– Выходит, если человек вел неправедную жизнь, не покаялся и не получил прощения, то все равно расплачивается по счетам, но уже не перед своими жертвами, а перед богами?
– О, да! – довольно хмыкнул Умберто, – Раэнс чрезвычайно изобретателен и жесток с попавшими в вечное рабство душами.
– Но… тогда получается, что и не нужно искать справедливости, если душа преступника в любом случае обречена на муки!
Антор нарочито удивленно изогнул бровь, ожидая, что на это ответит его длань. В свое время, задав подобный вопрос, ответ Умберто искал самостоятельно. И теперь, видя разгорающийся фанатический блеск в глазах девушки, такую же жажду знаний и правды, которой и сам в свое время был одержим, длань должен поступить мудро и дать неофиту отыскать свою истину.
– Однажды ты сама поймешь, – Умберто вздохнул, немного сожалея о том, что собственный путь оказался таким долгим. Дрогнувшие в улыбке уголки губ Антора лишь подтвердили, что он удовлетворен ответом.
Бог вытянул ладони, сложив их лодочкой, призывая к себе одну из сфер. Среди сотен тысяч других, ласковыми щенками вьющимися подле могучей фигуры, отделилась одна, почти погасшая, тусклая, и медленно опустилась в уютное ложе.
– Держи! – Антор протянул шар девушке, и она, подставив руки, бережно приняла дар, – это первое задание. Не спеши, разберись досконально, постаравшись не упустить малейшие нюансы, приведшие душу на край гибели. У тебя три попытки, прежде чем восстановишь справедливость либо призовешь карающий меч паладина. Умберто ответит на любые вопросы, постарайся только правильно их задать. Я верю в тебя, Кара! Надеюсь, до скорой встречи!
С последними словами бога, окружающая обстановка вновь переменилась, перенося девушку в обычную полупустую комнату, в которой единственным и знакомым предметом оказалось то самое кресло. Впрочем, кроме черного постамента с округлым углублением на вершине, ничего больше и не было. Только тьма, пронизывающая пространство. Из нее сотканы стены, она же клубилась под ногами и ею затянут потолок. Сфера, про которую Кара подзабыла, пока осматривалась и приходила в себя после резкого перемещения, поднялась в воздух и медленно поплыла к постаменту, приземлившись в центр подставки, будто специально созданной для этого. Впрочем, почему будто? Именно созданной для того, чтобы вместить в себя частичку чужой души.
Причин, чтобы медлить или оттягивать выполнения задания, у Кары не имелось. Поэтому она начала с внимательного осмотра сотканной из света сферы. Поначалу, ничего, кроме сияния, разглядеть не смогла. Только даже себе не объяснить, что же так притягивает взгляд? Почему завораживает хаотичное переплетение нитей, ставших различимыми после долгого созерцания? Пришло понимание и о назначении комнаты, в которой ничто не отвлекало от мыслей и настраивало на нужный лад. В заслезившихся глазах уже появилась резь, и изображение чуть поплыло из-за соленой влаги, скопившейся в уголках, когда Кара увидела… нет, обычным человеческим зрением этого сделать невозможно. Кара почувствовала другую душу, наполненную светом, любовью и терпкой горечью незаслуженной обиды. И это потрясло сильнее всего, затронув невидимые глубинные струны, – невыразимая мука, терзавшая изнутри, отравляющая жизнь и ведущая светлое существо к гибели. Девушка согнулась, приложив руку к сердцу, из которого через невидимые язвы сочилась боль.
– Умберто! – просипела Кара, вспомнив о том, кто может помочь, в последнюю минуту.
Мужчина явился незамедлительно, будто только и ждал, когда его позовут. Едва уловимым движением, рассек нити связи, что установились между неофитом и погибающей душой, уложил девушку на диванчик и присел рядом. Коснувшись холодной ладошки, принялся вливать силу, передавая вместе с ней спокойствие и уверенность.
– Что это было? – хрипло спросила Кара, едва пришла в себя.
– Ошибка, которую совершают все без исключения неофиты, – с ноткой мечтательности в голосе ответил Умберто, – как сейчас помню первый опыт слияния. Я тогда проникся такой дикой ненавистью ко всем, что чуть не погубил и душу, и себя заодно.
– Но ты ведь справился, да?
– Раз мы с тобой сейчас разговариваем, то да, справился, – добродушно хмыкнул мужчина, – и я рад тому, что ты позвала на помощь. Я бы и так пришел, но задание ты бы провалила.
– Надо же! – невольно поежившись, Кара решительно отмела мысли о том, чтобы со всеми проблемами справиться в одиночку. Возникло, правда, ненадолго, желание переложить ответственность на чьи-нибудь крепкие плечи. Вот только что-то подсказывало, с Умберто такой вариант не пройдет. – Расскажи, пожалуйста, все, что мне нужно знать для выполнения задания. И как справляться с этим, – кивнула в сторону сферы.
– Это хорошо, что не брезгуешь обратиться за советом, – одобрил длань просьбу, – и я расскажу, что необходимо. Вот только на реальную помощь рассчитывать не советовал бы. Антор ценит самостоятельность. Тебе придется принимать непростые решения, которые люди будут чтить за божественную волю. Каждый случай потребует полной отдачи, и любой новичок, хочет того или нет, пропускает все события и чувства через себя и измеряет поступки согласно своим представлениям о справедливости.
– Просто скажи, что от меня нужно? А также то, чего ни в коем случае не должна делать, – девушка терпеть не могла недосказанности. Это шло от нее прежней, той, кем была при жизни. Казалось, чего проще? Есть четкая цель, для достижения которой необходимо приложить усилия. И есть запреты, преступив которые рискуешь потерять все. Ну а то, как длань прямым текстом обозначил, что помощи ждать неоткуда, вынуждало быть жестче и досконально узнать правила игры, призом в которой служило собственное посмертие. Попасть в вечное рабство к Раэнсу Кара не хотела, не с тем грузом вины, что давил на плечи неподъемной тяжестью.
– Все так же нетерпелива и прямолинейна, – Умберто ничуть не обиделся на резкий тон. По сравнению с ним, юный неофит – нежный цветочек, у которого только-только обозначились первые колючки. Это всего лишь отголоски прошлого и, спустя время, Кара, несомненно, устыдится невежественности и пылкого максимализма, которому так подвержена молодость. – Я бы мог поступить так же, как когда-то обошлись со мной: сказать многое, при этом не дав ничего. В этом была бы особенная справедливость. Моя собственная. И когда-нибудь, спустя годы, смотря в глаза новому неофиту, ты оценила бы этот шаг. В тебе есть стержень, стальная заготовка, из которой, волей бога, со временем выковался бы отличный карающий меч. В лучшем случае паладин, но никак не длань.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – откровения Умберто не принесли понимания, наоборот, возникло еще больше вопросов.
– Я хочу, чтобы ты стала дланью Антора на Груоне, – честно ответил мужчина, – настоящей, справедливой и беспощадной. И это случится, если с честью выдержишь первое испытание. Ты запомнила, какие условия поставил Антор?
– Условия? – девушка нахмурилась, вспоминая короткий разговор. На фоне потрясений от божественных владений, особых условий в задании она не запомнила. – Что-то там о трех попытках и спасении погибающей души.
