Неприятной неожиданностью это оказалось для Кары, которую вышвырнуло из непринадлежащего ей тела. Прежняя хозяйка заявила о себе с позиции силы и пощадила сознание неофита лишь потому, что та привела ее к тому единственному, кому по силам инициировать такую сложную и непокорную стихию. Недаром Повелители приходили в этот мир так редко. На тысячу магов один, способный уцелеть во время инициации и подчинить своей воле необузданную силу, заставить ее повиноваться.
Натаниэль, изрядно взмокший и опустошенный, мог только наблюдать за теми метаморфозами, что происходили с девушкой. Вот она плавится в его объятиях, становится женщиной и раскрывается, как диковинный цветок. И тут же цветок обрастает шипами и пышет губительным огнем, от которого нет спасения ничему живому. Спальня и прилегающие помещения превращаются в обугленные головешки, а мужчина тут же переносит их к подножию извергающегося вулкана. Лиса спокойно входит в огненную реку, чтобы, спустя удар сердца, выйти из нее целой и невредимой. Уже на остатках магии виконт возвращает ее обратно – в единственную уцелевшую в доме спальню. Волосы Мелиссы еще пахнут пеплом и похожи на струи живого огня, лижущие белоснежный мрамор кожи. Глаза напоминают жидкий янтарь, манящие чувственные губы обещают райское наслаждение. И это уже она осознанно выбирает его, дозволяя любить, восхищаться и поклоняться ей, как богине.
Кара еще какое-то время наблюдала за причудливым танцем обнаженных тел. Мощь элементаля схлынула, запечатлев в душе избранной свой след. Обновленная Мелисса открывала для себя новый мир, в котором чувства к Лерни остались в далеком прошлом, сохранившись как теплое воспоминание о первой любви. Первый же мужчина оставил неизгладимый след, как та самая искра, благодаря которой родилось бушующее пламя. Огонь слишком непостоянен, но даже силе, способной его разжечь, не удастся главенствовать над ним. Так и Натаниэль не удержал Лису, когда та захотела уйти. Покидая полусожженный особняк Руотов, Мелисса знала, что если вернется сюда, ей будут рады. А еще в ней крепло понимание, что неслучайно судьба привела ее в этот дом. В том прослеживалась божественная воля, благодаря которой ее просьбы и пожелания воплотились наилучшим образом. Даже те, о которых она не подозревала.
Графиня вернулась в кофейню, где возле входа маячил заметно нервничающий слуга. Несмотря на то что хозяйка припозднилась, кучер ждал до последнего и был вознагражден за это звонкой монетой.
– На храмовую площадь, – назвала адрес Мелисса, и пока удивленный мужичок разворачивал экипаж, подставила лицо под последние лучи уходящего за горизонт солнца. Любой, кто увидел странную нлеру, задравшую голову к небу, поразился бы волшебному сиянию, окутавшему хрупкую фигурку. Задорно улыбнувшись засмотревшемуся на нее прохожему, Лиса заскочила в кэб. А извозчик, явно торопившийся вернуться домой засветло, стеганул лошадку и та, поднимая клубы дорожной пыли, понеслась во весь опор.
Досматривать, как Мелисса посещала храм Антора, Кара не стала. И так понятно, что туда едут, чтобы просить, реже – благодарить за помощь. Зря. Она бы удивилась, что сегодня лик Антора был на удивление молод, а в суровых прежде чертах просматривались тонкие черты девичьего личика. Кто-то посчитал бы это за игру лучей закатного солнца, а кто-то углядел некий знак, указывающий на появление нового игрока на божественной арене. В любом случае, будущему неофиту не терпелось узнать, как сложится судьба подопечного, чья жизнь все это время находилась в его неумелых руках.
Суд состоялся довольно буднично. Королевский обвинитель разразился длинной речью на тему того, какой горячей и неуравновешенной стала подрастающая молодежь. И что неповиновение власти и установленным законам в будущем приведет к еще большей трагедии. Следовательно, от неуравновешенных магов, пусть те и дорого обходятся Ланибергии, надо избавляться прежде, чем те войдут в полную силу. После выступал дознаватель Линнер Ротт, который нудно и скрупулезно рассказывал о проведенном расследовании. Далее настал черед немногих свидетелей. Парочка дворцовых хлыщей, из бывших дружков Рональда, слуги и королевские лакеи, убитый горем отец – все они говорили не в пользу юного графа Шатор, который сидел тут же, в специальной камере для преступников. На бледном исхудавшем лице не было ни кровинки, а потухший взгляд лениво скользил по знакомым и не очень лицам, выискивая в них что-то свое, особенное. Единственная эмоция, которую уловил бы только внимательный наблюдатель, отразилась при появлении семейства Шатор, которое в полном составе заняло места в зале суда.
За время слушаний Лернейл ждал хоть малейшего знака от любимой, хоть слова или намека о том, что та ночь не приснилась. Однако Карисса была холодна, как лед, и равнодушна, будто ничего важного между ними не произошло. Вдобавок, на девушке красовались те самые серьги, в которых она блистала на балу. Ари так же хорошо изучила сестру и обнаружить тайник для Кариссы не составило проблем. Но как девушка раздобыла вторую сережку, позабытую в доме Фаостов, оставалось загадкой. Впрочем, Лису это уже не волновало. Она верила, что Лернейла Фаоста сегодня помилуют, потому что такова воля короля. Посыльный уже спешил во дворец правосудия с только что подписанным указом.
Лерни глазами нашел в зале своего отца. В отличие от Мелиссы, юноша полагал, что это последние часы его жизни, и хотел попрощаться. В глазах почти старика блестели слезы. Ему было горько видеть сына на скамье преступников и еще горше примириться с совестью, на сделку с которой пошел ради спасения родного человека. Лерни вздрогнул, натолкнувшись на виноватый взгляд. Еще не понимая, в чем дело, догадался, что выбор главы Фаост ему не понравится. Но он примет любое наказание, потому что за это уплачена слишком высокая цена.
– Виновен! – сквозь толщу воды донесся голос судьи, – в подлом убийстве герцога Рональда Райнера и нарушении королевского указа. Подлежит казни через отсечение головы. Есть ли среди присутствующих лица, готовые представить доказательства, опровергающие эти обвинения?
Ответом послужила гробовая тишина. Губы Лерни дрогнули в горькой усмешке, но он не позволил себе даже посмотреть в сторону Ари. В этот момент граф отчетливо понял, что не нужен ей. Надеялся до последнего, придумывал оправдания и безнадежно мечтал. А когда все же осмелился взглянуть на любимую, натолкнулся на равнодушный взгляд постороннего человека. Юноша и не расслышал, что судья задал новый вопрос, и что на него ответил не кто-нибудь, а глава Райнер. Не обратил внимания как Лернейл Фаост-старший обреченно кивнул, подтверждая слова нечаянного врага, а судейский служка принял из дрожащих рук графа документ и передал его судье.
Для Лернейла время остановилось, захлебнувшись в той боли, что крепким льдом сковала сердце. Он даже не понял, что его освободили и почему глава Райнер оказался рядом, а вокруг поднялась возбужденная суета. Не услышал, как прибыл королевский гонец с указом, в котором Лернейла Фаоста-младшего помиловали. Не увидел, как глава Фаост, не выдержав потрясения, вдруг осел на пол, держась за левую часть груди.
Много позже, уже оказавшись дома у постели разбитого сердечным приступом отца, молодой граф осознал, что едва не лишился единственного близкого человека, который его по-настоящему любил. А еще то, что впредь не позволит чувствам управлять жизнью. Пошатнувшееся здоровье Фаоста-старшего, помолвка с незаконнорожденной дочерью нлера Райнера, учеба в академии и десять лет государственной службы – вот цена многолетнего помешательства. Карисса нлер Шатор недостойна этих жертв. Впрочем, в академию Лерни стремился сам, и независимо от приказа короля намеревался стать первым адептом на курсе. К будущей женитьбе отнесся равнодушно. Какая разница, какой окажется его жена? Если это приличная девушка, то он будет хранить ей верность и относиться с уважением. А если нет… об этом Лернейл пока не задумывался. Главное, во дворце заседаний оказался опытный целитель, который вовремя оказал помощь отцу. Магам свойственно быстро восстанавливаться, а также замедлять или ускорять собственное старение. Вот и сейчас, опекаемый заботливой женой, которая вдруг осознала, что с потерей мужа исчезнет привычный комфорт и достаток, Лернейл-старший молодел и шел на поправку семимильными шагами.
