Для такого предприятия самый подходящий материал — спортсмены. Поэтому первым делом я пошел в большой спорт. Вернее, в управление ДСО «Калев», в те времена — главного спортивного учреждения республики. Я представился в отделе кадров педагогом-методистом и сказал, что хотел бы испытать новейшие автотренинговые технологии на каком-нибудь продвинутом спортивном коллективе. Кадровик, к полному моему недоумению, встретил предложение с исключительным энтузиазмом:
— Вы знаете, нам как раз нужны методисты!
Выяснилось, что спортинструктор требуется одному из филиалов таллинского «Автотранса». Работа была совершенно блатная. Вся она состояла в том, что раз в неделю методисты всех 12 филиалов собирались в центральном бюро и в течение академического часа обсуждали текущие вопросы. Предполагалось, что методисты находятся в курсе актуальных проблем своих подшефных, и в методику их двусторонних отношений с филиалами центр не вмешивался. Это означало, что спортинструктор должен был два раза в году привозить команду своего филиала на летние и зимние игры «Автотранса». С директором нашего автопарка мы договорились так: я появляюсь на рабочем месте пару часов раз в неделю на тот случай, если потребуется выдать напрокат кому-нибудь из работников предприятия спортинвентарь, числившийся на моем балансе, — например, лыжи. Кроме того, я должен был обеспечить — фактически сколотить — к очередным играм команду филиала человек из пяти-шести. За все это удовольствие мне полагалось 90 рэ в месяц.
Кроме того, на моем балансе числился клубный инвентарь, состоявший из аппаратуры для вокально-инструментального ансамбля. Имелся и сам клуб на территории филиала. Здесь наша группа «Таллинский вариант» отрабатывала свои первые хиты. Но самое главное, что по линии «Калева» я получил право бесплатно пользоваться ведомственным спортивным залом, где можно было заниматься с группой. Людей я набрал через объявление в нашей межфилиальной газете «Автотранс». Официально это была оздоровительная группа, но фактически мы изучали хатха-йогу. Я периодически публиковал в той же газете статьи о здоровом образе жизни, снабжая их фотографиями наших занятий. Группу посещали также люди со стороны, которые, в отличие от сотрудников «Автотранса», платили в месяц по десять рублей. Таких было как раз большинство, а в целом весь коллектив насчитывал до двух десятков человек.
Формирование группы всегда связано с известной притиркой людей друг к другу. Если в коллективе одновременно находятся несколько шизофреников, они начинают между собой борьбу за первенство, попутно разрушая атмосферу групповой защиты и обессмысливая тем самым всю практику совместной работы. Если в коллективе только один шизофреник, он противопоставляет себя всем остальным участникам. Рам всегда чистил свое окружение от шизофреников, запрещая им приезжать к себе. Поэтому, видимо, ему удавалось собирать вместе столь разных людей и совместно добиваться исключительно тонких результатов. Хотя защитное поле срабатывало не всегда, оно тем не менее функционировало.
В моем случае оно, к счастью, тоже сработало. Начиная работу с группой, я, следуя рамовской методике, стремился сгенерировать общее защитное поле и запрограммировать его на выявление подрывных вторжений со стороны, прежде всего спецслужб. Если в таком поле появляется агент враждебных сил, оно должно спровоцировать его на знаковое самообнаружение. Агент может закашляться, уронить что-нибудь, начать неадекватно себя вести.
Однажды в нашу группу пришел новый человек. Сказал, что кто-то рекомендовал ему сюда прийти. Мне этот тип почему-то сразу не понравился. Особенно после того, как он усиленно закашлял во время общей медитации. Я ему мягко намекнул, что сейчас новых людей в группу не принимаю. Он начал тоже мягко упорствовать:
— Почему нет?
Я его спрашиваю:
— Вы из «Автотранса»?
Он отвечает:
— Нет.
В таком случае извините: я его, грубо говоря, брать не обязан. Говорю, что не принимаю новых участников, и все тут. Он покрутился-покрутился и исчез. Я почему-то до сих пор абсолютно уверен, что тот тип был засланным казачком. На нем, что называется, аура горела.
Наше поле производило и более мощные эффекты. Как-то раз мы сидели в круг, человек десять-двенадцать, и медитировали. Вдруг я слышу у себя за спиной падение какого-то предмета, и в тот же самый момент одна из наших дам испуганно вскрикивает: «Ой!» Я открываю глаза, смотрю: что же упало? Оказывается, почему-то рухнула со стола на пол моя кожаная сумка, в которой я принес спортивную форму. А испугавшаяся дама рассказывает:
— Когда мы сидели, я вдруг почувствовала в середине нашего круга дух Рама. Он словно начал ходить внутри, а потом вышел из круга и отправился к столу, взял сумку и бросил ее на пол. И в этот момент я в самом деле слышу шум падающей сумки!
Дело шло к зимним играм. Директор намекнул на команду. Теоретически нужно было индивидуально уговаривать шоферов и итээров поехать на несколько дней на турбазу, где предстояло не только париться в сауне и пить водку, но также два-три раза пробежаться на лыжах на различные дистанции вплоть до десятки. Поэтому чем больше команда, тем меньше людям надо бегать. После первых же двух-трех попыток я понял, что найти желающих бегать, даже при наличии бани с водкой, в принципе невозможно. Правда, минимальный костяк все же был. Его на всех предприятиях традиционно составляют сам методист, а также профессиональные спортсмены союзного и республиканского значения, номинально приписанные — существовала такая практика — к отдельным учреждениям. В нашем филиале был только один номенклатурный спортсмен, так что вторую половину командной нагрузки пришлось бы брать на себя мне. Видимо, очень сильное нежелание бегать лыжные кроссы так изощрило мысль, что выход из ситуации был найден довольно быстро.
Мне удалось выяснить, что наш филиал выступал в роли шефов над близлежащей средней школой: помогал с ремонтом, благоустройством и т. д. Я предложил директору организовать для сотрудников нашей автобазы бесплатный оздоровительный кружок. Шеф одобрил идею. В качестве базы для занятий я предложил договориться с подшефной школой, где должен был иметься неплохой спортзал. Мне его школа предоставила, естественно, бесплатно, в любое свободное время. Я повесил у нас в филиале, на доске объявлений, анонс о наборе желающих в группу карате. В те времена все восточные единоборства, включая карате, были в СССР официально запрещены как опасные для личного и общественного здоровья практики. Поэтому на объявление народ откликнулся. Пришли записаться человек двадцать. Условием принятия в группу я поставил обязательное участие в автотрансовских летних и зимних играх. Половина народу согласилась. Это уже была команда. Оставалось найти тренера.
Поскольку карате было запрещено, энтузиасты занимались в подпольных кружках. В Эстонии одна из первых каратешных групп сложилась в середине 1970-х на базе Худинститута. Занятия здесь вел Рейн Сийм
[212] — человек-легенда таллинских ниндзя. У него в группе занимались несколько моих знакомых. Мне тоже всегда хотелось попробовать, да только руки не доходили — и вот теперь дошли. Я быстро выяснил, где проходят тайные тренировки адептов пустой руки. Правда, это была школа не самого Сийма, но его последователей. Мы договорились с сэнсэем, что он отрядит мне в группу инструктора, за которого я буду платить школе пятьдесят рублей в месяц — при двухчасовых занятиях два раза в неделю.
