– Так, Бакстер, я пошёл!
И Даркус поставил ногу на первую перекладину.
Жук-носорог после ранения Даркуса завёл привычку садиться к нему на голову, но так и не обвыкся на новом месте – всё время переползал то на плечо, то снова на макушку.
Вскарабкавшись на стену, Даркус осторожно сполз вниз с другой стороны и начал пробираться по Мебельному лесу. Возле ловушки с крысами Даркус удивлённо покрутил головой: неужели всего неделя прошла с тех пор, как дядя Макс в неё угодил? А кажется, намного больше.
Продвигаясь по лабиринту, Даркус заметил, что многие жуки поселились в столах и кроватях Мебельного леса, выгрызая в них свои ходы. Заметив Даркуса, древоточцы приветственно стучали головой по ближайшей твёрдой поверхности, словно крошечные дятлы.
Даркус улыбнулся. Хоть ползти с перевязанной рукой неудобно и больно, а всё-таки хорошо вернуться с победой в базовый лагерь!
Что случилось после выстрела, Даркус помнил смутно. Его положили на носилки, и врачи из «скорой» поставили ему капельницу. Громко завывала сирена. Дядя Макс всё время сидел рядом и держал его за руку.
Перед глазами теснились чужие лица, слышались выкрики:
– Даркус! Даркус! Расскажи о впечатлениях от встречи с отцом!
– Даркус, кто в тебя стрелял?
Пуля прошла навылет, не причинив, как ни странно, серьёзных повреждений. Правда, он потерял много крови. Его пять дней продержали в больнице и наконец выписали, сдав на руки дяде Максу.
Папа не отделался так легко.
Когда врачи в машине сняли с папы зелёный свитер и разрезали на нём заскорузлую от грязи рубашку, Даркус увидел на его теле сотни кровоточащих ссадин и порезов.
Папа всё ещё оставался в больнице: его лечили от попавшей в раны инфекции. Даркус уже в сотый раз задавал себе вопрос: что это были за насекомые в камере, похожие на муравьёв? Точно не жуки, хотя Новак их называла «жуки-убийцы».
Тут Даркус добрался наконец до чёрной двери с серебряными цифрами 73.
Он встал, здоровой правой рукой повернул дверную ручку и вошёл в базовый лагерь.
– ДАРКУС! – восторженно заорала Вирджиния.
– Привет! – радостно крикнул Бертольд. Его глаза сияли. – Мы сюда каждый день приходили после школы. Не знали, появишься ты или нет!
Над головой у него, мерцая, кружился Ньютон.
Даркус засмеялся. Так хорошо снова их увидеть!
Он сел рядом с друзьями на диван.
– А вы как? – Он заметил, что у Бертольда обе руки забинтованы. – Что с тобой случилось?
– Ты не видел? Ноги Лукреции Каттэр… Ты был прав. Они у неё шипастые, как у жука, и острые, прямо ножи! Когда я её за ноги схватил, все руки изрезал.
– Бой прошёл по плану? – спросил Даркус.
Вирджиния радостно закивала:
– Как в сказке! Жуки просто герои! Марвин всё время был со мной.
Он и сейчас висел, прицепившись к её косичке. Вирджиния пощекотала его красную спинку.
– Видел бы ты, как приспешники Лукреции Каттэр орали и барахтались в какашках! – захихикала Вирджиния. – Я чуть не лопнула со смеху! И ракеты Бертольда в ход пошли. Пикеринг решил, что в него стреляют… – Она замолчала, глядя на плечо Даркуса. – Очень больно?
– Чуть-чуть. И к вечеру сильно устаю. А вообще не так уж и страшно оказалось.
Вирджиния смотрела на него с таким восхищением, что Даркус покраснел.
– Бакстер тоже герой! – сказал Бертольд, нежно глядя на жука-носорога, устроившегося на здоровом плече Даркуса. – Когда Лукреция Каттэр тебя подстрелила, он ей прямо в лицо кинулся.
– Ага! – кивнула Вирджиния. – По-моему, он ей в глаз рогом заехал.
– Всё случилось так быстро, – задумчиво сказал Даркус. – Я столько всего пропустил…
– Когда она в тебя прицелилась, я сбил её с ног. У неё очки свалились, я смотрю – а глаза торчат на голове, как будто чёрные шарики… – Бертольд поёжился. – Даркус, у неё глаза как у жука!
– Фасеточные, – подтвердила Вирджиния.
– У неё фасеточные глаза? – изумился Даркус. – Да что она за чудище такое?
– Не человек, это точно, – угрюмо проговорила Вирджиния.
– А потом прибежала её телохранительница, засунула ее в машину, и они уехали.
– Так она удрала? – Даркус ушам своим не верил. – И её не задержали за стрельбу?
– Полицейские за ней погнались… – ответила Вирджиния.
– Твой дядя очень сердится, что мы разнесли магазин? – с тревогой спросил Бертольд. – Его квартира не пострадала?
Даркус засмеялся:
– Ты поэтому меня не навещал в больнице? Боялся, что он ругаться будет?
– Нет, – смутился Бертольд. – Мне не разрешили. Наши родители ужасно рассердились, что мы им наврали.
Вирджиния закивала:
– Меня теперь из дома вообще не выпускают.
– А как же ты сейчас здесь сидишь?
– Я здесь не сижу! – фыркнула Вирджиния. – Я в библиотеке занимаюсь.
Даркус расхохотался:
– Квартира цела, не беспокойтесь! Дядя Макс приглашал мастеров проверить. Она не рухнет.
– Уф-ф! – сказал Бертольд.
– Дядя Макс говорит: несущие стены не пострадали, потому что от взрывов провалилась только серёдка. Соседним зданиям ничего не грозит.
– Правда? – удивился Бертольд.
– Он сказал: тебе бы диплом инженера-конструктора выдать надо – за то, что всю улицу не развалил.
– Здо́рово! – Бертольд поправил очки. – Слушай, твой папа свободен… Значит, ты теперь вернёшься в старую школу?
– Нет пока. Папа всё ещё в больнице, а когда выпишут, ему уход будет нужен. Дядя Макс говорит, мы можем пожить у него, пока папа не выздоровеет.
– Ух ты, отлично!
Бертольд просиял, а Ньютон выполнил «бочку» у него над головой.
– Одно плохо… – сказала Вирджиния.
– Что? – спросил Даркус.
Бертольд закусил губу.
– Лукрецию Каттэр так и не поймали.
– Что?! – Даркус вскочил.
– Она сбежала, – подтвердила Вирджиния. – Хамфри и Пикеринга будут судить за попытку убийства… За то, что в тебя стреляли.
– Бред какой! Это не они, а Лукреция стреляла!
– Мы-то знаем, – кивнул Бертольд.
– Выходит, она всё ещё на свободе? – спросил Даркус.
Вирджиния кивнула.
– Но жуки в безопасности! – прибавила она. – Чашечная гора надёжно спрятана в канализации, Пикеринг и Хамфри сидят в тюрьме, а Мебельный лес теперь наш!
