– Не понимаю, как ты это делаешь, – с трудом переводя дыхание, сказал он.
Я снова уселась в тени.
– Я всегда отдыхаю днём, – объяснила я.
– Я тоже, но мне за тобой не угнаться.
Я сменила тему и попросила его рассказать о своей семье. Мне хотелось знать все подробности: про его дом, спальню, брата и сестру, маму с папой, про собаку, про то, что они ели на ужин, заказывали ли они иногда пиццу, ездили ли к берегу океана или в горы. Я жадно впитывала всё, что он мне рассказывал, особенно истории про его ирландского сеттера. Кроме баскетбола, я ужасно скучала по своей собаке.
– А ты, Ти Джей? – наконец спросил Грэм. – Расскажи о своей семье.
Вот почему было опасно задавать людям слишком много вопросов. Рано или поздно они тоже хотели всё про тебя узнать. Я нахмурилась, но мой ответ был уже наготове.
– Мы же договорились: никаких вопросов. Помнишь?
Он смущённо извинился.
– Я забыл.
Я поднялась и сказала:
– Тебе лучше вернуться, пока кто-нибудь не обнаружил, что тебя нет в кровати.
– Ты завтра тоже придёшь?
– В полночь.
Я смотрела, как его тень бежала по площадке. Когда он исчез из виду, но его шаги были ещё слышны, я последовала за ним по тёмным улицам, мимо домов, спавших на залитых лунным светом газонах, мимо машин, в стёклах которых отражались уличные фонари, мимо кошек, которые перебегали от одного куста к другому так же бесшумно, как и я. Притаившись за деревом, я увидела, как Грэм на цыпочках прошёл по дорожке и вошёл в маленький одноэтажный кирпичный дом. Он благополучно вернулся домой.
Но не один. Быстро, так что он ничего не заметил, я проскользнула следом за ним в дверь. Дом был точно таким, как он и описывал, и я переходила из комнаты в комнату и трогала вещи, о которых он только что мне рассказывал. Собака Пэтти подняла голову и уставилась на меня, но не залаяла. Кошка могла бы выгнуть спину, взъерошить хвост и бочком отойти в сторону, но только не собака. Собаки знали, что я не причиню им никакого вреда.
Прежде чем уйти, я зашла в комнату Грэма и смотрела, как он спит. Я также заглянула к его младшей сестрёнке и брату. Я задержалась в комнате его родителей, но его отец так громко храпел, что у меня заболели уши.
Мне не хотелось уходить, поэтому я прошла в гостиную и включила телевизор, но не для того, чтобы смотреть, а чтобы утром удивить всю семью. Отец Грэма обязательно спросит «Кто включил телевизор?» и рассердится, когда никто не признается. Почему-то меня это позабавило.
На обратном пути я нашла кухню и остановилась перед огромным холодильником. Я открыла дверцу и полюбовалась едой – газировкой, молоком, соком, яйцами, маслом, хлебом. Еды было достаточно, чтобы накормить всех детей в школе Грэма.
В морозилке я нашла галлон мятного мороженого с шоколадной стружкой. Я прижала его к щеке и представила, какое оно вкусное, но не съела ни ложечки. Я знала правила.
С тех пор мы с Грэмом каждую ночь играли в баскетбол. Иногда я шла следом за ним домой, иногда заходила в другие дома, а иногда просто бродила по улицам. В зависимости от настроения я залезала на деревья, брала велосипеды или скейтборды или плавала в городском бассейне, скользя по неподвижной воде, как лунный свет. Время от времени ко мне присоединялась Пэтти. Мне нравилось, как её когти стучат по бетону, нравилось ощущать её тёплое дыхание на своей руке.
Август сменился сентябрём, и ночи стали холоднее. Бодрящий воздух пах уже не жимолостью, а сухими листьями. Грэм стал играть лучше, но как только мне стало труднее его обыгрывать, произошло нечто, всё испортившее.
Мы сидели на асфальте и отдыхали. Высоко в небе стояла полная луна: она была не больше десятицентовой монеты, но светила очень ярко.
Грэм повернулся ко мне, чтобы что-то сказать, и застыл.
– Ти Джей, ты… – прошептал он. – Не могу поверить, что я этого не замечал!
Я отпрянула. Я была слишком шокирована, чтобы говорить. Грэм всегда казался мне самым ненаблюдательным мальчиком на свете. Но теперь он всё знал, он догадался, кто я, и у меня могли быть неприятности.
Грэм засмеялся.
– Всё нормально, Ти Джей! Мне всё равно, что я играл в баскетбол с девочкой. Я просто удивлён, что мне потребовалось столько времени, чтобы догадаться.
Я шумно выдохнула от облегчения.
– Конечно, я девочка! Я думала, ты знал.
Грэм покачал головой.
– Теперь я чувствую себя полным дураком. Мне никогда не приходило в голову, что девочку могут звать Ти Джей и что она может играть в баскетбол, как профессионал. И потом, когда мы встречались, всегда было темно. Я не мог как следует тебя разглядеть. – Он пододвинулся ближе и потянулся к моей бейсболке. – Сними её.
– Нет! – Я вскочила, пробежала по тёмной площадке и перепрыгнула через стену, которая отделяла её от моего дома. Газон недавно косили. Наверное, садовник сделал это, пока я спала. В воздухе сладко пахло тёплой травой, впитавшей в себя последние лучи летнего солнца.
– Ти Джей, погоди! – кричал Грэм. – Не убегай!
Я оглянулась. Он тоже перепрыгнул через стену. Он бежал прямо за мной, кричал, шумно топал, тяжело дышал и производил ужасный шум. Этого шума было достаточно, чтобы разбудить мертвеца.
– Я же просила тебя не ходить за мной! – Я отвернулась и увидела, что родители уже меня ждут: их лица были суровыми и бледными.
– Милая дочь Тереза, – печально произнесла мама. – Кажется, ты снова нарушила правила.
– За это ты пятьдесят лет не будешь выходить из дома, – добавил папа. – Возможно, когда мы в следующий раз выпустим тебя поиграть, ты не забудешь правила.
Холодную пустоту в том месте, где когда-то было моё сердце, пронзила боль, и я оглянулась на Грэма. Он застыл от страха, как ангел на постаменте у него за спиной. Я сняла бейсболку и показала ему своё лицо. Я сделала это нарочно, потому что была очень зла на него. Теперь из-за него долгих пятьдесят лет я не увижу звёзды и луну. Я смотрела, как он повернулся и побежал, и засмеялась. Его крик будет последним звуком, который я услышу, пока не выйдет срок моего наказания.
– Идём, милая дочь. – Папа взял меня за руку, и медленно и бесшумно, как осенние листья, падающие с деревьев, мы легли в могилу.
Настоящая вещь
Я шла по Третьей улице, заглядывая в тусклые витрины антикварных магазинов, и среди тарелок с отбитыми краями, сломанных стульев и безглазых плюшевых медведей надеялась найти то, что искала. Всего через несколько дней городок Мейпл-Хилл должен был отмечать свою сотую годовщину парадом на центральной улице. Если я хочу ехать на парадной платформе с другими девочками-скаутами, то мне нужно найти платье в стиле двадцатых годов. Большинству моих подруг платья шили мамы, но моя мама не умела пришить даже пуговицу, не говоря уж о целом платье. Мама моей подруги Холли предложила сшить мне платье, но я решила поискать подходящее в магазинчиках исторического квартала. Мне хотелось настоящее платье-чарльстон с заниженной талией и отделкой в виде бахромы.
