– Прости меня, – читая сомнения на лице любимой, как в открытой книге, Террен винил в том себя, – я готов вымаливать прощение до конца жизни. Шейлин, любимая…
* * *
Кару переполняли эмоции участников. Неофит слышала их всех: Гордиена, Шейлин, Террена и Мелиссу. Даже Венселию, которая разрывалась между чувствами к возлюбленному и переживаниями за дочь. Зная Кариссу, женщина и не надеялась, что та поймет и примет ее как родную мать. Ари гордилась происхождением, приписывая магический дар закономерным итогом смешения «чистой крови», и открыто презирала тех, кто путался с чернью. Увы, с кормилицей юная графиня обращалась, как и с остальными слугами, с нотками превосходства в голосе, пренебрежением и брезгливостью. И только когда никто не видел, Ари превращалась в милую девочку, которой нужна забота и материнская ласка. Можно обвинить в излишней черствости Шейлин, которая мало времени уделяла приемной дочери и привила той аристократические замашки избалованных отпрысков благородных семейств. Но нет, графиня подобным высокомерием не страдала. Карисса же чуть не с пеленок задирала нос перед теми, кого считала недостойным своего общества. Тот же Лерни на себе испытал прелести вздорного характера маленькой гордячки, и это целиком его заслуга, что сумел перебороть предвзятое отношение к собственной персоне. Ари любила жениха – кормилица слишком хорошо знала девочку – но сделала все возможное, чтобы расторгнуть помолвку, потому что так и не приняла «дурного» происхождения Лернейла. Венселия хотела бы изменить прошлое, исправить ошибки, но время было безнадежно упущено. Ари уже выросла такой, а сейчас ее переполняли злоба и ненависть.
Гордиен рассказал, как познакомился с баронессой Ридж в академии, про вспыхнувшие чувства и безумие первой любви. Но не упомянул, что барон Ридж удочерил Лилиан, настоящие родители которой – крестьяне из захолустной деревеньки. Венс умоляла Горди, чтобы тот не говорил правды, потому что знала, как сильно та ударит по ее девочке.
– Хватит! – словно в подтверждении мыслей, взбунтовалась Карисса, – довольно лжи и лицемерия! Мне нет дела до грязных тайн, но, если хоть одна покинет пределы этой комнаты, я найду способ ее уничтожить.
– Ари? – Мелисса смотрела на сестру и не узнавала. Да, девушки оказались чужими друг другу, однако это не отменяло прошлого и всего того, что делало их одной семьей. – Пусть в наших жилах течет разная кровь, я считаю тебя самым близким человеком.
– Не ври, Лиса! Я же вижу, как ты упиваешься тем, что хоть в чем-то сумела обойти меня. Еще бы! Твоя мать – герцогиня Роску, отец – герцог Райнер, ты только выиграешь, если правда всплывет наружу. Тогда как я… надо мной будут смеяться и тыкать пальцем. Довольна? А ты? – смерив отца презрительным взглядом, Карисса призвала подвластные ей стихии, – лучше бы пятнадцать лет назад вышвырнул попрошайку с младенцем за порог. Но ты пригрел ее, дал имя, любовь, семью. И для чего? Чтобы потом отобрать? За что ты меня так ненавидишь?
– Ари, милая, – опешил от несправедливых обвинений Гордиен, – все не так. Клянусь, я не хотел ничего подобного. Ты – самое важное, что есть в моей жизни.
– Лжешь! – проявленные стихии окружили Кариссу тройным барьером. И не понятно было, то ли их призвали для защиты хозяйки, то ли для уничтожения. Контроль, который девушка обрела недавно, уже не спасал. Внутри хрупкого тела бушевал ураган из обиды и ненависти. Ари чувствовала себя обманутой, преданной, брошенной. Каждая новая тайна, признание или откровение погружали в бездну, на самое дно.
Потеря контроля оказалась настолько сильной, что Кару невольно затянуло в водоворот мыслей графини. И столь стремительно это произошло, неожиданно, что девушка растерялась. После одной неудачной попытки прочесть Кариссу Шатор неофит и не пыталась проникнуть в ее сознание. Теперь же события мелькали перед глазами настолько быстро, что нормальному человеку не разобраться в мешанине чувств. Кара видела только яркие фрагменты прошлого и настоящего. Прежде всего, это раздирающая на кусочки боль. Все, чем Ари гордилась, к чему стремилась и что было знакомо, оказалось ложью. Не Шейлин, а Гордиен Шатор оказал дочери медвежью услугу. Рассказывая маленькой девочке об ушедших предках, их славном прошлом и заслугах перед королевством, граф часто упоминал о чистоте крови и невиданной силе, которой обладали древние маги. Эти истории, как яркие мазки на белом холсте, врезались в память впечатлительного ребенка. Самым ужасным было то, что Ари запомнила лишь ту часть, в которой говорилось о благородном происхождении нлеров Шатор. А вот то, что одаренные дети чаще появлялись в семьях, где родителей связывали истинные чувства, рациональное сознание отвергло, как информацию, недостойную внимания. Карисса стремилась к надуманному идеалу, и когда что-либо не соответствовало мнимым критериям идеальности, девушка безжалостно вычеркивала это из жизни. Так она поступила с Лерни. За те чувства, что пробудил юный граф, Ари любила и ненавидела одновременно. Флирт с Рональдом – это месть бывшему жениху, который замахнулся на то, чего недостоин. Роман с Терреном Райнером также своеобразная месть. Собственной матери. За то, что та разрушила образ добропорядочной нлеры и изменила отцу. Карисса застала любовников в гостиной, затем проследила за ними до таверны. Девушка не собиралась доводить отношения с герцогом до постели, но сцена в кабинете отца стала последней каплей. Что и кому доказала Ари, пригласив к себе Террена, Кара так и не поняла. Вероятно, юная графиня всерьез рассчитывала, в какой шок повергнет отца наличие в ее спальне мужчины. Но попытка самоубийства Шейлин спутала карты. А тут еще семейные тайны, из-за которых привычная жизнь разбилась на тысячи осколков. Карисса достигла черты, когда ненависть к миру победила инстинкт самосохранения. В жажде мнимой справедливости девушка дошла до точки и готовилась повторить выходку Шейлин – выпустить стихии из-под контроля.
– Остановитесь! Пожалуйста, – взмолилась Венселия, сердце которой чувствовало беду, – неужели вы сможете спокойно жить, зная, что разрушили чью-то жизнь? – женщина с укором посмотрела на Шейлин, – вспомните себя в молодости и подумайте, как много значило положение в обществе и чего стоила погубленная репутация. Разве этого вы хотите для собственных детей? Можно ведь найти такой выход, который устроит всех.
Как ни странно, но женщину услышали. И не только Гордиен, готовый выполнить любую просьбу любимой, но и Шейлин, Террен Райнер и даже Мелисса.
– Следующие пять лет я проведу в академии. Не думаю, что скандал как-то испортит мне жизнь, – ответила младшая дочь, – но согласна с Венс, некоторым скелетам лучше остаться там, где их никто не найдет. Если возможно избежать огласки, то лучше этим воспользоваться.
– Мы уедем туда, где никому не будет дела до наших тайн. В Умбрии своеобразное отношение к женщинам. Только супруг вправе видеть лицо жены и наслаждаться ее обществом. Для прочих – это табу, за нарушение которого полагается смерть, – подал голос Террен Райнер. – Думаю, никого не удивит, если графиня Шатор, внезапно потеряв дар, покинет общество и отправится в одно из дальних поместий. Шейлин, ты согласна? Граф?
– Согласен, – принял решение нлер Шатор. – Потребуется неделя, чтобы уладить дела и переложить обязанности на помощников. Что скажешь, Ари? Мы дадим клятву, что никто не узнает об этом разговоре. Приличия будут соблюдены, и вы с Лисой сможете жить спокойно.
