Сказочникам всего этого не нужно. Для них магия как дыхание. Сказочнику не приходится учиться, чтобы наложить на кого-то сглаз. У них любой крохотный лешачок владеет всеми навыками, которыми владели его отец и дед. И если приобретёт какие-то новые, то передаст их своим детям. Хорошо ещё, что сказочники, как правило, не вмешиваются в дела магов. Сказочники появились настолько раньше людей, что не воспринимают их всерьёз.
Филат ещё некоторое время потоптался у урны, а потом повернулся и, притворяясь, что внял предупреждению, направился в противоположную главным воротам Магзо сторону. Сам же внимательно косил взглядом на забор, считая пролёты ограды. Принято думать, что у Магзо существует только один вход. Тщательно защищённый и замечательно охраняемый. Что ж, так оно и есть. Но кроме входа есть ещё и стожарская лазейка.
«Двенадцатая вертикальная перекладина после знака», – напомнил себе Филат.
Малозаметный стожарский знак, похожий на оттиск крошечной птичьей лапки, притаился на столбе ограды. Филат чуть было не прошёл мимо, когда знак окликнул его. Оказалось, что столб успели покрасить и знак вместе с ним. Да только стожарские знаки не того рода, чтобы можно было их закрасить.
– Двенадцатая! – шёпотом повторил Филат и наметил взглядом нужную перекладину.
С виду это был обычный железный прут. Толстый, с подтёками краски. Он и был обычным прутом, разве что плёнка, разделяющая миры, соприкасалась здесь на очень узком участке. Бросаться на прут надо было резко и уверенно. Филат незаметно набрал полную грудь воздуха, небрежно оглянулся и резко бросился плечом на ограду.
⁂
На миг стожару показалось, словно он прорывает вощёную бумагу, сразу сомкнувшуюся за ним. Филат прокатился по земле, но сразу вскочил и огляделся. Его никто не пытался схватить, никто на него даже не смотрел, но он знал, что защитная магия Магзо уже оповещена о вторжении. Через минуту здесь будет охрана Магзо. А ещё через три – атланты и магзели.
Можно, конечно, поиграть в крутого бойца, но лучше унести подальше ноги. Филат выбрал второй вариант. Увидев вдали экскурсию провинциальных магов, он догнал её и незаметно к ней примкнул. Мозг стожара быстро просчитывал варианты.
Кто проник – они пока не знают, но место проникновения известно. Защитная магия таких объектов, как Магзо, – вещь притормаживающая, но древняя и крайне надёжная. От неё не существует отводов, заклинаний, блоков и так далее. Она будет преследовать тебя, пока ты не покинешь охраняемый участок. Или не умрёшь. Второй вариант для магии более предпочтителен, хотя она не мстительна – она просто магия.
Одно хорошо. Сказочники и элементали сюда не проникнут. Магзо – территория магзелей, и магсударственные маги ни с кем не хотят её делить. И откровенно говоря, напрасно. Пара элементалей способна была бы держать под контролем весь внутренний периметр, а уж если бы две-три кочки превратились в лешачков и кикиморок – сюда бы и в танке никто не сунулся.
Филат семенил за экскурсией, а сам вспоминал стожарскую сказку, которую рассказывала ему мама. Если он уцелеет и у него когда-нибудь будут дети, он тоже обязательно будет рассказывать им стожарские сказки. Стожарская сказка не просто сказка. В ней заключён многовековой опыт.
«Древняя охранная магия походит на сфинкса, а он обожает отгадывать загадки! – говорила мама. – Сфинкс отгадает любую загадку, а потом разорвёт тебя. Но чтобы отгадать загадку, сфинксу нужно время, потому что это дряхлый сфинкс. А за это время можно успеть загадать ему новую загадку. И опять он будет над ней думать. Тут главное – кто окажется сообразительнее».
Вот и сейчас сфинкс явно засёк, что вторгшийся в Магзо примкнул к экскурсии, но кто тут лишний, он пока не знает. Но очень скоро узнает. Стожар безошибочно ощущал, как в воздухе вокруг него сгущается смерть. Пока что смерть была размыта, безадресна, но кое-кто из провинциальных магов тоже почувствовал её и занервничал.
Где-то там, у ограды, в месте, которое стожар покинул минуту назад, уже мелькали быстрые тени, но сирена молчала. Скверно! Тревогу они не объявили. Догадались, что это вызовет панику. Паника же сыграет на руку тому, кто проник сюда незаконно, потому что куда проще проворачивать дела, когда все вокруг бегают, орут и произносят какие угодно заклинания.
Но пора было спасаться от сфинкса, загадав ему новую загадку.
Филат сунул руку в карман, вытащил горошину, сдавил её пальцами, отбросил в одну сторону, а сам ринулся в другую – к пруду. Теперь надо досчитать до пяти. Он нёсся и считал. На счёт «четыре» зажмурился, но вспышку увидел даже сквозь сомкнутые веки: в них кто-то будто направил на миг яркую зелёную лампу. Выждав немного, стожар открыл глаза.
Маги из экскурсии, ослеплённые, испуганные, с воплями разбегались в разные стороны. Хорошо сработала горошинка! Каждому сейчас привиделся самый большой его страх, и в ближайшую минуту он будет считать этот страх реальностью. Стожар однажды испытал эту магию на себе, и теперь ему ужасно неловко было перед всеми этими бедолагами.
Но зато сфинкс получил новую загадку, дав стожару секунд пятьдесят форы. И этими секундами он воспользовался. До того момента, как клыки сфинкса вновь начали смыкаться, Филат перебежал к следующему пруду, с берега нырнул в чёрную воду и поплыл вдоль дна. Для магии смена среды – серьёзная загадка. С ней придётся повозиться.
Вода была тёплая, но противная, с кучей водорослей и запахом рыбьего жира. Для борьбы с водорослями здесь явно применяли магию. Магия-то да, вещь эффективная, но тоже надо меру знать. Простейшие водоросли всё равно приспосабливались, разрастались, и возникло нечто вроде внутрибольничной инфекции, когда беспрестанно убиваемые микроорганизмы создавали гремучие, цепкие, ничего уже не боящиеся колонии.
Стожар плыл, ощупывая дно и пытаясь хоть что-то разглядеть. В ближайшую минуту выныривать было нельзя, чтобы магия-сфинкс его не нашарила, а минуту без дыхания надо было ещё продержаться. Перед ним мелькали тёмные быстрые силуэты. Филат знал, что в этом пруду драконов нет, зато есть селки – тюленихи-оборотни из исландских сказаний, превращающиеся в хозяйственных девушек, и девятиглавая бессмертная гидра. Как ни странно, в данный момент Филат больше опасался тюлених. Гидру надо было ещё разбудить и разозлить, селки же так и шныряли вокруг, разевая рты с острыми зубами и тесня его круглыми боками. Бывали случаи, когда они «заигрывали» неосторожного ныряльщика насмерть, прижимая его к дну и не давая подняться на поверхность. Для того чтобы селка стала хорошей женой, её полагалось подкараулить ночью на берегу и спрятать её шкуру, которую она сбросит, а перед этим желательно уронить в воду семь слезинок.
Но сейчас у Филата не было ни времени, ни возможности рыдать в воду. Определив по касанию множества упитанных тел и по не сильным, но постоянным толчкам, что он окружён любопытными тюленихами и, следовательно, шансы вынырнуть живым небольшие, Филат перевернулся в воде и, резко выбросив руку, обвил за шею одну из селок.
Существа, которые охотятся сами, не любят, когда дичь вдруг начинает охотиться на них. Происходит разрыв шаблона. Они не могут решить, что делать, путаются – и ошибаются. Не по этой ли причине собаки нередко отбегают, когда преследуемая кошка внезапно шипит и бросается в атаку?
