Он подошел ко мне и поднял меня с кресла. Он не носил маски, и лицо у него было белым, а глаза — необыкновенно черными. Жаркий гнев может быть жестоким, но его холодный гнев был ужасен; казалось, нет пределов тому, что он способен сделать, и никакое действие, сколь бы решающим оно ни было, никак не укротит его.
— Скажи мне, — приказал он, — где он.
Глаза его расширились, увлекая меня вглубь. Я почувствовала себя потерявшей вес, плывущей… бесполезно сопротивляться, просто сказать ему, что я сделала… Однако, я тоже знала это искусство Силы и освободилась от его хватки, ощущение настолько физиологическое, что у меня, казалось, остались от этого синяки.
— Нет, Вазкор.
— Час до рассвета, — сказал он, — а потом час после него. После этого ударят их пушки, и крыша рухнет нам на головы. — Для меня это не имеет значения, — ответила я. Он поднял мне маску и ударил по лицу, вновь и вновь. Никакой боли не было. Одно из черных колец у него на пальце порезало мне щеку, и теплая солоноватая кровь стекла мне в уголок рта. Через некоторое время я поняла, что он остановился. Я сидела в маске у себя в кресле, глядя на него. Двое воинов вышли, и дверь была закрыта.
— Ты понимаешь, богиня, что ты идеальная жертва для любых пыток, какие я потружусь придумать — твоя исцеляющаяся кожа позволяет изобрести бесчисленные варианты мук. И пока это продолжается, мои воины тщательно обыщут башню. Мы найдем его, несмотря ни на что. Тебе нет смысла страдать без надобности.
Я издала слабый кашляющий смех, ибо совершенно внезапно перестала его бояться.
— Ты ничего не сможешь мне сделать, — заявила я. — Я твоя сестра, как ты помнишь. Я прикасалась огнем к собственному телу, и оно не горело. И, Вазкор, уже самый факт, что ты требуешь от меня что-то сказать тебе, доказывает мне, что, по твоему мнению, существует некоторый шанс, что иначе ты можешь ничего не найти.
Он отвернулся от меня, подошел к оконной ставне и открыл ее. Темное небо уже бледнело. С миг он стоял там, а затем повернулся, снова поднял меня с кресла, вытащил за руку из комнаты и увлек вниз по лестнице.
От его побоев у меня кружилась голова, и то, что он делал, сначала выглядело совершенно бессмысленным. Мы зашли глубоко, тем же путем, каким прошли я и Мазлек в свое время. Когда мы добрались до винных погребов, он сперва не прикоснулся к стенной панели, а повел меня вдоль и поперек по всему помещению. Всюду были следы недавних поисков — его люди усердствовали, но наверное слишком уж неистовствовали, чтобы обыскать вполне основательно. Тут до меня дошло, зачем он привел меня сюда. Асрен с его детскими инстинктами, нуждающийся в защите, которую он обрел во мне, мог почувствовать мою близость и выбежать ко мне из того укрытия, какое нашел для него Мазлек. Я Сразу же остановилась, но Вазкор потащил меня дальше.
— Нет, — уперлась я.
— Хорошо, — ответил он. — Болтай, сколько влезет. Тем скорее он найдет тебя.
Обшарив погреба, он подтащил меня к панели и отодвинул ее. И поволок меня вниз по лестнице в узкий мрачный ход за ней. Я снова увидела деревянную дверь, открытую так же, как мы ее оставили, а за ней прямоугольный, вонючий, черный ужас той камеры. Не здесь — наверняка никак не здесь. Он подтащил меня к дверному проему и держал там, поворачивая голову и проверяя каждый угол. Мы зашли в камеру, и он поворошил сапогом мешковину. Ничто не шелохнулось. Мы вышли.
Вазкор коснулся правой стены, проведя пальцами по серии меток. Часть стены со стоном ушла в сторону, и за ней лежал еще один темный коридор. Нашел ли этот путь Мазлек? Вазкор заставил меня войти в него.
Было темно, однако я почему-то видела. Вдоль прохода шли разделенные равными промежутками двери, железные двери с маленькими зарешеченными окошками, запертыми снаружи. Лестничный пролет привел вниз в темный пустой зал. Капала вода; по поддерживающим сводчатый потолок колоннам скакали и плясали черные тени. В ноздри мне лез запах разложения сгнившей древней воды.
У противоположного конца лежала горой обветшавших форм куча каменной кладки, остатки более ранней стены. На полу валялась разбросанная солома. Мы пошли через открытое пространство между колоннами к каменной куче.
Было очень тихо; только ленивое капание воды нарушало тишину. Наши шаги звучали резко.
В соломе что-то метнулось от моих ног, отбежало не так уж далеко, а затем уселось, уставясь на меня ярко красными глазами. Мышь.
Сердце у меня болезненно сжалось. Сжимавшая мне руку лапа Вазкора безжалостно тащила меня вперед.
— Рассвет уже наступил, богиня, — сказал он.
Я изо всех сил пожелала, чтобы Асрен не узнал этого звука, этого знакомого звукосочетания, которым так часто называл меня при нем Мазлек. Среди разбитых камней упавшей стены возникло мимолетное движение. Появилась только голова, бессмысленное прекрасное лицо с почти ожидающим выражением и ищущими меня большими глазами. — Асрен, — окликнул Вазкор. — Выйди, Асрен. Позади нас быстрое шипение выдоха, скрежет выходящего из ножен клинка. Вазкор стремительно обернулся, отпрыгнув вбок, и меч Мазлека, лишенный своей цели, легко чиркай по его груди. Секунду длилась неподвижность, когда все мы трое застыли в немой сцене. Затем своего рода сверкание в воздухе, яркое мерцание, которое могло быть обманом зрения. Меч Мазлека с лязгом упал на каменные плиты, его тело накренилось вбок и упало. Я подбежала к нему, но он был мертв, и кожа у него стала совсем холодной.
Все еще стоя на коленях, я подняла взгляд и увидела, что Вазкор стоит у одной из колонн, а Асрен, теперь выбравшийся из каменной груды, шел к нему, уже став марионеткой в его руках.
— Вазкор! — закричала я.
Он повернулся и посмотрел на меня, и сразу же, словно у него остановился механизм, Асрен встал как вкопанный.
— Богиня, — предупредил Вазкор, — твое вмешательство в это дело прекратится. Я сейчас намерен вывести его наверх к нижнему окну башни, где он поговорит с ними.
— Нет, — не уступала я.
— Иначе он для меня бесполезен, — сказал Вазкор, — и поэтому, если ты это предпочитаешь, он может умереть сейчас, и мы все пострадаем вместе. Его рука двинулась по колонне. Из-под пола донесся глухой ржавый визг, дрожь, как при землетрясении. Кирпичи откатились к другим кирпичам, оставив на месте того пересеченного нами раньше открытого пространства большой овальный колодец из тонированного зеленоватого камня. В глубине его сочилась и дрожала черная, как нефть, вода.
— Вода рва, — сказал Вазкор.
Волосы у меня встали дыбом, меня лихорадило ощущение того же страха, который я испытала, когда мы ехали по мосту.
— Вода не пуста, — сказал Вазкор, — в ней водятся живые существа. Комендант и его рать близко с ними знакомы. Асрен, если ты того желаешь, тоже может познакомиться с ними.
— Нет! — закричала я ему и в панике вскочила на ноги.
— Богиня, — проговорил он, — ты не можешь остановить меня.
