– Я тебе никакая не дорогая! – гневно закричала она.
– Ты хочешь сказать, что сильно подешевела и уценилась за это время? – попробовал было пошутить Драко.
Зря попробовал. Потому что весь свой праведный гнев Матильда теперь обрушила на него.
– А ты вообще молчал бы в тряпочку! Хотя на такого обормота, как ты, даже тряпочки жалко! Вечно витаешь где-то в облаках, а в трудную минуту даже другу не смог помочь! – обвиняюще вытянула она свой узловатый палец в сторону Драко.
– Дык, я… Я чего… Я ничего… – виновато развел крыльями Драко.
– Вот именно, что ничего! Ни-че-го!!! – по слогам выговорила, словно припечатала, Матильда и презрительно бросила: – Сборище неудачников!
– Ну, Матильда, нельзя же так… – укоризненно покачал головой Ниптолеум.
– Зя! Зя! Зя! – передразнила его Матильда и добавила, как отрезала: – Можно! И нужно!
– Милые ссорятся, только тешатся, – пробормотал Драко.
Но Матильда услышала его невнятное бормотание.
– Это кто тут «милые»?! – тут же вскинулась она. – Да я твоего любимого и милого Ниптолешу давным-давно бросила! И ни капельки об этом не жалею, вот!
– Это ты не меня, который я, бросила. А совсем другого меня. Меня, который не я вовсе, а который из сна вместо настоящего меня появился, – путано попытался объяснить Ниптолеум. – Ты хоть это пойми, пожалуйста.
– Вот еще! – презрительно фыркнула Матильда и гордо отвернулась.
– Так Матильда – это, оказывается, его жена и королева! – ахнула Катя.
– Вот это поворот! – не нашел ничего лучшего сказать Тим.
Кузьмич и бабушка Агафья переглянулись и тяжело вздохнули. Уж они-то на своем веку (точнее далеко не на одном своем веку) вдоволь навидались семейных ссор, одна другой круче, и знали, что «хорошая» семейная ссора – это очень опасная, даже более того, взрывоопасная вещь. Также они знали, что нельзя довести ссору до конца (а то вообще может наступить конец всему), ее можно только взять и прекратить.
Что в следующий момент и проделал Драко. Причем проделал просто виртуозно.
– Кстати, Матильда, ты все еще колдуешь? – как бы невзначай спросил он.
– Колдуем помаленьку, – неохотно кивнула Матильда.
– Помнится, ты была прекрасной и очень умелой доброй волшебницей, – продолжал гнуть свою линию Драко.
– Нет, я теперь злая! Я ведьма! – замотала головой Матильда.
– Нет, ты добрая! Ты волшебница! – настаивал Драко.
– Нет, злая! Нет, ведьма! – упрямо стояла на своем Матильда.
– Нет, ты добрая! Ты волшебница! – не отступался от своего Драко.
– Нет, я… – начала было снова возражать Матильда.
Но неожиданно в их диалог вмешалась Катя.
– Не знаю, как там насчет волшебства. Я в этом вашем колдовстве как-то не очень разбираюсь. Но зато я точно вижу, что вы очень добрая. Почему вы не хотите в этом признаться? – спросила она, глядя прямо в глаза Матильде.
Матильда сначала даже растерялась и не знала, что на это ответить.
– А чего он… А чего они… А чего-о-о-о-о…
И тут Матильда неожиданно заплакала. Даже не заплакала, а разревелась, как маленькая обиженная девочка.
– Матильда, дорогая, не плачь!.. – бросился к ней Ниптолеум и обнял ее.
Матильда подняла к нему залитое слезами лицо, и тут случилось самое настоящее чудо! Буквально на глазах ее лицо начало преображаться. Из старого, морщинистого и, что уж тут скрывать, довольно-таки безобразного и противного лица выглянуло молодое прекрасное лицо с сияющими глазами.
– Я же говорил, что волшебница! – удовлетворенно кивнул Драко.
– А я говорила, что добрая! – радостно добавила Катя.
– И никто не говорил, что такая красивая… – мечтательно добавил Тим.
Но тут же получил ощутимый тычок в бок от Кати.
– Ладно, рассказывайте, что у вас тут стряслось, – вздохнула Матильда, стряхивая с себя тряпье ведьмы, оставшись в строгом белом платье. – Вряд ли Драко проснулся бы ради какой-то ерунды.
– Матильда, я в восхищении! – восторженно взревел Драко. – Ты, как всегда, зришь в корень!
– И дело осталось за малым – найти этот корень и «вырвать его с корнем», – улыбнулась Матильда. – И именно в этом, как я понимаю, и заключена основная проблема.
– Ты, как всегда, права, – кивнул Ниптолеум. – Потому что, как утверждает Драко, нам противостоит безжалостный и крайне опасный враг. Более того, враг практически непобедимый.
Брови Матильды удивленно взлетели вверх:
– Неужели это…
– Именно, – еще раз кивнул Ниптолеум. – Это Дудочник.
После его слов в тронном зале установилось тягостное молчание.
– Да объяснит кто-нибудь, наконец, кто такой этот Дудочник?! – прервал затянувшееся молчание Тим. – Он нам еще в Москве надоел. А теперь и здесь нас достает!
– Как бы тебе попонятней объяснить? – задумчиво протянул Драко.
– Может, это кто-то типа нашего Крысолова из Гамельна? – робко предположила Катя.
– Кого-кого? – с удивлением посмотрели на нее Матильда, Ниптолеум и Драко.
– Ну, сказка такая была, – торопливо начала объяснять Катя. – Там, в городе Гамельне, его жители очень страдали от крыс. Поэтому магистрат Гамельна пригласил известного крысолова, чтобы он избавил город от крыс. Тот с помощью магических звуков своей дудочки увел всех крыс из города и утопил их в реке. Но когда пришло время расплачиваться за выполненную крысоловом работу, магистрат отказался выплатить ему полагавшееся вознаграждение. Тогда крысолов с помощью колдовских звуков своей дудочки ночью тайком увел всех детей из города. С тех пор их больше никто не видел.
– Такая вот грустная сказка, – закончила Катя свой рассказ.
– Помню. Было такое дело, – кивнул Кузьмич. – Много шума тогда оно наделало среди домовых. Даже награду назначили за поимку этого крысолова и нахождение пропавших детей. Но никого найти так и не смогли. Ни крысолова, ни детей.
– Плохо, значит, искали, – проворчала бабушка Агафья. – Меня бы попросили, я бы вмиг этого негодяя нашла. Хоть из-под земли, но достала бы!
– Как интересно… – покачал головой Ниптолеум.
– Что именно интересно? – воинственно вскинула голову бабушка Агафья.
– Да миры у нас, вроде бы, разные, а истории одинаковые, – объяснил Ниптолеум. – У нас ведь тоже подобное предание было. Но вот только действительность гораздо страшнее оказалась.
– В смысле? – не понял Кузьмич. – Растолкуй.
– Просто многие маги утверждают, что на самом деле Дудочник – это сам дьявол, соблазняющий и уводящий невинные души к себе в Ад, – объяснил ему Ниптолеум.
