– А вот это уже преступление по нашей части, по зоомагической! – хищно сказала Настасья. – Обрати внимание! На первый взгляд все эти растения производят законную зелёную магию. А жар-птица – она тут как источник света! – даёт рыжьё. Под воздействием рыжья зелёной магии синтезируется намного больше. Но она идёт с хорошей примесью рыжья, а раз так, то и возможности у такой магии больше, чем у обычной зелени. А если тебя кто-то будет разоблачать – ты такой: «Это зелень? Зелень! Вот и до свидания!»
– А преступление в чём? – спросила Ева.
– А преступление в том, что мучают птицу! – сказала Настасья, распахивая клетку. – Может, будь она на воле, наш съеденный друг не был бы съеден!
Они уже выходили из комнаты, когда Настасья обнаружила на полу следы птичьих лап большого размера.
– О! Официантка-болотница! Теперь всё понятно! – сказала она, улыбаясь.
– Носки на куриную ногу… – рассеянно произнесла Ева. – Позволяют ходить по болотам.
– А? – не поняла Настасья.
– Да нет, ничего. Просто я вспомнила список, который показывал Нахаба. Там были носки на куриную ногу…
Настасья перестала улыбаться.
– Занятно… – протянула она. – Да, девочка, я в тебе не ошиблась! В твою голову порой забегают очень талантливые тараканы.
– Иногда я не могу сообразить, сколько будет два плюс два, – скромно сказала Ева.
– Это тоже признак таланта! Я, например, до сих пор не могу понять, что такое косинус и зачем нужны квадратные корни. Однажды мне пытались объяснить это сразу четверо магтематиков, и один даже заплакал в финале, но так и не объяснил… Идём!
⁂
Длинный коридор завершился аркой, выложенной из красного клеймёного кирпича. За аркой располагалась низкая дверь из широких тёмных досок. Настасья коснулась её – и дверь легко поддалась. Настасья взглянула на Бермяту, и тот, движением широкой ладони задвинув Еву к себе за спину, вытянул из кармана свой нестрашный, словно игрушечный пистолетик. Луч заметался, спотыкаясь о ножки столов. Это был тот дальний зал, где играл в карты Албыч.
– Очень уж тихо… – сказал Бермята. – Странно…
И сразу же луч фонаря дрогнул, споткнувшись о белый, на капусту похожий шар. Это была мраморная, с завитками вырезанных из камня кудрей голова вышибалы-атланта. Мрамор был не разбит, а будто разрезан чем-то раскалённым. В воздухе висел запах расплавленного камня. Ещё один атлант обнаружился в десяти шагах от первого… Он вроде бы протянул руки, чтобы кого-то схватить, но что-то ему руки отсекло, а заодно разрубило и голову. Из трещины разбитой головы торчала половина какой-то бумажки. Уничтожение этой бумажки автоматически означало гибель голема.
Бермята оглянулся на Настасью и, выхватив у неё фонарь, проскочил к стойке Колотило. Негромкий крик, звук падающего стула – и… довольно спокойный, хоть и сдавленный голос свет Васильевича:
– Идите сюда! Кто-то нас опередил…
Ева и Настасья подбежали. Правой рукой потирая ушибленную голень, в левой Бермята держал фонарь и освещал им ледяную скульптуру. Несколько секунд Ева не понимала, что это. Лёд был мутен, непрозрачен. И лишь когда Бермята поднёс фонарь вплотную – из голубоватого льда выплыло искажённое ненавистью и ужасом лицо Колотило.
– Он жив? – хрипло спросила Ева.
Настасья стояла рядом, почти вплотную держа лицо у ледяной глыбы, но не прикасаясь к ней сама и не позволяя Еве.
– Думаю, да. Хотя точно сказать не могу, – ответила она. – Нет-нет, ни в коем случае не трогай! Это каменный лёд. Он растает очень не скоро. Самое меньшее через пару месяцев – и то в условиях магического госпиталя. А до этого времени «Тихой пристани» придётся постоять под замком…
– А разбить лёд нельзя? – спросила Ева.
– Можно. Но он разобьётся вместе с хозяином… Не скажу, что мне будет очень его жаль, но всё же эта идея совсем мизерного масштаба!
Держа магстолет у бедра, Бермята быстро обежал зал и проверил двери. Вернулся и цокнул языком, показывая, что никого не встретил. Потом, о чём-то вспомнив, подбежал к стойке, посветил фонарём. Штора была отдёрнута. За ней тускло поблёскивал бок железного шкафа.
Настасья резко протянула руку:
– Дай отмычку! Где она?
Бермята сунул руку в один карман, потом в другой:
– Погоди-ка… Я точно помню: она была тут… Странно…
Настасья отобрала у него фонарь, подошла к шкафу и осветила его вблизи. Рядом со шкафом валялись растрёпанные книги, монеты, кинжал в дорогих ножнах, осколки глиняных сосудов. Чувствовалось, что все эти предметы выбрасывались из шкафа в большой спешке. В скважине торчал ключ. Когда на него упал луч света, ключ изменил форму и из большого ржавого стал небольшим ключиком со скошенной головкой.
К Настасье подошёл Бермята.
– Слушай… Не найду нашу отмычку! – сказал он виновато.
– Не беспокойся! Я уже нашла! – мрачно отозвалась Настасья, кивая на дверь.
– Откуда она здесь?
– Ты дрался со стожаром.
– Но он не мог так быстро…
– Чего не мог? Обшарить во время драки твои карманы, достать ключ, сбежать с ним, обежать дом вокруг, пока мы десять минут пробирались по закоулкам, воспользоваться главным входом, разнести пару атлантов, заморозить Колотило и удрать? Да уж, конечно, где ему!
Бермята досадливо крякнул, разглядывая свой вывернутый карман.
– Ах ты призрак клинический! Чехлик корневой! Мутацию тебе в Y-хромосому! – взревел он. – Гомункулус двудольный! Штамм микробный! Ты на кого плодоножку поднял, черенок?!
– Бермята! Перестань ругаться!
Свет Васильевич кипел и подскакивал. В нём окончательно проснулся зоомаг:
– Я ещё не начинал! Паразитарий облигатный! Амплификацию ему в анамнез! Репликационную вилку в глаз!
– БЕРМЯТА!
– Я просто негодую и спускаю пар! Плазмодий подвойный! За ним же гнался Юстик с алебардой!
– Ну тогда конечно! Если магент Веселин за кем-то гнался, стожар наверняка уже схвачен и несёт заслуженное наказание! – с невероятным сарказмом произнесла Настасья.
Она щёлкнула пальцами, и в зале вспыхнули магические факелы. В трактире сразу стало светло, неуютно и страшно. Ева старалась не смотреть на застывшего с перекошенным лицом Колотило и разбросанные повсюду осколки атлантов. Присев на корточки, она подняла одну из книг. Иллюстрации в ней непрерывно менялись, а текст шёл волнами. Потом из текста высунулось и сразу спряталось щупальце.
– Не читай! – сказала Настасья и отобрала у Евы книгу.
– Почему?
– Засосёт. Разве ты не видишь, что это книга-ловушка? Подложат где-нибудь на столик в кафе, маг от скуки откроет, начнёт читать – и приходит в себя уже вечером… Голова будто стеклянными буквами набита, глаза едва ворочаются. Рядом стопка тарелок, штук двадцать, и трактирный счёт на двести магров…
