А затем внизу страницы, которую она держала в руке, Поппи заметила имя, при виде которого она задрожала от волнения. Это была подпись директора приюта – человека по имени Сайрус Колдуэлл. «Еще один Колдуэлл, как и я!» Она уже предвкушала тот момент, когда попросит тетушку показать ей генеалогическое древо Колдуэллов.
У Поппи голова кружилась от волнения, но она продолжала копаться в залежах бумаг. В основном это были бухгалтерские книги, цифры и информация о приходах и расходах, и почти все они были подписаны Сайрусом Колдуэллом.
Она открыла ящик в одном из шкафов и обнаружила там старые личные дела сирот, живших в Ларкспуре. К бумагам прилагались маленькие фотографии детей. На этих документах тоже везде стояла фамилия Колдуэлл.
«Интересно, кем он мне приходится», – подумала Поппи. Бумаги были подписаны довольно давно. А вдруг директор все еще где-нибудь в Ларкспуре? В любом случае здесь есть ее родственники. У Поппи чуть ноги не подкосились от радости. Она уже боялась, что ей придется вернуться в «Четвертую надежду».
Поппи продолжала исследовать ящики, в надежде узнать что-нибудь о директоре или тетушке, а потом перешла к столам, расположенным вдоль ряда маленьких окон в дальнем конце комнаты. Один стол – аккуратно прибранный – заметно отличался от остальных. На зеленой столешнице покоились две папки, разбухшие от бумаг. На верхней папке висел ярлычок с надписью «ОСОБЫЕ», сделанной ярко-красным карандашом, буквы уже трудно было разобрать.
– Особые? – вслух удивилась Поппи. – Какие такие особые?
Но не успела она изучить документы, как неподалеку послышался чей-то шепот. Поппи оторвалась от папки, пытаясь определить, откуда исходит голос. Судя по всему, он принадлежал маленькой девочке.
Отвернувшись от стола и оглядевшись, она поняла, что комната была в форме буквы L и одну часть ее она не заметила. Голос доносился из-за угла.
– Эй? – позвала Поппи. Она закрыла папку под названием «ОСОБЫЕ» и положила ее к себе в сумку.
Она пошла на голос и вскоре смогла разобрать слова, которые бормотала девочка: «…хлебные крошки рассыпаны по лесу…» В раннем детстве сказка о Гензеле и Гретель наводила на Поппи настоящий ужас. Только боялась она не ведьмы в пряничном домике, а бессердечных родителей, отправивших собственных детей в лес на верную смерть.
Затаив дыхание, Поппи заглянула за угол. Яркое полуденное солнце освещало одинокий, развернутый к окну стул с высокой спинкой. Стул был такой высокий, что Поппи не видела сидящую на нем девочку.
– Гретель не теряла ни минуты, – продолжал голос. К Поппи вдруг вернулась ее обычная застенчивость. Она сжала колени и плотнее прижала к себе сумку. – Она отправила ведьму в печку, захлопнула дверцу и задвинула засов, заперев ее внутри. По домику разнесся вой, и такая в нем была жгучая ярость, что пряничные стенки чуть не растаяли. «Скажите, госпожа, – с улыбкой спросила Гретель, – теперь печка достаточно нагрелась, чтобы готовить в ней мясо?» Затем она обернулась к костяной клетке, где скорчился ее братик, глядевший на нее со смесью удивления и ужаса.
В комнате стало тихо, и у Поппи по коже побежали мурашки.
– Эй? – снова окликнула она.
Человек на стуле пошевелился, стул с высокой спинкой медленно развернулся, и Поппи поняла, что смотрит в пустые глаза девочки, лицо которой скрывает светло-серая кошачья маска. Она вздрогнула от удивления. Нарисованная на маске кошка вскинула брови, как будто удивлялась, как Поппи посмела прервать сказку.
Поппи снова попыталась заговорить:
– Мм… ты здесь живешь? Поможешь мне найти Дельфинию?
Поппи дрожала. Она узнала кошку – точно такая же была на том рисунке, который Эшли чуть не уничтожила. На девочке также были знакомая черная юбка, белая блузка и серая кофта. Длинные каштановые волосы ниспадали вниз, и несколько тонких прядей попали в отверстия маски.
Но это же не может быть та самая девочка с рисунка, правда? И почему она молчит?
На полу у стены сидели ее слушатели: несколько кукол, прислоненных к плинтусу. Все они были так или иначе повреждены. Изуродованы. Некоторые были обожжены, их лица сморщились и почернели. У других отсутствовали конечности и вместо глаз зияли темные провалы. Одна из тех, что побольше, завалилась вперед – в ее хрупком фарфоровом черепе чернела пробитая дыра.
Девочка в кошачьей маске проследила за взглядом Поппи и резко повернула к ней голову.
– Извини, – сказала Поппи, испугавшись, что отвращение отразилось на ее лице. Уж кто-кто, а она прекрасно знала, как самые странные вещи могут стать дорогим сердцу сокровищем. – Я…
Но девочка встала, и Поппи умолкла. Девочка нагнулась, подобрала своих кукол и шагнула к Поппи, глядя на нее пустыми черными глазницами.
– Ты пришла, – сказала девочка, и ее тихий голос был одновременно похож на голос ведьмы и на голос Гретель. – Ты действительно пришла.
– Постой! Это ты меня пригласила? – спросила Поппи тихо, почти шепотом, ее сердце лихорадочно билось.
Вместо ответа девочка рассмеялась протяжным низким смехом. А потом вдруг пронзительно завизжала. Этот звук застал Поппи врасплох, и она тоже сдавленно вскрикнула. Девочка с невероятной силой отбросила ногой стул с высокой спинкой, и он с громким стуком упал на пол. А девочка снова шагнула к Поппи.
Поппи попятилась за угол. Ее окружил сильный запах дыма, и в какой-то миг ей показалось, что он просочился сюда из сказки, будто жар ведьминой печи магическим образом воплотился в реальность. Но затем струя горячего воздуха обожгла ей шею, а в следующий миг за ее спиной вспыхнуло яркое трепещущее пламя.
Теперь Поппи закричала по-настоящему. Кабинет был охвачен огнем.
Глава 17
ВСЕ СТОЛЫ И ШКАФЫ, все папки и бумаги, которые Поппи только что просматривала, были охвачены пламенем. Огонь полз по стенам, и под его языками чернели обои, трещали и съеживались картины. В этом свирепом жаре черная ткань, покрывавшая самую высокую раму, поднялась от порыва горячего воздуха и упала вниз, где ее тут же поглотило пламя, открыв взгляду огромное зеркало. Стоило Поппи подумать о Девочке, как стекло со звуком, похожим на выстрел, треснуло и тусклая поверхность затянулась паутиной трещин.
В какой-то миг Поппи подумала, что все это ей только кажется. «Здесь нет никакого огня, – думала она. – Нет никакой кошачьей девочки. Это все в твоей голове. Ты действительно чокнулась. Тебя запрут в темной комнате на веки вечные. Никаких друзей. Никакой семьи. Никаких книг и зеркал. Только ты и твой глупый, чокнутый мозг!»
Кто-то схватил ее за волосы и потащил. Поппи с криком рухнула навзничь на ковер. Сверху вниз на нее смотрела девочка в маске кошки. Сквозь треск пламени Поппи показалось, что она смеется.
Нет, не показалось.
Поппи отползла в сторону и вскочила на ноги.
Пламя подбиралось к ним.
