– Значит, ты признаешь меня родственником, – продолжал Малус, да так, что Уолдрид едва мог расслышать его с дерева. – И вправду… и вправду считаешь, что я могу стать другим? После всего, что я сделал? После того, во что превратился? После всех причиненных мною страданий, после всех погубленных мною жизней?
Проглотить такое мальчишке было труднее, но он либо умел весьма убедительно лгать, либо от природы имел особый дар всепрощения, и потому молча кивнул. Дриада в руках Трогга напрягла мускулы, стараясь освободиться от его хватки, а девочка-тауренка с каждой секундой приходила в себя. Малусу следовало принять решение. Уолдриду – тоже. На чью сторону встать? А может быть, лучше просто исчезнуть, и пусть все эти презренные дрязги распутываются сами собой, без него?
– Слабос-с-сть! – заверещал Ссарбик. – Ис-с-смена! Вот оно, твое ис-с-стинное нутро!
Ну что ж, это решало дело. Ссарбика – особенно его голос – Уолдрид на дух не выносил, а значит, он встанет плечом к плечу со всяким, кто б ни позволил прирезать этого араккоа.
– Молчать! – загремел Малус. – Молчать, я сказал!
На вершине холма воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь перестуком капель, струившихся наземь с ветвей и шатров. Прекратив все попытки высвободиться из волшебных пут, Арамар с надеждой смотрел на дядюшку.
– Тебе ни к чему больше чинить кому-либо зло, – с томительной задушевностью сказал он Малусу. – Ты можешь стать достойным имени Торна. Я помогу тебе. Я… я тебе все прощу.
Малус поднял палаш, окинул задумчивым взглядом клинок. Глаза его затуманились, и он не спеша, бережно спрятал оружие в ножны.
– Я могу стать достойным имени Торна, – с необычайной, совсем не свойственной ему мягкостью повторил он. – И стану.
Трогг в ярости взмахнул палицей, но Малус, вскинув кверху ладонь, вновь выхватил палаш и приставил острие к Арамарову горлу. Все тепло, что Уолдрид видел в его глазах, разом исчезло, обратилось в ничто, сменившись холодным мрачным прищуром человека, не обремененного ни совестью, ни сожалениями.
– Шучу, шучу. Прикончите их. Прикончите всех до единого.
И тут произошло несколько вещей разом, да так быстро, что даже Уолдрид не сразу постиг всю картину. Удар, нанесенный Малусу Троггом, но отведенный в последний миг, угодил далеко мимо цели, и палица огра глубоко ушла в грязь. Малус же ни с того ни с сего занес палаш над головой, приготовившись обрушить клинок на голову мальчишки. Ссарбик запищал от восторга, а сестрица его закудахтала, чистя перышки клювом. Затра направила арбалеты вовсе не в спину Малусу, а в сторону связанной тауренки у самого края обрыва. Но самым неожиданным оказался яркий, кружащий голову свет, вспыхнувший там, где барахтался в грязи Арамар Торн.
Щупальца черной тени, удерживавшие мальчика с тауренкой, рассеялись, испарились: хлынувшие во все стороны лучи золотистого Света развеяли магию араккоа. Ослепленный вспышкой ясного, чистого Света, Малус пошатнулся, натужный вопль мальчика смешался с боевыми кличами огра и араккоа…
«Так-так, – подумал Уолдрид, – все интереснее и интереснее».
Глава пятнадцатая. Кровь и раскаяние
На вершине холма их встретила яркая вспышка Света, ошеломившая и ослепившая Макасу, однако она в тот же миг протерла глаза, и царящий в лагере хаос сделался виден, как на ладони. Галена, в грязи с головы до ног, повернулась к новоприбывшим и замахала руками, но, стоило им подбежать к ней, слегка опомнилась.
– Хвала левому рогу Кенария, вот и вы! – заговорила она, лихорадочно указывая в сторону бьющихся. – Ладно, что будем делать? Ох, что же нам делать-то? Я должна была приготовиться к этому, обязана была, но не приготовилась! ССТАН велит по мере возможности избегать прямых столкновений, и… использовать тактику обманных действий, если только не обучен искусству силы зверя или баланса, но раздела о засадах темных магов-араккоа в нем нет!
Макаса, едва не утратив дар речи, помотала головой.
– Что? Притормози-ка. Послушай, лучше всего просто не суйся под ноги и постарайся уцелеть в бою.
Галена кивнула, но тут же ахнула:
– Тариндрелла! Скорее! Мы должны защитить ее!
– И Арама, – напомнила Макаса сквозь стиснутые зубы.
Прибыв в лагерь, она рассчитывала задать мальчишке такую головомойку, какой он в жизни еще не видел, но стоило ей увидеть, что Малус вот-вот снесет брату голову, весь ее гнев улетучился, как не бывало. Вот трус! Дождался своего часа! Арам беспомощен, связан, а он…
«Ну, ничего. Он за это заплатит», – мысленно поклялась Макаса, бок о бок с остальными ринувшись в драку.
– Ты его пальцем не тронешь! – крикнула Дрелла, выворачиваясь из лапищ огра, прижимавшего ее к брюху.
Призванные дриадой из недр самой земли корни на глазах у Макасы оплели Арама и выхватили его из-под шквала сгустков темной энергии, выпущенных обоими араккоа.
Да, они неплохо держались и сами, но еще один клинок – то есть, гарпун – здесь вовсе не повредит.
– Урка, урка, дрррг!
Мурчаль вновь кричал что-то насчет «верха», но на сей раз его предостережение никак не касалось гигантских пауков. Клок подхватил малыша-мурлока, бросившегося в руки гнолла, и бросил его в гущу боя, точно пушечное ядро. Подняв копьецо, Мурчаль с лету врезался в Затру, выбил из ее рук арбалеты, а скорпида-питомицу швырнул оземь. Приземлившаяся на спину, Быстролапка беспомощно засучила лапами в воздухе, однако троллиха растерялась всего лишь на миг, а затем кувыркнулась и ловко вскочила на ноги с короткими кинжалами наготове.
Клок, заливаясь кровожадным лающим хохотом воина-гнолла, выхватил из-за спины свою ненаглядную боевую дубину и рванулся в бой вслед за Мурчалем, чудом не угодив под магическую стрелу, пущенную в него Ссарбиком.
Проводив взглядом пурпурную кляксу, скрывшуюся за краем вершины холма, Макаса развернула цепь и огляделась: с чего бы начать бой ей самой? Пожалуй, опаснее всех для Дреллы был Трогг, и потому она, свернув в его сторону, со всех ног помчалась к огру в надежде застать его врасплох.
– О, привет, друзья! Мы так вам рады! – воскликнула Дрелла, умело прикрывая Арама густыми сплетениями корней, вырастающих из-под земли, однако палаш Малуса живо раскромсал преграду в клочья.
Арам принялся, как мог, отбиваться абордажной саблей, но Малусу здорово уступал.
– Держись! – крикнула Макаса. – Я иду!
– Не так быстро, юная леди.
С этими словами кто-то ухватился за цепь, болтавшуюся у ее левого локтя, и дернул, что было сил. Потеряв равновесие, Макаса звучно шлепнулась мягким местом в грязь, поморщилась от боли, пронзившей спину, но тут же вскочила на ноги и развернулась к врагу.
Отрекшийся… Сокрушительное сочетание тошнотворно-сладкого аромата жасминовой воды с вонью гниющей плоти хлестнуло в лицо, будто пощечина. Осторожно шагнув назад, Макаса окинула взглядом его стойку, затем клинок, и, наконец, взглянула ему в глаза. Противник, заулыбавшись, для пробы выписал клинком в воздухе замысловатый вензель, и с выпадом атаковал (правда, атаковал не всерьез – скорее, поддразнивал).
