По завершении сеанса Рам разъяснил кое-какие детали проведенного тестирования. По его словам, главное требование в медитации — способность психики к открытию. Открываясь, психика обретает более тонкие интуиции состояния сна, некое сверхсознание (по-гречески «паранойя»). Чистая паранойя — это, в рамовской терминологии, «состояние глубокого сна без сновидений», откуда берет начало сам процесс мышления. Однако путь самосознания к состоянию чистой паранойи может быть заблокирован неким шизофреническим психополем — продуктом хронически перенапряженного бодрствующего эго личности. Крайняя шизофрения, как ее понимал Рам, — это состояние полного разрыва всяких связей между бодрствующим сознанием и сновидным подсознанием (некий модуль тотальной самоизолированной рационалистичности). Шизофренический блок может иметь различную «плотность» и «глубину» укорененности в психике. Все эти параметры Рам мог интуитивно фиксировать в процессе диагностического сканирования психополя клиента. А насколько сам Рам далеко заходил в медитациях? Как у него обстоят дела с самадхи?
— Да, я бывал в самадхи много раз! Глубокое самадхи близко состоянию клинической смерти, и поэтому его не следует практиковать в негативном социальном окружении.
Рам объяснял, что в советском пространстве достижение глубокого самадхи крайне нежелательно, ибо последствием для раскрывшейся психики будет ее непременное инфицирование на уровне подсознания шизофреническими комплексами окружающей социальной среды, которые Рам собирательно называл «социозом» (то есть социальным психозом). Он очень сожалел, что со времени возвращения в Эстонию не может полноценно медитировать — несмотря на жизнь в сельской местности в отдельном доме с весьма немногочисленными соседями в округе.
Нам с Йокси очень импонировал тот угол зрения, под которым Рам рассматривал реальность. Его разделение всех людей на два основных психических типа — параноиков и шизофреников — представлялось весьма правдоподобным, тем более что оно давало возможность творчески интерпретировать поведение практически любого человека с массой конкретных примеров. Рам дал нам пару контактных адресов и телефонов в Таллине, а еще мы договорились о регулярных совместных медитациях в определенное время суток — для поддержания общего поля всех медитирующих садху планеты.
— Участие в этом процессе — лучший учитель медитации, — сказал Рам.
Свою первую совместную медитацию мы с Йокси провели в придорожной канаве у автобусной остановки, напротив большого дуба, отмечавшего начало дороги к рамовскому хутору. Посидели, половили импульсы… Жутко понравилось. А тут и попутка!
3.2. Магическая практика
Вернувшись в Таллин, мы с Йокси по-заговорщически замкнулись друг на друге, монопольно переваривая открывшуюся ситуацию. Нам прежде всего хотелось поэкспериментировать с нуль-энергией. Йокси тут же усвоил ужасную манеру по-тихому подходить к человеку сзади и незаметными пассами стараться нагнать на него гипнотический сон или хотя бы легкий сбой программы.
Я очень быстро заметил его штучки на себе, после чего обязал коллегу заключить двустороннее соглашение о принципиальном неиспользовании во взаимных отношениях такого рода трюков. Зато партнерское сотрудничество на этом поприще приносило прямо-таки фантастические плоды. Мы могли взять любого человека в магическое кольцо и, работая в двух планах одновременно, зазомбировать его до заранее определенного градуса утери самокритичности.
Классический опыт с гипнотизмом мы провели публично на флэту у Рейна Мичурина, где тогда собиралась таллинская психо-хиппоидная тусовка. Было, наверное, человек около двадцати: лежали с девушками вповалку, курили траву, где-то на кухне варили хань
[51], из колонок доносились звуки оркестра Махавишну.
— А что, — вкрадчиво спросил Йокси, положив глаз на очередную залетную герлу, — есть желающие провести спиритический сеанс?
Желающие, разумеется, были. Требовался доброволец на роль медиума.
— Кто будет медиумом?
Руку поднял Аркаша, худощавый юноша-поэт с прозрачными глазами и неестественно яркими губами:
— Могу я!
— Ну вот и прекрасно!
Аркаша лег на спину, вытянув руки вдоль тела, закрыл глаза. Йокси сел в изголовье, я — чуть сбоку. Йокси начал качать поле, пассами навевая на Аркашино тело состояние тотальной расслабы и морфейного забытья. Я включился в этот же энергетический контур и, когда почувствовал, что медиум уже достаточно отлетел, дал ему мысленную команду сесть в позу лотоса. И тут его тело действительно шевельнулось и начало садиться с закрытыми глазами! В этот момент я почувствовал себя доктором Франкенштейном. Аркаша тем временем действительно сел и сразу же стал складываться в лотос (это когда ноги завязываются восьмеркой). И сложился! Хотя я досконально знал, что до этого он пытался заниматься йогой и именно лотос ему совершенно не давался!
Теперь же Аркаша, сидя в позе Будды, был готов пророчествовать — только спрашивай. Я задал ему мысленный вопрос, а он вдруг внятно ответил вслух. Никто вокруг, конечно, ничего не понял. И тут до Йокси дошло, что Аркаша сел в лотос именно по моей команде и мне же что-то сказал. Я подмигнул коллеге-гипнологу, который беззвучно застебался, показал thumb up
[52] и навис с растопыренными ладонями над затылком Аркаши с таким выражением лица, словно собрался перевернуть парня в воздухе. Но, видимо, перестарался с импульсом. Медиум неожиданно застонал и повалился ничком на пол, схватившись за голову.
— Блин, как голова болит! — донесся пронзительный стон поэта.
Народ ошарашенно смотрел то на него, то на Йокси: так что же, это и есть весь сеанс?
— Валера, ты, наверное, ему слишком сильный импульс дал, — подала голос залетная герла.
— Ну я же не хирург! — оправдывался Йокси, разводя руками.
Справедливости ради надо сказать, что Аркаша действительно был просто идеальным медиумом. Он входил в группу так называемых Йоксиных учеников, которых тот набрал в процессе своих опытов. Главной учебной базой служила общага, в которую Йокси переселился после очередной разборки с отчимом и демонстративной выписки из родительской квартиры. Теперь он числился рабочим какого-то строительного управления, но на работу не ходил, а сидел целыми днями у себя в «номере» на койке и гонял телеги про мистику обитателям общежития и гостям.
Благодарные слушатели периодически летали в близлежащий магазин за напитками, несказанно подогревавшими художественное воображение рассказчика и познавательский пыл аудитории. Соседом Йокси по комнате был Энди — старый хиппи и бабник, приехавший в Таллин вместе с Владом из Усть-Каменогорска. Его стараниями Йоксины лекции периодически посещались прекрасными дамами, привносившими в сухую атмосферу суровых мужчин-гностиков ауру софийной эротики. После всякого очередного прорыва в плерому Энди выходил из-за заветной кулисы к бражничающей компании и, делая челночное движение вверх-вниз двумя пальцами, кукарекал:
