– Тьфу, мерзость, – сказал Арам, покачав головой и отвернувшись от их пиршества. – Предупреждать же надо.
– Клок тебе долю оставит, – блеснув глазами, предложил гнолл.
Прежде, чем Арам успел на это ответить, Клок с Мурчалем залились смехом – мурлок забулькал с набитым ртом, а гнолл пронзительно, тоненько, точно гиена, захохотал.
– Очень смешно. Лучше скажите: вы мастера Тал’дару не видали? Хочу его о ритуале расспросить.
Это было обманом, но, как рассудил Арам, безобидным. В замысел с рассылкой писем он никого посвящать не хотел, чтобы друзья не подумали, будто он собрался уйти до того, как друиды разорвут их с Дреллой связь. Кроме того, Сильверлейн был его дядюшкой. Да, отыскавшийся, он вполне мог помочь им в розысках остальных осколков Алмазного Клинка, но шансы на это казались ничтожными. Араму хотелось найти его просто затем, чтоб разузнать побольше о Грейдоне, и о том, какое же место в мире занимает он сам, один из Торнов. Жизнь так быстро разлучила его с отцом, что он и глазом моргнуть не успел, и эта рана все никак не затягивалась, но все же Арам понимал: действовать нужно с оглядкой.
«Наверное, это я от Макасы подозрительностью заразился», – подумал мальчик, глядя, как Клок заглатывает огромный кусок рыбы с чешуей и всем остальным.
– Сегодня Клок его не видал, – ответил гнолл, приподняв морду и потянув носом воздух. – Но он недалеко. В лесу. На севере.
– Мурчаль нк блолгер легл, – добавил мурлок, пожав узенькими плечами.
По-видимому, это значило «нет».
– Спасибо, – махнув рукой, поблагодарил обоих Арам. – Пойду, спрошу у Часовых. А вы… э-э… приятного вам аппетита.
Разыскать Часовых оказалось нетрудно: те, кто не проверял окрестные тропы в поисках сбившихся с дороги ордынских разведчиков, неспешно патрулировали границы Дозорного холма. Обойдя костер, Арам направился на восток, к небольшой арке и недостроенному глефомету, возле которого Ийнет чистил своего саблезуба – вооружившись жесткой щеткой, вычесывал из меха сучки да колючки. Учуяв приближающегося Арама, огромный кот сморщил нос, но, тут же расслабившись, ткнулся мохнатой мордой Ийнету в грудь.
– Пеплолап, прекрати, – пристыдил зверя одноглазый Часовой.
Однако саблезуб замурлыкал, будто всего-навсего большой домашний кот, вновь ткнулся носом в грудь хозяина и принялся скрести лапами землю.
– «Печенье стряпает», как говорят у нас, в Приозерье, – заметил Арам.
– А я в таких случаях говорю: безобразие, – со смехом откликнулся Ийнет. – Давненько его не вычесывали. Порой я забываю, что даже зверей, выращенных для войны, связывают с хозяевами особые узы. Пожалуй, примерно те же, что связывают тебя с той дриадой. Ритуалы уже начались?
– Нет еще. По-моему, Галена с мастером Тал’дарой все еще заняты приготовлениями, а я попросту убиваю время. Кстати сказать, я написал несколько писем, а ты, наверное, хорошо знаешь здешние земли. Я пытаюсь отыскать кое-кого – одного человека, а видели его в последний раз на севере Калимдора. Так вот, куда бы мне лучше с расспросами обратиться?
Ийнет сделал паузу, поднял взгляд на Арама, и в его уцелевшем глазу блеснул огонек интереса.
– Собрался куда-то?
– Н-нет! Нет! – поспешно заверил эльфа Арам и нервно заскреб в затылке, соображая, как бы ему все объяснить. – Это мой дядя. Мне просто хочется разыскать его и убедиться, что с ним все в порядке. А то почем знать – может, его и в живых уже нет.
– О-о… соболезную.
Ийнет поднялся, бросил щетку на землю, запустил руку в сумку на поясе, вынул из нее небольшую сложенную вчетверо карту и, поманив Арама к себе, развернул ее. Палец ночного эльфа быстро заскользил от надписи к надписи над контурами Когтистых гор и земель, что лежали за ними.
– Дай-ка подумать… В Астранаар, в форт Триумфа, на заставу Чести, в Терамор и даже в лагерь экспедиции Северной Стражи недавно прибыли многочисленные пополнения. Если твой дядюшка служит в войсках Альянса, он вполне может оказаться где-нибудь там.
Арам кивнул, старательно запоминая места и названия. Его разум, разум художника, невольно стремился откладывать в памяти образы, пусть даже самые непримечательные. Но, проследив за пальцем Часового, он здорово приуныл: некоторые из указанных мест оказались очень уж далеко. Долго же они будут туда добираться… если только каким-нибудь чудом, по волшебству, не сумеют снова вызвать на помощь летучий корабль Газлоу.
– Да, похоже, там попробовать стоит, – согласился Арам. – А если я отдам письма тебе, не мог бы ты приглядеть, чтоб их доставили в эти места? И много ли это займет времени?
– Эстафетой, вестницами да совами – не так уж ужасно долго, – ответил Ийнет, почесав подбородок. – Мы постоянно держим связь с ближайшими аванпостами, чтоб вовремя предупреждать друг друга о движении патрулей Орды.
– Для меня это очень важно, – пояснил Арам. – Вот, письма уже переписаны. И… ты не против никому об этом не говорить? Искать дядю таким образом, наверное, пустая трата сил, и я как-то… одним словом, глуповато себя чувствую.
Ийнет выпрямился, расправил плечи, улыбка его слегка угасла.
– Розыск родных и близких не бывает пустой тратой сил. Даю тебе слово, Арамар Торн: все будет проделано втайне.
Глава восьмая. Расторжение уз
Прикрыв глаза, Тариндрелла очистила разум от мыслей. Конечно, далось ей это нелегко, ох, как нелегко… Когда церемонии только начались, вообще не удавалось: ведь в мире столько вещей, о которых можно подумать! Вот, например, отчего бабочки бывают только некоторых цветов, а не всех сразу? А красные бабочки зловреднее синих? Если да, пожалуй, это несправедливо: ведь красный цвет – он вовсе не зловредный, ничем не хуже других. Замечательный цвет, очень даже милый. К примеру, яблоки сделались одним из ее любимых лакомств. А огонь всех вокруг согревает! На свете так много хороших, полезных вещей красного цвета, что считать его «злым» на самом деле неверно, а потому…
– Тариндрелла! Сосредоточься!
Дриада сморщила личико и кивнула. Открывать глаза, чтоб увидеть мастера Тал’дару, ей было совсем ни к чему: его Досадливое Лицо она помнила до мелочей. Лиц у него было много. Улыбчивое Лицо – это за ужином, потому что он был очень рад видеть на Дозорном холме столько новых созданий. Очевидно, он счел восхитительным каждого, но особенно Мурчаля, так как никогда раньше не пробовал общаться с мурлоком – тем более, таким храбрым, единственным в своем роде, как Мурчаль Неужалимый. Разумеется, знакомо ей было и его Сонное Лицо, сделавшееся таким после многих часов церемонии, когда все они насквозь пропитались запахом жженого сталецвета. Но больше всего Тариндрелле нравилось Лицо Доброе и Терпеливое, потому что…
– ТАРИНДРЕЛЛА. Ради синих волос в моей бороде молю тебя, не отвлекайся.
Ну, вот, опять Досадливое Лицо. Вдохнув поглубже, дриада как следует постаралась выкинуть из головы все мысли о бабочках, лицах и бородах. Не прошло и минуты, как тьма воротилась назад во всей своей силе. Тариндрелла вздрогнула от страха. В легкие хлынул дым тлеющих цветов и благовоний, а следом за ним явились видения. Тариндрелла стояла на краю обрыва, окруженная густыми холодными тенями. Ужасная тьма подползала все ближе и ближе, тянула к ней щупальца – длинные и тонкие, словно паучьи лапы. Но благословения Кенария берегли ее от беды, и потому Тариндрелла думала только о них одних. Мастер Тал’дара обещал: если она всего-навсего сосредоточится на добрых мыслях об указующем путь начале, вроде Кенария, оно явится к ней в видении. Только прекрасное тепло его благословений способно разогнать студеную тьму и расчистить дорогу к Араму. Со временем в видении появится и он, стоящий впереди, под открытым небом, а тогда она сможет рысцой подбежать к нему, выдернуть из волос Арама один-единственный цветок, пустить его по ветру, и ритуал будет завершен.
