– Привет, Бертольд. – Новак, хихикнув, отобрала руку. – Даркус о тебе рассказывал, только не говорил, что ты так здо́рово изображаешь американский акцент.
– Я сам не знал, – сказал Даркус.
– Спасибо! – Бертольд покраснел от удовольствия. – Я маме помогаю готовиться к прослушиваниям, но у меня нет врождённого таланта, вот как у тебя.
– Ох, нет у меня никакого таланта. – Новак низко опустила голову.
– Не говори так! – ахнул Бертольд. – Вспомни, как ты помогла Даркусу! Да тебе, наверное, приходится каждый день играть роль, чтобы только тебя не наказывали.
– Он прав, – поддержала Вирджиния. – Ты, наверное, здо́рово умеешь играть. Привет, я Вирджиния!
Новак так и засияла.
– Я ужасно рада познакомиться с вами обоими! А что вы делаете здесь, в Америке? Кстати, Даркус, твой дядя получил моё письмо? Жуки живы?
– Письмо мы получили, – ответил на первый вопрос Даркус.
– Как хорошо! – Новак захлопала в ладоши. – Вы спасли Чашечную гору?
Даркус покачал головой.
Повисло тяжёлое молчание.
Новак уронила руки.
– Ох, нет…
– Они не все погибли, – заметил Бертольд. – Часть жуков мы всё-таки спасли.
– Простите меня, пожалуйста… – У Новак задрожали губы. – Я… Я старалась…
– Ты не виновата, – сказал Даркус. – Если бы не твоё письмо, было бы намного хуже.
– Ты мне жизнь спасла! – добавил Бертольд. – Я бы там поджарился.
– Новак, Лукреция Каттэр задумала сделать что-то ужасное на церемонии вручения кинопремии. Ты не знаешь, что это? – поинтересовался Даркус.
– О господи! – Новак закусила губу. – В общем, я слышала, как она говорили твоему папе что-то такое о зрелищности и что станет лидером, но я не очень поняла, о чём это.
– А папа что сделал? – Даркус подался вперёд.
– Он очень странно себя вёл. – Новак захихикала. – Сказал, что ему скучно, и спросил, когда сможет наконец заняться научной работой.
– Он не пробовал её остановить? – не поверил Даркус.
– Э-э… Нет. Он, кажется, больше всего удивился, что она вывела вид долгоносика, который может летать.
Даркус нахмурился. Что же такое папа делает? Неужели он правда сотрудничает с Лукрецией Каттэр? Невероятно!
– А ты в курсе, как твоя мамаша собирается захватить всё внимание на церемонии? – спросила Вирджиния.
– Нет, я только знаю, что она сделала платья для актрис в той же номинации, что и я. Своё платье я ещё не видела, а у Стеллы Мэннинг оно всё сплошь покрыто зелёными златками. Я таких никогда раньше не видела. Как будто их скрестили с жуками-скакунами.
– Ты видела Стеллу Мэннинг?! – чуть ли не взвизгнул Бертольд.
Новак кивнула:
– Платье у неё – умереть можно!
– Скорей бы на него посмотреть! Ой, а у меня для тебя кое-что есть. – Бертольд вытащил из кармана листок бумаги. – Это азбука Морзе. Мы ей научили наших жуков. Если ты выучишь её и потом научишь Хепбёрн, она сможет передавать нам от тебя сообщения.
Новак открыла потайное отделения браслета, оттуда вылетела Хепбёрн и заложила в воздухе «мёртвую петлю», а потом села на руку хозяйки.
– У тебя тоже есть жук-дружок? – спросила Новак Бертольда.
– Ага. – Бертольд посмотрел вверх. – Ньютон, иди сюда, поздоровайся!
Из его пышных волос вылетел Ньютон и замигал брюшком, приветствуя Новак.
– Ой, как красиво! – восхитилась она.
– Ночью, когда темно, ещё красивее.
– Новак, я знаю, что церемония уже завтра, но, может, у тебя получится провести нас в театр? – спросил Даркус. – Неизвестно, что задумала Лукреция Каттэр, но я хочу быть рядом с папой, когда он попробует её остановить.
– Он собирается остановить маман? Ты уверен? – удивилась Новак.
– Наверняка, – кивнул Даркус.
По другую сторону газона, около дома, показался лысый накачанный дядька.
– Моулинг! – испугалась Новак. – Не волнуйтесь, я как-нибудь ухитрюсь провести вас на награждение, – пообещала она, пятясь. – Держитесь поближе к театру, а я пришлю Хепбёрн, как только смогу.
Она оглянулась на Моулинга.
– Нас шестеро, – сказал Даркус. – Мы и трое взрослых.
– Простите, мне надо идти. – Девочка пошла к дому, но на ходу оглянулась. – Спасибо, что пришли! Я думала, что осталась совсем одна.
26
Багаж
Хамфри Шанс топал по аэропорту Лос-Анджелеса, не замечая, как все на него оглядываются. Он искал указатель к месту выдачи багажа. Одет Хамфри был в разномастные одёжки не по размеру, которые они с Пикерингом отыскали в мусорном ящике рядом с автостоянкой аэропорта. Все эти вещи были ему малы. Разноцветный галстук с узором «огурцы» был продет в петельки на поясе брюк – не затем, чтобы они не упали, а чтобы не слишком расходились в стороны, потому что застегнуть их не удалось. Зелёные брюки клёш едва доходили до щиколоток, а рубашка в жёлто-розовую полоску душила Хамфри, хотя он и расстегнул две верхние пуговицы. Поверх он натянул просторную бордовую майку, чтобы скрыть, что рубашка предательски не сходится на животе.
Заприметив наконец багажные ленты, он бросился к тому месту, где был вывешен номер рейса, которым Хамфри прилетел в Америку. Он искал глазами большой тёмно-синий чемодан. К сожалению, оказалось, что синих чемоданов среди багажа полным-полно. Ему нужен был потрёпанный, местами почерневший, найденный на пепелище сгоревшего магазина. Хамфри уставился на квадратную дыру, завешенную пластиковыми полосками, и зачарованно наблюдал, как оттуда один за другим вываливаются на конвейер чемоданы.
– Слышал? – сказала рядом какая-то женщина мужу. – Тот чемодан издаёт звуки!
Хамфри увидел, что женщина показывает как раз на его старый чемодан. Всех растолкав, он подскочил к ленте конвейера и, ухватив чемодан за ручку, сдёрнул его на пол.
– Ай! – взвизгнул чемодан. – Осторожней!
– Вот, опять! – Женщина прижалась к мужу.
– Ты можешь заткнуться? – зашипел Хамфри, наклонившись к чемодану. – Люди тебя слышат!
Он торопливо поволок чемодан подальше от любопытной толпы.
– А ты аккуратней меня кидай! – зашипел в ответ Пикеринг. – Больно же!
Хамфри, не обращая на его слова никакого внимания, потащил чемодан к табличке «ЗЕЛЁНЫЙ КОРИДОР». Не сводя глаз с таблички, он упорно пёр вперёд.
– Извините, сэр! – Дорогу ему заступил американский таможенник в щеголеватой форме. – Нам бы нужно проверить ваш багаж и задать несколько вопросов о цели ваше пребывания в Соединённых Штатах.
