– Не суйся ты в это дело, – с усмешкой сказала Макаса. – Не заставляй позорить тебя перед товарищами.
– О-о! О-о! – хмыкнул в ответ Отрекшийся. Его голову укрывал низко опущенный капюшон, но желтозубая улыбка и жалкие остатки некогда миловидного лица оставались на виду. – Жаль, девочка, но ты пропустила такое представление! Твой маленький друг обнаружил, что Малус – действительно его дядюшка. Их встреча была весьма трогательной. Но не горюй: настал час еще одного представления – того, в коем я преподам тебе жестокий урок касательно дуэлирования с теми, кто превосходит тебя в мастерстве.
– Ты собираешься драться, или попросту трепать языком?
В ответ Отрекшийся снова нанес укол, и, наблюдая за ним, Макаса рассудила, что его слабое место – левая сторона, особенно нога у колена. Левую ногу он явно берег, и опорой она выглядела ненадежной. Крякнув, Макаса взмахнула гарпуном и легонько щелкнула врага по колену.
Уолдрид ловко перенес вес с ноги на ногу, однако явственно зашипел от боли. Если представится еще шанс, туда-то она и направит новый удар.
– Неплохо, – игриво упрекнул ее Уолдрид, и его меч рассек воздух в угрожающей, весьма угрожающей близости от уха Макасы. – Очень даже неплохо. Прекрасно, моя маленькая воительница. Ты напоминаешь мне еще одну злюку, с которой я однажды имел удовольствие дуэлировать. Правду сказать, после боя с капитаном пиратского корабля «Макемба» ни один поединок не приносил мне такой радости.
«Макемба»? Ее корабль… Корабль ее матери! Родной дом…
Одно упоминание о том корабле подействовало, словно огонь, поднесенный к растопке: сердце Макасы вспыхнуло такой яростью, какой она сама от себя не ждала. Пламя ярости вместе с криком рванулось на волю, и девушка принялась бить, бить… Что этот урод знает о ее матери? Какое право имел хотя бы произнести при ней имя ее корабля? Казалось, каждый карающий взмах гарпуна ложится еще одним словом в недлинную фразу: «Как. Ты. Посмел?»
– О, горе мне! Больное место задел? – хмыкнул Уолдрид.
Однако его улыбка угасла с той же быстротой, что и смех: ведь он зажег в душе Макасы нечто очень опасное, побуждавшее драться с таким напором, с такой решимостью, какой она давно не испытывала. Вся ее жизнь словно бы перевернулась вверх дном – совсем как в тот день, когда погиб «Волноход»: на сердце сделалось так же томительно пусто, а в следующий миг пустоту заполнили боль и ярость.
Державшийся поодаль араккоа по имени Ссарбик заметил, как Уолдрид с Макасой кружат лицом к лицу. Птицеподобная тварь издала резкий крик, и одна из темных стрел араккоа полетела к ним – как ни странно, скорее в Уолдрида, чем в Макасу.
Неупокоенный выругался под нос.
– Ну вот, опять, – проворчал он. – Но на сей раз я с этим надоедой покончу. Только сначала тебя, девочка, одолею.
Снова увидев возможность достать его ногу, Макаса сразу же ею воспользовалась и – все или ничего! – ударила изо всех сил. Рывок слишком быстро увлек ее вперед, сапог оскользнулся в грязи, и Макаса, взмахнув руками, рухнула наземь. Всего на миг она позабыла об осторожности, но этого оказалось довольно. Подняв взгляд навстречу опускающемуся клинку, Макаса ахнула. Удар – и весь мир вокруг потемнел, обратившись в ничто.
Теперь, после этого поединка, ошибки уж точно быть не могло. Эту стойку, эту манеру боя Уолдрид помнил прекрасно: немногим хватило бы силы и грации, чтоб повторить тот же ритм, тот же воинский танец. Девчонка дьявольски ловко врезала ему по колену – еще один удар ее гарпуна, и он оказался бы в серьезной беде. Но нет, она рухнула, будто мешок картошки, и недвижно замерла в грязи – только грудь с каждым вдохом вздымается и опадает. Что ж, этого вполне довольно. Волынку тянуть не время, ибо его прискорбно неумелые соратники уже проигрывают бой, и кому? Кучке детишек да лягушонку!
Впрочем, боевой дух лягушонка заслуживал всяческой похвалы. Невероятно умело управляясь с копьем и рыболовной снастью, мурлок уже вывел из строя питомицу Затры, беспомощно копошившуюся под туго натянутой сетью.
В последний раз бросив взгляд на Макасу в грязи, Уолдрид задался мыслью, не разумнее ли оттащить ее в безопасное место, и решил, что не стоит, но тут же услышал, как что-то со свистом – с особым свистом – летит прямо в него. Свист этот ему был знаком. Магия. Темная магия. Выходит, не зря все внутри загодя напряглось – вот откуда взялись дурные предчувствия…
Оборачиваясь, он уголком глаза заметил в воздухе сгусток темной энергии, пущенный в него Ссарбиком, однако магия так и не угодила в цель, не доставила радости коварному араккоа. Девчонка-дриада легко, точно заяц, прыгнула вперед и заслонила Уолдрида от удара, разом сведя на нет все враждебное колдовство.
Глядя, как остатки темного сгустка падают прахом к ее копытцам, Уолдрид метнулся к ней. Лицом он развернулся к дриаде, но не сводил взгляда с трусливого араккоа. Вот хладнокровная тварь! Дождался, пока он не окажется беззащитным, и воспользовался общей неразберихой, чтоб хладнокровно, без труда прикончить его ударом в спину…
– Ужасно великодушно с твоей стороны, – сказал Уолдрид дриаде, отвесив ей галантный поклон. – Пожалуй, я этого не заслужил, но все же прими мою благодарность.
Обращать против нее оружие он даже не помышлял, и, когда он не поднял клинка, дриада быстро кивнула в ответ и ненадолго окружила обоих волшебным щитом, изумрудным, как молодая листва.
– Тебя не должно быть, – прямо сказала она – без злости, попросту констатируя факт, с коим Уолдрид, пожалуй, не мог не согласиться. – Не должно, но в тебе есть что-то хорошее. Ты помог мне, помог нам, когда мог пройти мимо. Все хорошее нужно оберегать! Кроме того, это было просто подло! Подло и бесчестно! Прощай!
Лишь после этого Уолдрид сообразил, о чем «хорошем» шла речь. Да, он ведь бился с ее похитителями у Груды Костей и вправду помог ей с друзьями сбежать от негодяев, стремившихся выпустить в Азерот могучую Плеть. «Правда, я сделал это, скорее, во вред Плети, чем ради помощи ей», – подумал Уолдрид, однако указывать дриаде на сию ошибку он не собирался.
Между тем дриада поскакала прочь, беспечно отразив густой шквал темной магии, обрушенный на нее Ссарбиком.
Ссарбиком, с которым Уолдрид будет вынужден разделаться без отлагательств, однако не ранее, чем вмешается в бой на стороне Затры. Троллихе приходилось несладко: лишенная помощи скорпида она, похоже, пришла в нешуточное смятение и беспорядочно отмахивалась кинжалом от гнолла с мурлоком, оттеснивших ее к одному из шатров Альянса. Воспользовавшись быстротой и бесшумностью шага, Уолдрид рванулся к ней, и врезался в гнолла с мурлоком столь неожиданно, что оба, вскрикнув, попадали в грязь.
– Я быть должна тебе, брат. Теперь ты быть помогать мне с Быстролапка, э?
Действительно, Уолдрид вполне мог помочь ей и с Быстролапкой, так как мурлок и гнолл опасности больше не представляли. Ссарбик – вероятно, из-за того, что оказался пойман с поличным – вновь посвятил все старания бою на стороне своих, спеленав неугомонных детишек черными щупальцами темной магии. После этого натиск врага малость ослаб, и Затра с Уолдридом, присев на корточки, принялись резать прочные сети, опутавшие скорпида. Питомица Затры, благодарно застрекотав, взобралась по хозяйской ноге на плечо троллихи, изготовила к бою шипастый хвост. При виде искромсанных в клочья сетей мурлок пришел в исступление и возмущенно забулькал.
