинктивно реагирует на это. Но собаки совершенно осознанно воспринимают язык тела своих сородичей, а также людей и других животных. Например, на улице вот-вот произойдет драка между собаками. Четвероногие почувствуют ее приближение гораздо раньше, чем это увидит большинство людей. Признаки этого — небольшое изменение позы, передвижения лап, движение зрачков, пристальный взгляд в глаза и даже небольшое изменение дыхания, вызванное тем, что противники вдыхают с усилием. Собака замечает эти знаки гораздо раньше, чем мы — даже если наблюдающий их человек знает, что именно они означают.
Язык тела в общении между кинологом и его полицейской собакой имеет особенное значение. Финн всегда приветствует меня особенным способом — это своеобразная проверка того, насколько сильна та связь между нами, о значении которой я всё время говорю. Он всегда кладет голову у меня между ног, закрывая глаза и уши, и ждет, пока я чешу ему уши и голову так, как он привык. Это может показаться простым проявлением чувств, и на самом деле всё так и есть. Но в этот момент пес становится особенно уязвим, поскольку он ничего не слышит и не видит, поэтому таким образом доверяет свою защиту мне.
Любые другие изменения поведения тоже имеют свое значение. Взять, например, простое зевание — оно означает отсутствие какой-либо угрозы — все эти шумные вздохи или наклоны головы. Когда мы находимся на улице, идем по следу или кого-то ищем, я всегда смотрю за еле заметными взмахами хвоста, или наклоном головы, или изменением его позы — они говорят мне о том, что Финн думает, что он нашел что-то. Нет, он не может сказать мне: «Смотри, папочка, похоже, здесь что-то есть», но его тело говорит всё, о чем мне надо знать. Поэтому весь вопрос состоит только в том, чтобы уметь это понять.
Итак, сперва я должен был научиться распознавать все эти малозаметные скрытые сигналы, которые давал мне Финн. И делать это надо было быстро. Ведь если я не смог бы это сделать, то не достиг бы никакого прогресса. Но занятия проходили в интенсивном режиме, и у меня имелось много времени, чтобы этому научиться. Каждый день мы усиленно тренировались, обязательно начиная наши занятия с короткой проверки самочувствия — это относилось как к собакам, так и к работающим с ними кинологам, — слушая речи более опытных кинологов о том, что мы будем сегодня тренировать и какой результат они надеются получить. Затем начиналось собственно занятие, и первым его пунктом были упражнения на послушание собаки, которое является основой взаимоотношений животного и его кинолога. Вспомните о том, как вы ставили детям ограничения и учили их хорошим манерам, и это будет примерно то же самое, чем занимались мы. Затем мы немного ходили с ними по следу, чтобы направить энергию животных в нужное русло, потом искали различные предметы, и, наконец, вероятно, немного упражнений на тренировку прикуса — поверьте мне, это лучший способ утомить собаку и ее хозяина.
