Стоя там, я вдруг сообразила, что же искал мой разум с тех пор, как Мазлек привез меня к горам — тот полубессознательный поиск безвестной цели. Я пыталась вспомнить слово, которое Асрен написал в книге, прекрасной книге, которую я собиралась забрать с собой из Белханнора, но оставила там. И теперь я сообразила, что, странное дело, я так пристально изучала буквы, характер написания того слова, что не увидела, чем же было это слово само по себе. Какая бы важная мысль в нем ни заключалась — теперь это утрачено. Последний единственный предмет, который мне остался от Асрена, навеки выскользнул у меня из рук и из памяти.
Мой глаз уловил какое-то движение, неожиданное и этим месте, где небо и горы казались сцепившимися в древней неподвижности.
Я посмотрела на скальные образования, а затем подняла глаза и, невероятное дело, обнаружила ответ в черной мгле над головой. Между неподвижной россыпью звезд — три другие звезды, более крупные и очень яркие, плыли в виде клина на юг. Анкурум и улица, и движущийся серебряный свет, который я наблюдала вместе с Дараком, свет, который наблюдал также и Асутоо, и принял за божественную колесницу, знамение, обязующее предать. Три сверкающих шара проплыли над башней, уйдя из моего поля зрения.
Я боялась, испытывала более чем первобытный страх, потому что не могла понять этих огоньков в небе. Я отвернулась и стала лицом к комнате, словно меня ждал враг. В том месте было — что-то — нечто, чего я страшилась и ее же должна была найти глубоко в скелете башни. Я почувствовала это с самого начала, но серебряные звездные колесницы богов Асутоо сорвали с моих глаз последнюю пелену.
Утром хромая девушка принесла кувшин с водой, серебряную чашу винного напитка, а чуть позже вернулась с подборкой шелковых и бархатных одежд и серебряной маской, любопытная форма которой казалась головой рыси.
Очевидно, эти вещи прислал комендант башни, и я гадала, кому же они принадлежали. Наверное, отсутствующей жене или даме сердца, ибо в настоящее время он, похоже, не держал тут ни той, ни другой. Одежды были всех оттенков и тонов эшкорекского желтого, довольно просторные, вполне, казалось, подходило к моему состоянию. Единственная трудность: звание коменданта не давало ему права носить золото, и вследствие этого он не мог снабдить меня золотой маской; в силу этой случайности я снизилась в звании, довольствуясь серебром. Желтые пряди свисали с рысьей головы мне на волосы, каждая кончалась вырезанным из желтого янтаря изысканным бледно желтым ноготком.
Вскоре после этого по лестнице поднялся Мазлек. Я увидела, как он воспринял серебряную маску, а затем отмела мысль, которая пришла ему на ум так же, как пришла мне.
— Что происходит, Мазлек?
— Послали гонца в Город уведомить Джавховора, что Вазкор здесь.
— Вазкоровского Джавховора, — тихо произнесла я.
— Да, богиня. Люди Вазкора ожидают немедленной преданной помощи с этой стороны — почетного приема в Эшкорек-Арноре, военный совет, свежие войска — но я думаю, богиня, дела обстоят не столь просто.
— Почему?
— Этот человек — комендант — он очень обеспокоен. Не думаю, что Вазкор — желанный гость не только для него, но и для его хозяина.
Я вспомнила слова Вазкора в дороге, резкие, утвердительные. Однако он ничего не мог сделать без поддержки Городов Пустыни. А если он потерял ее, то что с ним станет?
— Где Вазкор? — спросила я Мазлека.
— В комнате на восточной стороне башни. Один воин сторожит перед дверью, и с прошлой ночи его никто не видел.
— Мазлек, — сказала я, внезапно остро захотев выкинуть Вазкора из головы и подавить мои страхи перед этой крепостью, — в этом месте что-то есть — что-то, что я должна найти.
— Богиня.
Он был вполне готов следовать за мной, защищать меня, однако он не понял. Я наполовину надеялась, что он воспримет тайную суть этой башни. Во время бегства из Белханнора между нами, казалось, выросла своего рода духовная близость; мы мало разговаривали, однако все бывало достаточно ясно. Мне вдруг вспомнился Слор, его слепое пожертвование своей жизнью ради спасения моей жизни, но я отбросила эту мысль.
— Я плохо объяснила, — извинилась я. — Я не знаю, что меня здесь беспокоит, даже если существует что-то, беспокоящее меня. Но я должна искать, пока не найду это или не сумею это найти, — я обнаружила, что напряженно сцепила руки. — Что-то спрятанное, — закончила я.
Он пошел следом за мной вниз по лестничным пролетам к овальному темному залу и стоял наготове позади меня, когда я заговорила с одним из отдыхавших там трех серых солдат. Я заметила, что они не вскочили мигом, когда я вышла, вытягиваясь по стойке «смирно», как вскочили бы перед золотой кошкой богини Эзланна, и многое поняла благодаря этой мелочи.
— Где комендант? Я хотела бы с ним поговорить.
— Господин комендант еще не встал, сударыня.
Ответ прозвучал с некой пренебрежительной невнятностью. Он так легко забыл, кто я такая — кем я была?
— Солдат, — напомнила я ему, — я Уастис из Эзланна, Перевоплотившаяся из Древней расы, жена Вазкора Джавховора, Властелина Белой Пустыни. Обращаясь ко мне, меня называют «богиня» люди, стоящие на ногах, и склоняют сперва передо мной головы.
За столом беспокойно зашуршали, двое товарищей солдата поднялись с кресел и неуклюже встали в неопределенно-почтительных позах. Однако на того, с кем я разговаривала, мои слова, кажется, не произвели впечатления и даже спровоцировали на наглость:
— Я слышал о богине, — отозвался он, — в Эзланне. И потом, сударыня, вы носили простую маску, явившись сюда и платье тоже простое. Эти вещи… ну, если я правильно помню, это подарок коменданта.
Я не испытывала гнева, а только знала, что не смею уронить свой авторитет именно здесь, где я почувствовала такую опасность.
— Солдат, — предупредила я и подошла к нему, и пристально посмотрела ему в глаза под бронзовой маской, глаза скользкие, не желающие встречаться с моими. — Люди не оскорбляют меня дважды. Поскольку тебе нужно от меня доказательство, то, боюсь, что я должна представить его. Ты не забудешь, кто я. Подыми руку, — он заныл, и тогда я поняла, что он у меня в руках. — Мое прикосновение для тебя — огонь, каленое железо.
Я дотронулась пальцем до его обнаженной ладони, и он завизжал.
— Освободись! — прошипела я, и транс слетел с него. Он отбежал назад, дуя на волдыри, рыдая от потрясения и страха. — Итак, — продолжала я, — ты говоришь, что комендант еще не встал. Ступай и предложи ему встать. Я ожидаю увидеть его здесь, прежде чем догорит вон тот огарок свечи.
На этот раз мне подчинились.
Я взглянула на Мазлека, и его глаза сузились под маской в злобной усмешке; он гордился мной и моими свирепыми силами. Я уселась в ожидании и наблюдала за дверью поверх желтого бархатного горба на моем животе. Фактически комендант не замедлил явиться, в маске и кольцах, однако все еще в спальном халате. Он снял маску, поклонился и снова надел ее. Я гадала, слышал ли он что-нибудь об инциденте в зале. Я видела, что ему хотелось подобраться поближе к очагу, где огонь поедал дрова. Он демонстративно дрожал, но я сидела, где была и предоставила ему возможность помучиться. Я была не уверена, как мне следует начать допрос, и вообще мудро ли я поступила, начав с него, но любое преимущество служило утешением.
