Кайл качает головой.
– Понятия не имею, – тихо отвечает он.
Мы с Кайлом дружим почти всю жизнь, и я ни разу не слышал в его голосе такого страха.
– Всё будет хорошо, – уже мягче говорю я. Чувствую себя неловко, вдруг выбрал неправильные слова? Просто так ничего не наладится. Но пусть он знает, что всегда может на меня рассчитывать.
Кайл всё так же молчит. Я отодвигаюсь, но не выпускаю его плеча.
– После того как разберёмся с клоуном… – начинаю я и осекаюсь. А разберёмся ли? Какими словами лучше поддержать Кайла? – После того как с ним разберёмся, можешь жить у меня. Тебе больше не придётся видеться с отцом. Клянусь. Мои родители тебя любят. Они полностью тебя усыновят.
– Вряд ли так можно, – севшим голосом отвечает он.
– Плевать! Вот увидишь, у нас получится.
Кайл поднимает взгляд на меня. Наконец-то! И передо мной больше не тот, кого я боялся потерять, потому что он стал слишком крутым. Передо мной Кайл. Мой лучший друг Кайл.
– Сначала придётся разделаться с этой дрянью, – говорит он.
Я киваю. Уж чего-чего, а решимости во мне полно. Разберусь как-нибудь! Чтобы спасти его. Чтобы спасти Эйприл. Чтобы спасти всех нас.
– Разделаемся, – говорю я.
Он утирает слёзы и кивает на дорогу.
– Вот и наши друзья.
Я следую за его взглядом. И точно: Эйприл с Андре и – кто бы мог подумать? – даже Каролина.
– Что она здесь делает? – сразу спрашивает Кайл. Голос у него ещё хриплый, но сейчас из-за этого кажется лишь сердитым.
– Каролина тут не чужая, – оправдывается Эйприл. – Её тоже преследует зло.
– Ладно. – Кайл поднимает руки в знак капитуляции. – Прошу прощения. Думаю, у нас у всех нервы на пределе.
Эйприл кивает. Кайл переводит взгляд на Андре и касается пальцем его мокрых волос.
– Что с тобой случилось? – уже мягче спрашивает он.
– Акула в школьном бассейне, – отвечает Андре, причём так небрежно, что я едва удерживаюсь от смешка. Едва-едва. Потому что это определённо не шутка.
Кайл кивает.
– Что будем делать? – Эйприл поворачивается ко мне.
Этого-то вопроса я и боялся. У меня нет ответа. Только рецепты из книг, а они пока были бесполезны. Я смело встретил свой страх, но это не помогло. У меня ужасное чувство, что только напортил.
– Сам толком не знаю, – признаюсь я, чувствуя себя виноватым.
Затем перевожу взгляд на Кайла и вспоминаю наш разговор. Возможно, отважно встретить и осознать страхи недостаточно.
– Вначале я думал… э-э, я думал, что достаточно дать отпор нашим страхам, но, похоже, этого мало. Похоже, придётся их победить. Доказать, что мы больше не боимся.
– Вряд ли я смогу победить акулу, – испуганно сжавшись, говорит Андре. – Мы обречены. Обречены целиком и полностью.
– Ну, тебе, по крайней мере, приходится тревожиться лишь об акулах, – подаёт голос Эйприл. – Держись подальше от воды, и все дела.
– Вода везде! – кричит Андре. – При моём везении сегодня акула может выскочить даже из стакана с кофе.
Я, не сдержавшись, прыскаю. Андре бросает на меня взгляд, и на мгновение я думаю: «Ну всё, сейчас рассердится», а затем он застенчиво улыбается.
– Кажется, у меня появился хороший повод больше никогда в жизни не мыться. Верно?
– Ну да. – Кайл явно на его стороне. – Правда, время от времени душ…
Мы смеёмся, хоть и не больно-то весело. Если в самое ближайшее времени что-нибудь не придумаем, все умрём до того, как придётся беспокоиться о мелочах вроде душа.
– Нам нужно победить зло. Нужно смело встретить свои страхи и похоронить их раз и навсегда. Всем пятерым. Вместе. Как-нибудь.
– Может, вернёмся к могиле? – предлагает Эйприл. – Вдруг найдём ключик. Что-нибудь, чего не заметили.
– Там ничего нет, – отвечает Кайл. – Сто раз уже смотрели.
У меня вдруг мелькает мысль. Я поворачиваюсь к Каролине. Судя по её виду, она половины не слышит: обвила себя руками крест-накрест, словно мёрзнет.
– Каролина, – окликаю я. – Той ночью ты, случаем, ничего не забрала? Из жестянки? В могиле?
– Я… – начинает она, смотря куда угодно, только не на меня. Затем разжимает руки, достаёт из кармана маленький листочек бумаги и молча передаёт его мне.
Я обегаю взглядом остальных. Все они уже подтянулись ближе и кивают мне: открывай.
Я открываю.
Внутри фотография: какая-то женщина, смутно знакомая…
– Кто это? – спрашиваю я, глянув на Каролину.
Она смотрит на кладбище, на лице отчётливо читаются страх и боль.
– Моя мама… – помолчав, шепчет Каролина. – Этот снимок… он предназначался для её некролога.
Эйприл
Слова Каролины – будто удар в живот. Я оглядываюсь на друзей: похоже, потрясены и они.
– Когда?.. – спрашиваю я, но не могу договорить. Понятия не имела, что у неё умерла мать.
– В прошлом году. Как только начались летние каникулы.
– Я даже не догадывалась, – шепчу я.
– Я никому не говорила, – отвечает она. – В последнюю минуту отец отказался от некролога. Не хотел, чтобы кто-то знал. Чтобы нас жалели.
Я лишь изумлённо таращусь на неё.
Не поэтому ли Каролина так скверно со мной обращалась? Ей было больно. Больно потому, что никто не знал о её горе и ей не на кого было опереться.
– Извини, я не знала, – говорю я.
Вот уж не думала, что буду перед ней извиняться, но теперь говорю искренне, как никогда.
– Я даже не догадывалась и очень об этом жалею. Следовало бы тебя поддержать.
Друзья присоединяются, выражая соболезнования.
С Каролины будто спадают чары, самую малость: когда она поднимает на меня глаза, её взгляд ясен.
– Спасибо. Ваши слова… для меня они многого стоят. – Она делает глубокий вдох и берёт себя в руки. – Мне кажется, я знаю, что нужно делать. По крайней мере, откуда начать.
– Правда? – спрашиваю я.
Она кивает.
– Дешон сказал, нам нужно смело встретить наши страхи, так? После маминых похорон я из-за страха ни разу не приходила к ней на могилу. Вот что та… тварь… показывает мне снова и снова. Могилу. Я чувствую, как меня засыпают землёй. Не могу спать с тех пор, как мы здесь побывали. Всё боюсь, что меня похоронят заживо. – Замолкнув, она окидывает взглядом холмы. – На этом самом кладбище моя мама и похоронена. Вероятно, здесь и нужно начинать.
– Уверена? – спрашиваю я и кладу руку на плечо Каролины. Та, к моему удивлению, её не стряхивает. – В смысле, для тебя это тяжёлое испытание. Я прекрасно пойму, если откажешься.
