Жаль, рядом нет Дешона. Нет, с Андре я, конечно, чувствую себя в безопасности, просто Дешон, ну… старше. Он знает о подобных тварях всё, а значит, знает и как с ними справиться.
Да и симпатичный к тому же.
Я, краснея, гоню эту мысль. Не время думать о мальчиках. Да и вряд ли заинтересую.
– Где Каролина? – спрашиваю я, когда мы проходим мимо её шкафчика.
Тут её нет, как и двух её мерзких подружек.
Андре оглядывается.
– Без понятия. Может, попробуем отыскать её за ланчем?
Я киваю.
Мы стоим, не в силах тронуться с места. Занятия через две минуты, но ни я, ни он не хотим расходиться по классам, ведь это три часа порознь. Разве что пройдём мимо друг друга в коридоре. А без него я чувствую себя…
– Мне так страшно, – шепчет он.
– Мне тоже.
Я то и дело озираюсь.
Всё жду, когда ребята начнут поглядывать на нас с подозрением или ещё чего-нибудь в том же духе.
Пока никто не смотрит.
– Но, я думаю… тебе ничего не угрожает, согласен? – продолжаю я. – Уроки ведь проводятся не в океане, разве что ты боишься, как бы акулы не прилетели по воздуху.
Андре слушает, открыв рот, и его глаза округляются всё больше.
– Что такое? – спрашиваю я.
– Сегодня понедельник, – шепчет он.
– Ну да, и что с того?
– А то, что на физкультуре у нас плавание.
К горлу подкатывает комок. Пытаюсь протолкнуть его внутрь и выглядеть ради Андре сильной, потому что меньше всего ему нужно видеть моё беспокойство.
– Вот увидишь, всё обойдётся. – Я беру его за руку, желая ободрить, но это явно не помогает. – Просто почаще напоминай себе, что акула никак не может попасть в бассейн. А если как-то и проникнет, тут же умрёт от хлорки! На крайняк всегда можешь прикинуться больным.
Вид у него и впрямь зеленоватый.
– Угу, – рассеянно отвечает он. – Угу, возможно, так и поступлю.
Раздаётся звонок.
– Ну ладно, – говорит Андре. – Хорошо. Э-э, береги себя. Скоро увидимся.
– Конечно, – отвечаю я.
Он удаляется по коридору: плечи ссутулены, голова опущена, как у человека, который идёт на собственную казнь.
Я провожаю его взглядом всего мгновение, затем бросаюсь к шкафчику и укладываю в него вещи. К счастью, внутри никаких записок от клоуна-убийцы. Хоть что-то хорошее сегодня.
Торопясь на первый урок, я пробегаю мимо двери в другой класс, но тут же останавливаюсь. Медленно оборачиваюсь, и мир выцветает, все звуки пропадают.
Из окна мне с маниакальной ухмылочкой машет клоун.
Я смотрю на него, а он – на меня. Моё тело леденеет под взглядом его бледно-голубых глаз.
Он здесь.
Он здесь, совсем рядом!
Не могу пошевелиться. Не могу кричать.
И вдруг кто-то врезается в меня, и мир, обрушивая на меня шквал звуков, становится прежним.
В открытой двери нет никакого клоуна. Только школьники бегут к ней на первый урок.
Я проглатываю горечь во рту и, отвернувшись, тороплюсь к себе в класс.
Хоть клоуна и не видно, я всё время чувствую спиной его взгляд.
Кайл
– Как думаешь, у ребят всё хорошо? – спрашивает Дешон после первого урока.
Ни Андре, ни Эйприл не дали о себе знать, и, судя по тому, как Дешон без конца поглядывает на мобильник, дело дрянь.
– Скорее всего, – отвечаю я. – Они отнюдь не идиоты.
Я запираю шкафчик и направляюсь на следующий урок. Химия. Весело, дальше некуда. Что ж, по крайней мере, мы с Дешоном вместе.
– Да, но вдруг с ними что-нибудь случилось?
С тех пор как урок закончился, он проверил телефон, наверное, уже сотый раз.
Я на свой не смотрю.
Не хочу выглядеть так, словно жду не дождусь весточки от Андре, пусть даже и впрямь за него волнуюсь. Немножко.
По крайней мере, на уроке английского ни к чему бояться акул.
– Андре и Эйприл в школе, – отвечаю я. – Подумай сам, разве сейчас это не самое безопасное место? Вокруг другие ребята и взрослые. Здесь этот… оно не посмеет напасть.
– Знаю, но… – Дешон глубоко вздыхает. – Вряд ли мы можем предсказать его шаги или как-то помешать.
– Ты сказал, что мы должны смело встретить зло, если оно вновь явится. – Я выгибаю бровь. – И говорил с этакой уверенностью.
– Да. В смысле, я не отрицаю. Просто ночью… Ты не понимаешь, Кайл. Чтобы защититься от призрака, демона или… не знаю, с чем мы имеем дело, я предпринял все меры, какие пришли в голову, но оно просто-напросто начхало на них.
– Ты пострадал?
– Нет, но…
– Ну так из-за чего тогда столько паники? – Я с улыбкой киваю парню из моей футбольной команды, пытаясь казаться невозмутимым, беспечным и совершенно не обеспокоенным тем, что кто-нибудь удивится моему сонному виду или подслушает наш странный разговор. – Ты благополучно выпутался и в одиночку, а теперь вокруг люди. Беспокоиться не о чем. К тому же Эйприл и Андре тоже не одни.
Хуже всего остаться одному…
Я уже не в школьном коридоре. Стою в гостиной, отец пьян. Кровь стынет в жилах от захлестнувшего воспоминания. Мама ушла в гараж за пылесосом, потому что отец разбил пивную бутылку. Среди осколков стекла шипят и переплетаются змеи, а ему хоть бы что, громыхает, во весь голос бранит работу, а может, маму или меня, я уже не могу понять. А ещё не могу сдвинуться с места, словно примёрз.
Знаю, стоит шелохнуться, и отец примется за меня. Стоит шелохнуться, и змеи нападут. Я видел его таким и прежде: лицо багровое, кулаки сжаты. Ему хочется подраться, нужно только найти с кем. Он ревёт, сквернословит и лупит кулаками в стены, с лёгкостью пробивая гипсокартонные перегородки. Мне уже приходилось прикрывать следы. В последний раз замаскировал фотографией: мы трое дружно притворяемся счастливой семьёй. Так иронично, что во рту горчит.
Хоть и ожидаю очередной его выходки, всё равно вскрикиваю и вздрагиваю на диване, который не покидаю уже несколько часов. Мы смотрели телевизор и выглядели почти счастливыми, но потом отец подзаправился десятком бутылок пива. Уйти мне некуда, приходится сидеть.
Он поворачивается ко мне, и красное лицо искажается гримасой.
И вот тут-то я остро осознаю, что мама снаружи и ничего не услышит.
– Эй, ты! – ревёт он.
Отец обзывает меня ужасными словами, и хоть я стараюсь пропускать их мимо ушей, они всё равно навсегда отпечатываются у меня в подсознании.
Он шагает ко мне. У его ног извиваются и шипят змеи.
