Книга Запрещенный Союз. Хиппи, мистики, диссиденты, страница 101. Автор книги Владимир В. Видеманн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Запрещенный Союз. Хиппи, мистики, диссиденты»

Cтраница 101

Рам не просто благословил нас на эту экспедицию, но и четко контролировал ситуации, в которых мы оказывались. Я решил „гасить гнев“ в горах: как можно выше… В наших с Каландаром восхождениях на Варзоб Вовчик рассказывал мне о духах гор: „У каждой горы или долины есть свой дух, который кормится со своей территории и охраняет ее“. Вовчик говорил с такой интонацией в голосе, что невозможно было понять, стебется он или серьезно. Потом я понял: у Каландара начисто отсутствовало чувство юмора. Самоирония была ему чужда.

На автобусе я доехал до Гарма, а оттуда — стопом до Джиргаталя, который по мере приближения к нему менял название: за 200 км — Джиргаталь; за 100 км — Джиргаталь, а перед самым городом уже красовалась надпись на кыргызском: „Жаргэ-талга“. Дальше ломиться на Памир не было смысла — погранцы не пропустят. Спрыгнув с борта кузова попутки, я пересек тенистый арык, посидел в чайхане. Поспрашивал у местных, есть ли тропа на Ош.

— Есть. Барс по ней ходит. Больше никто.

Назвавшись геологом (куртка на мне соответствовала), я рассказывал местным джиннам о Таллине, Питере, Улан-Удэ… Часам к двенадцати я перевернул пиалу и, распрощавшись со стариками, вышел на тропу. На тропу войны, как я сам себе представлял. С Каландаром я хотел расквитаться на астральном плане, посрамив его миф о горных духах. Задача была благородной и дерзкой. Мне еще не исполнилось тогда 24.

Отец подарил мне свой старенький „ФЭД“. Но пленка давно кончилась, и фотоаппарат служил мне только отвлекающим сознание предметом, для подтверждения версии моей „геологичности“. Я шел и примеривался: как окружающий мир смотрится через визир? В видоискателе появились дети. Рыжие, голубоглазые, в веснушках — ну прямо как на Украине, только в чапанах и тюбетейках. Вот они — дети Искандера-Александра Македонского. Высоко в горах оставил полководец свой генофонд. Дети окружили меня:

— Геолог, геолог, геолог… Делай карточка!

Я стал оправдываться:

— У меня пленки нет.

— Все равно делай. Делай картинку!

Дети были настойчивы и отставать не собирались. И тогда я стал их снимать пустой фотокамерой…

— Стань здесь. Возьми его за руку… Подними камень. А теперь все вместе…

Я отдавал команды, а надежный „ФЭД“ характерным звуком отсчитывал кадры. Детям эта игра очень понравилась… Но они, благодарные, меня отпустили. К вечеру я вышел на высокогорное стойбище: пять-шесть юрт рядом с пасущейся отарой. Меня усадили на кошму, накрыли дастархан, накормили и, так как время было позднее, ни о чем не расспрашивая, уложили спать на курпаче, под звездным небом. Ночь меня так обласкала, что, засыпая, я уже забыл, зачем пришел в этот чудесный мир…

Просыпаться не хотелось, но солнце уже встало и с упреком обжигало. Я нехотя приподнялся: мальчишка, по-видимому наблюдавший за мной, мгновенно исчез в юрте, и через минуту женщина вынесла мне завтрак. Поев, я распрощался и быстро стал подниматься по тропе… Все уже давно встали и работали. Ни одного мужчины в стойбище не было. Да-а-а, урус-геолог, кафир неверный, чего от тебя ждать… Нехорошо получилось.

Я поднимался все выше и выше, и, когда казалось, что вот за этим перевалом я увижу простирающуюся внизу долину, вместо этого открывался еще более крутой подъем… В конце концов я вышел на зеленый луг в устье реки, которая начиналась в ледниках, за которыми вроде бы не могло быть еще порога. Свой подъем я начал с защитной мантры, составленной Рамом перед нашим отъездом: „Ом Рам, Рамо Там! Сарва грахан, вигхнан, Шантим Куру Сваха! Шри Рам, Рамо Там! Сарва, грхьебйо, вигхнебйо, шатрубйо — Сваха! Ом“. И полез… На мне были тесные кеды. Чтобы ноги не болели, я завязал их наподобие сандалий. Пальцы ног у меня торчали наружу, но иногда это помогало цепляться за выступы. В азарте, я оторвался и лез под козырек, не имея при себе даже пары метров веревки, не говоря об альпинистском снаряжении. Зацепившись за край и повиснув на руках, я подтягивался и выползал на новый плацдарм…

Так я оказался в довольно рискованной ситуации. Вниз, то есть назад под навес, дороги нет (система „ниппель“), вперед — тоже. Я стоял на уступе шириной в две стопы, а передо мной лежал склон, отполированный дождями, ветром и солнцем. У меня был выбор: бежать 30 метров по поверхности с наклоном почти 75 градусов или оставаться стоять до полного омумиения на этом краешке скалы. Вот он — момент Истины! „Беги!“ — сказал я себе. И побежал по камешкам, которые торчали из поверхности. Надо сказать, что и попасть ногой на камешек было не так просто, но оставаться на нем нельзя и секунды: мгновенно прыгай на следующий… Добежав до середины, я почувствовал, как булыжник под ногой соскользнул и покатился в пропасть, за ним — и я…

Падал я как-то пафосно. Сначала быстро лег на живот и расставил ноги и руки наподобие паука, но это не прекратило и даже не затормозило скольжения. „Вот и все! — пронеслось в голове. — Но этого не может быть! Я должен жить! Не может все кончиться так бессмысленно!“ Но перед лицом убегала куда-то вверх желтая глина… Я вжимался всем телом в эту бегущую подо мной поверхность. Жизнь навязчиво побежала обратно. Что это? „Ом Рам, Рамо Там…“ — не помогает. „Бисмилля ир Рахмон, ир Рахим…“ — не цепляет. Что еще осталось? А вот по-японски: „Намо Амито фо…“ „Отче наш, Иже еси на небесех. Да святится имя Твое, да прийдет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…“ До края оставалось метра два. И вдруг я увидел канал Грибоедова и отраженный в воде храм Спаса на Крови в вечных строительных лесах. В тот момент, когда я почувствовал, что ноги повисли над пропастью, левая ладонь будто прилипла к поверхности, и я остановился. „Что это?“ — подумалось. На расстоянии вытянутой руки я увидел травинку, точнее — соломинку. Вот, еще один символ… Как змея, я медленно, стал перемещать свой центр тяжести к этой соломинке.

Дотянувшись, я осторожно, стараясь не повредить ее, вытянул себя на несколько сантиметров… Полежал. Потом еще и еще. Так я поднялся на метр, и настал момент, когда надо было отрывать левую руку от земли. Вся ладонь была в крови… Во время скольжения я протер на холме Луны кожу, и кровь залила всю руку. На ней я и приклеился. Дальше-то вообще сойти с ума можно… Я часов пять, если не больше, преодолевал расстояние 15 метров. А потом, еще до вечера, поднялся под дождем на ледник, где и переночевал. А утром в двух метрах от себя обнаружил в снегу следы барса… Сильный ветер был ночью — в мою сторону. Вот зверь и не учуял гостя».

Вернувшись в Душанбе, мы встретили Каландара. Кая была дома с ребенком и бабушкой. Все возвращалось на круги своя. Каландар сказал, что встретил на Матче каких-то двоих людей из Москвы. Выяснилось, что это были Игорь и Наташа, о которых Хайдар-ака говорил на Таганке. Теперь и это кольцо замкнулось.

9.4. Кораническая контрабанда

В те времена некоторые люди из нью-эйджевского мейнстрима пытались серьезно законтактировать со среднеазиатскими религиозно-традиционалистскими кругами, поскольку последние представлялись им носителями аутентичных инициаций. Для установления такого контакта имелось теоретически две возможности: налаживать официальные отношения через Духовное управление мусульман (ДУМ) или же искать альтернативные каналы, в качестве которых обычно фигурировали различные суфийские общества, репрезентирующие так называемый параллельный ислам (помимо мистиков, им интересовался также КГБ). Мне приходилось иметь дело с обеими сторонами.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация