– Почему я тебя больше нигде не вижу? – однажды спросил я Чарльза.
Мы снова сидели на школьных ступеньках.
Чарльз посмотрел на меня, но ничего не ответил. Свет уличного фонаря на углу делал его кожу бледной, как снятое молоко.
– Я тебя всё время ищу, – продолжал я. – В бассейне, в парке, в торговом центре. Чем ты занимаешься целый день? Куда ходишь?
– Ничем особенным. Я в основном веду ночной образ жизни, поэтому сплю допоздна. Ненавижу бассейны, а в торговых центрах мне скучно. Больше всего я люблю в темноте ездить по городу на велосипеде, когда нигде нет людей. Везде так тихо и спокойно. А иногда я играю в бейсбол с мальчишками вроде тебя.
Но я всё равно не мог понять Чарльза. Его ответы на мои вопросы были расплывчатыми, странными, иногда почти пугающими. Но он чертовски хорошо играл в бейсбол. Прошло несколько минут, а Чарльз больше ничего не сказал. Он сидел рядом со мной и смотрел на клён.
– Я помню, как был выше этого дерева, – внезапно сказал он.
– Ну да. – Чарльз никак не отреагировал на моё саркастическое замечание, и я добавил: – Придумай что-нибудь другое. Это дерево намного старше тебя.
Он посмотрел на меня, и было в его взгляде что-то такое, что заставило меня замолчать. Я обеспокоенно отодвинулся в сторону. Может быть, у него были проблемы, о которых я не знал. Даже не хотел знать. Мальчик, которому не разрешали вступить в бейсбольную команду, мальчик, который никогда никуда не ходил днём.
– Прости, – пробормотал я, не понимая, зачем извиняюсь.
Чарльз не обратил на меня внимания и взял велосипед. Он повесил мою перчатку на руль и сказал:
– Не уверен, что мы сможем встречаться и дальше, Адам.
Я схватил его за руку.
– Но у нас завтра решающая игра! – сказал я. – Я надеялся, ты придёшь.
– Я бы этого очень хотел, – ответил он. – Ты не представляешь, как бы я хотел оказаться там.
Он сел на велосипед, и я побежал за ним.
– А как же твоя перчатка?
Чарльз оглянулся.
– Надень её завтра! – крикнул он. – А потом отнеси её ко мне домой и отдай папе. Расскажи ему про игру. Он будет ждать тебя.
Он крутил педали всё быстрее и почти исчез в чёрной тени деревьев.
– Но я не знаю, где ты живёшь! – крикнул я.
– Последний дом на Кресент-роуд, – отозвался он. – Спроси мистера Брэдфорда.
Я бежал за Чарльзом по Калверт-роуд. Впереди мелькала его белая рубашка. Красный отражатель на заднем щитке велосипеда сверкнул в свете фар. Потом он исчез. Вот и всё. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так быстро исчезал.
Чарльз мог бы мной гордиться. Я не только забил мяч при занятой базе, но в конце последнего периода принял навесной удар, который и завершил игру. Мистер Штоль крепко меня обнял, Трэвис пригласил к себе домой на пиццу, а папа предложил купить мне самую лучшую бейсбольную перчатку.
– Не знал, что она у тебя такая старая, – заметил он.
Стоял жаркий день, но, приняв душ и переодевшись, я тут же отправился на Кресент-роуд. Улица находилась в другом конце города, и я был весь мокрый от пота, когда позвонил в дверь. В ожидании, когда мне откроют, я прислонился к перилам крыльца. В воздухе стоял сладкий запах роз и свежескошенной травы. Жужжали пчёлы, пела птица, а по газону кралась кошка, не сводя глаз с белки.
Чарльза нигде не было видно.
Наконец я услышал медленные шаркающие шаги.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал кто-то. – Уже иду!
Дверь открылась, и на пороге появился старик. У него были редкие белые волосы, глубоко посаженные глаза, как у черепахи, согнутая спина и шишковатые пальцы. Кажется, он меня ждал.
– Чарльз дома? – спросил я.
Старик покачал головой.
– Я мистер Брэдфорд, – ответил он. – Отец Чарльза.
Прежде чем я успел сказать ему, зачем пришёл, он спросил:
– Ты ведь принёс перчатку?
Я протянул перчатку ему.
– Чарльз просил отдать её вам. Я надеялся, что он будет дома. Хотел рассказать ему об игре.
Мистер Брэдфорд нежно взял перчатку, как будто это был новорождённый ребёнок.
– Ты забил мяч на занятую базу, – сказал он. – А потом, в конце последнего периода, принял навесной удар, и это решило исход игры.
Я уставился на него.
– Откуда вы знаете?
Мистер Брэдфорд распахнул дверь и отошёл в сторону, чтобы дать мне пройти. Я впервые заметил у него за спиной пожилую женщину. Увидев, что она плачет, я попятился, но она взяла меня за руку.
– Пожалуйста, пойдём со мной, – тихо попросила она.
Я был слишком смущён, чтобы возразить, поэтому поднялся с ней по лестнице в маленькую комнату в конце коридора. Лучи вечернего солнца падали в окно и сверкали на наградах. Стены были увешаны фотографиями игроков старшего поколения, таких как Хэнк Аарон и Сэнди Коуфакс
[5]. Над аккуратно застеленной кроватью висел выцветший флаг «Балтиморских иволг»
[6]. На комоде, рядом со стопкой комиксов, стояло несколько коробок из-под сигар с бейсбольными карточками.
С улицы доносился треск газонокосилки, собачий лай, монотонный гул самолёта. Обычные летние звуки, которые по какой-то причине казались здесь неуместными. В тихой комнате Чарльза я чувствовал себя археологом, смотревшим на предметы, к которым не прикасались веками.
Миссис Брэдфорд сжала мою руку и сказала:
– Ты не первый мальчик, который принёс перчатку моего сына.
Несмотря на жару, по спине у меня побежали мурашки.
– О чём вы говорите?
Мистер и миссис Брэдфорд переглянулись.
– Это нелегко объяснить, – сказала пожилая женщина.
– И хотя это происходило не раз, легче от этого не становится, – добавил её муж. – Но у тебя получается лучше, Хейзел.
Я переводил взгляд с одного на другого. Миссис Брэдфорд вытерла глаза и глубоко вздохнула.
– Сегодня исполнилось тридцать лет с того дня, когда Чарльз забил мяч на занятую базу. В конце последнего периода он отбил навесной удар, решивший исход игры.
Она замолчала и посмотрела на мужа, но он стоял к нам спиной.
– Чарльз помчался домой на велосипеде, слишком взволнованный, чтобы смотреть по сторонам.
Её голос дрогнул, и мистер Брэдфорд повернулся и обнял её за плечи.
– Машина сбила его перед зданием начальной школы, – продолжала она. – Время от времени он присылает домой мальчика с бейсбольной перчаткой. И все они рассказывают одну и ту же историю про игру.
