– Ну да. – Папа Даркуса кивнул. – Немного, совсем чуть-чуть.
Лукреция Каттэр вскочила.
– О, это недопустимо! – рявкнула она. – Позволь, я тебя познакомлю с моим летучим ситофилусом гранарисом
[15]!
– Что? Чушь какая-то! – Бартоломью тоже встал. – Зерновые слоники не летают!
– Мои – летают, – сказала Лукреция Катл, выходя из комнаты. – И очень любят свежее зерно, – непонятно зачем добавила она.
Папа Даркуса вышел следом за ней, и Новак осталась одна. С минуту она сидела неподвижно, на случай, если кто-нибудь из них вернётся, а потом склонилась над браслетом.
– Хепбёрн! – шепнула девочка, приоткрыв потайное отделение. – Ты там как? Всё хорошо?
В ответ качнулись тоненькие усики, и у Новак потеплело на душе.
– Пошли, добудем тебе что-нибудь поесть!
Даркус потянул за шнурок – и в глубине дома раздался звон. «Может быть, папа сейчас там, внутри…» – подумал Даркус. Он закрыл глаза, волнуясь. Вот бы дверь открыла Новак!
Открыл Жерар. Даркус опустил голову, чтобы дворецкий не увидел его лица. Вирджиния и Бертольд мило улыбнулись.
– Да? – Жерар удивлённо смотрел на детей. – Чем могу помочь?
– МЫ С РОЖДЕСТВОМ ВАС ПОЗДРАВЛЯЕМ… – не то пропел, не то прокричал Даркус. – И МНОГО ДАРКУСА ЖЕЛАЕМ!
Вирджиния с Бертольдом тоже заорали во всё горло:
– МЫ С РОЖДЕСТВОМ ВАС ПОЗДРАВЛЯЕМ, И С НОВЫМ ДАРКУСОМ ПОЗДРАВЛЯЕМ, И МНОГО ДАРКУСА В БУДУЩЕМ ГОДУ ЖЕЛАЕМ!
– Добрый день, сэр! – Вирджиния схватила дворецкого за руку и с жаром её потрясла. – Мы собираем пожертвования на… э-э…
– На благотворительный фонд «Сиротки Лос-Анджелеса», – с идеальным американским акцентом заявил Бертольд. – Мы надеемся, что за нашу праздничную песню вы сделаете щедрый взнос, чтобы помочь бедным сироткам в Рождество.
– В ЛЕСУ РОДИЛСЯ ДАРКУС! – завыл Даркус. – В ЛЕСУ НАШ ДАРКУС РОС!
– И МНОГО-МНОГО РАДОСТИ ЖУЧИШКАМ ОН ПРИНЁС! – подхватила Вирджиния, приплясывая в стиле рэп.
– Дети, прекратите, пожалуйста, этот ужасный шум! – взмолился Жерар. – Хотя сейчас и Рождество, но, к сожалению, я ничем не могу вам помочь. В нашем доме не принято жертвовать на благотворительность.
– Да вы только гляньте на эти хоромы! – крикнула Вирджиния, входя в образ по примеру Бертольда. – Они же разве что не лопаются от денег! – Она присвистнула сквозь зубы, прыгая у крыльца.
Жерар стал отгонять её от входа, а Даркус опять запел – так громко, как только мог. Им было необходимо, чтобы Новак их услышала.
– ПЛУТИШКА ДАРКУС ЖИВ-ЗДОРОВ, ПОД ЁЛОЧКОЙ СКАКАЛ! И С ВАЖНЫМ СООБЩЕНИЕМ СЮДА ОН ПРИБЕГАЛ!
Бертольд набрал побольше воздуха и громко затянул:
– ДАРКУС, ДАРКУС, АЛЛИЛУЙЯ! СЛАВА В ВЫШНИХ ДАРКУ-У-У-У-У-УСУ!
– Хватит! – не вытерпел Жерар. – Если вы сейчас же не уйдёте, я вызову полицию!
– Да ну? – крикнул Бертольд. – Полицию вызовете, сэр? И что вы им скажете? Что трое детей поют у вас во дворе, чтобы помочь обездоленным? Или, может, вас ограбили, убили? Вроде нет, сэр? Вы живы-живёхоньки! Наше единственное оружие – голос и благая цель! Наверняка полицейские вам посоветуют сделать взнос в пользу бедных сироток Лос-Анджелеса по случаю светлого праздника!
Даркус даже глаза вытаращил. Он совершенно не подозревал, что у Бертольда такой актёрский талант! Краем глаза он заметил, что в дверях показалась Новак. Даркус замахал ей, сорвал с носа очки и сдвинул на затылок кепку.
Новак вскрикнула.
Даркус быстро снова напялил очки, козырёк кепки сдвинул на лоб и выдал свою партию в стиле рэп:
– ТИХАЯ НОЧЬ, СВЯТАЯ НОЧЬ!!! У! У! У! РАЗВЕТЫ ТЫ НЕ ВИДИШЬ, ЧТО Я ЖИВОЙ!
– ARRÊTEZ
[16]! – Жерар поднял руки. – СТОП! ХВАТИТ! ДОВОЛЬНО! Вы напугали хозяйку дома!
– Нет, Жерар, я не испугалась! – Новак бросилась к нему. – Просто удивилась.
– Мы собираем деньги на помощь сироткам Лос-Анджелеса, – протараторил Бертольд. – Чтобы у всех бедных малюток были подарки на Рождество.
– Ах, по-моему, это прекрасное начинание! – улыбнулась Новак. – Я хочу сделать взнос.
– Мадемуазель, – вполголоса сказал Жерар, – ваша мама будет недовольна, если увидит здесь этих детей.
– Да, я понимаю, – кивнула Новак. – Я провожу их до ворот и там уже дам им денег.
– Нет, я это сделаю.
– Ах, Жерар! – Новак захлопала ресницами. – Я хочу сама. Пойми, я так редко вижу своих ровесников…
– Ну что же… Как пожелаете, мадемуазель, – сдался Жерар. – Только смотрите, чтобы мадам вас не увидела.
– Спасибо!
Новак повернулась к Даркусу. Её глаза сияли.
– Ступайте за мной! – величественно произнесла она и направилась к воротам.
Даркус пошёл за ней. Не удержавшись, оглянулся. Жерар смотрел им вслед.
– Я думала, ты умер! – зашептала Новак. – Маман сказала, что застрелила тебя, а ты живой! Ты живой! Как ты мог не появляться столько времени? Знаешь, как ужасно было думать, что ты умер? Я все глаза выплакала! Понятно, конечно, что ты не можешь просто так прийти в гости, но ведь почти два месяца прошло. Два месяца! Мог бы хоть записку передать.
Дворецкий наверняка их уже не слышал, но смотрел вслед по-прежнему.
– Твоя мать в меня правда стреляла, – сказал Даркус. – В плечо попала. Пуля прошла навылет.
– Ох… – Новак споткнулась, но продолжала идти вперёд. – Прости меня!
– Нет, это ты меня прости. Ты права: я должен был как-нибудь с тобой связаться, когда меня выписали из больницы. Я боялся, чтобы у тебя из-за этого не вышло неприятностей. – Даркус рискнул посмотреть ей в лицо и улыбнуться. – Новак, а ты моего папу видела? Мне очень нужно его найти.
– Видела, он здесь. – Новак замялась. – Только он теперь вместе с мамой работает.
– А! Ясно. – Даркус заметил, как Вирджиния многозначительно глянула на Бертольда. – Значит, с ним всё в порядке?
– Да. Маман его просто обожает. Даже позволяет с ней спорить.
Даркус не знал, что на это сказать. Ему было тошно.
Наконец их заслонила от Жерара живая изгородь. Бертольд подбежал, стащил у Даркуса с носа свои очки, чтобы хоть что-то видеть, схватил руку Новак и стал её трясти.
– Я так рад с тобой познакомиться! Я считаю, ты замечательная! Я Бертольд, давний друг Даркуса. Обычно я совсем по-другому выгляжу. И одеваюсь лучше. Это на тебе «Шанель»? Выглядишь сказочно!
