Хамфри ухмыльнулся и кивнул:
– Хотите посетить мою спальню?
Пикеринг потянул его в сторону, шепча:
– Прекрати кивать, как дурачок! Может, это ловушка!
– Мистер Пикеринг, это не ловушка. Просто взаимовыгодная сделка. Вот моя карточка. – Лукреция протянула ему глянцевый чёрный прямоугольник.
Хамфри и Пикеринг одновременно потянулись схватить его. Хамфри успел первым. Пикеринг в последний миг уцепился за дверной косяк, чтобы не налететь на Лукрецию Каттэр, и едва не ткнулся носом в сверкающую чёрную брошь.
– Она живая! – взвизгнул Пикеринг.
Брошь на тоненькой платиновой цепочке медленно ползла по воротнику лабораторного халата.
– Это жук-олень, инкрустированный чёрными бриллиантами. Чёрные бриллианты очень редки, но жуки-олени в наше время встречаются ещё реже. – Лукреция Каттэр провела пальцем по искрящимся чёрным камням. Жук замер. – Эта брошь бесценна. Она – моё собственное произведение в стиле макеч.
– Ма… Как-как?
– Макеч – традиционное мексиканское ювелирное украшение на основе живого жука. Он великолепен, правда?
– Э-э… Очень красиво, – кивнул Пикеринг и поморщился.
– Жаль, что мои редкие жуки поселились не у вас… – вздохнула Лукреция Каттэр, искривив золотые губы. – Я ведь покупаю их поштучно, плачу за каждого в отдельности.
– Вы хотите их купить? – изумился Пикеринг.
– Да.
– Всех? – недоверчиво переспросил Хамфри.
– Да, всех.
– Их же тысячи! – охнул Хамфри.
– Что вы говорите? Как интересно! – Лукреция Каттэр вскинула голову, открыв идеально стройную шею. – Должно быть, они размножились. А вы не замечали ничего необычного в их поведении?
Она наклонилась к Хамфри.
– Э-э, ну-у… – замялся тот.
Лукреция качнулась вперёд, опираясь на трости, и перешагнула порог.
– Покажете мне?
– Стойте! – Пикеринг загородил дорогу. – Там нет ничего интересного для вас!
Перед мысленным взором Хамфри предстала картинка: мальчик, привязанный к стулу и вымазанный клюквенным соусом. Толстяк встал плечом к плечу с кузеном.
Лукреция Каттэр выпрямилась и вдруг показалась ужасающе высокой.
– ПРОПУСТИТЕ МЕНЯ!
– Прошу прощения, вам лучше уйти. Всего хорошего! – испуганно пискнул Пикеринг. – Большое спасибо, что зашли!
– Ну, как хотите! – Лукреция Каттэр со злостью отступила назад. – У вас есть моя карточка. Даю вам неделю на раздумья!
Навстречу ей из машины вышли двое в чёрном. Один проводил Лукрецию Каттэр до автомобиля, другой придержал дверцу.
Пикеринг вытаращил глаза.
– Они похожи на тех грабителей, что я спугнул в твоей комнате на прошлой неделе!
…Даркус как мог быстро пробирался через Мебельный лес. Бакстер, вцепившись коготками, сидел у него на плече. Даркус перескочил через стену, вихрем взлетел по лестнице и грохнулся на колени у окна в гостиной дяди Макса.
Машина всё ещё была на месте.
Даркус приоткрыл окно и услышал приглушённый хлопок. Водитель – тот же, что и в прошлый раз, – открыл заднюю дверцу. Из машины вышла девочка, похожая на куклу, в чёрном платье без рукавов, с капюшоном поверх причёски из серебристых локонов. Платье с узкой талией внизу раскрывалось пышной, как парашют, юбкой чуть выше колен. Ещё на девочке были белые кожаные перчатки, пояс и туфельки-балетки, а на руке у неё болталась треугольная белая сумочка. Девочка направилась к магазину канцтоваров, покачивая бёдрами и держа левую руку на отлёте, словно изогнутый носик чайника.
Даркус фыркнул от смеха, позабыв, что окно открыто. Девочка оглянулась. Даркус так и застыл с улыбкой на лице. Девочка поднесла к губам затянутую в перчатку руку и послала ему воздушный поцелуй. Потом она скрылась в магазинчике мистера Пателя, а Даркуса бросило в жар.
– Что это она? – сердито пробурчал он, как можно дальше высовываясь из окна.
Девочки уже не было видно.
От соседней двери доносились голоса, но слов Даркус не мог разобрать.
Вдруг он услышал серебристый смех. Девочка опять стояла посреди дороги и лизала леденец. Глядя прямо на Даркуса, она достала из сумки белую карточку, помахала ею в воздухе и бросила на асфальт, а затем, уже не оборачиваясь, вновь уселась в машину.
– Погодите! – заорал Хамфри. – Зачем вам столько жуков? Что вы с ними будете делать?
Даркус посмотрел вниз. Лукреция Каттэр обернулась, глядя на кузенов с жестокой улыбкой на золотистых губах.
– Я их убью, мистер Шанс. Убью их всех. Потом самых интересных насажу на булавки и добавлю к своей личной коллекции.
Она двинулась к машине, опираясь на трости и не обращая внимания на телохранителя. Её локти торчали в стороны, как лапки богомола, подол чёрной юбки змеился, словно туловище сколопендры.
«Что у неё с ногами?» – подумал Даркус и невольно вздрогнул. На него словно повеяло сырым холодным туманом.
– Бакстер, как ты думаешь, зачем она приезжала?
Даркус оглянулся. Бакстер сидел на кофейном столике. Его надкрылья чуть-чуть подрагивали.
– Что ты делаешь? Прячешься? – Даркус посадил Бакстера на ладонь и погладил жёсткие надкрылья. – Я тебя в обиду не дам!
Он опять выглянул в окно. В комнате, откуда исчез папа, на двери висит табличка с именем этой женщины. Дядя Макс назвал её злодейкой, а теперь она хочет забрать жуков. Нет уж, не выйдет! Даркус мысленно поклялся, что не позволит ни ей, ни кузенам-соседям обидеть замечательных насекомых. Папа наверняка поступил бы так же.
Завтра в школе он расскажет Вирджинии с Бертольдом о музее и жуках и попросит помощи.
Внизу зарычал мотор. Машина Лукреции Каттэр поползла прочь, словно механический скарабей.
8
Клятва
– Куда мы идём? – с опаской спросил Бертольд, глядя, как Даркус забирается на крышу сарая.
– Увидишь, – ответил Даркус. – Вирджиния, подсади его!
Бертольд вскарабкался на крышу и ойкнул, когда его ботинок застрял в жёлобе.
– Сюда! – Даркус залез на стену, разделяющую дворы.
Сидя верхом на стене и болтая ногами, он протянул Бертольду руку.
Во время уроков Даркус притворялся больным. Дядя Макс предлагал ему ещё на денёк остаться дома, чтобы враньё насчёт болезни выглядело правдоподобней, но Даркус хотел в школу. Ему необходимо было поговорить с Вирджинией и Бертольдом. Он только боялся, как бы по дороге его не засекли Хамфри и Пикеринг. Даркус взял с вешалки дядину вязаную шапку с помпоном и длинный шарф, чтобы замотать лицо. Прежде чем выйти на улицу, проверил, что путь свободен, и до школы шёл сутулясь, вразвалочку, так что его можно было принять за одного из клонов.
