– Я бы рада. Но этот балбес от меня прячется, на звонки не отвечает. – В доказательство она схватила мобильный, набрала номер и протянула телефон нам.
– Телефон отключен или находится вне зоны действия сети, – радостно сообщил женский голос.
– Давно прячется?
– Позавчера утром позвонил и сказал, что уезжает к другу. К какому другу, спрашиваю, с какой стати? А учеба? Он мне: «Все, мама, потом», и телефон отключил. С тех пор на связь не выходит. Я уже сама не своя, не знала, что подумать, в какое дерьмо он успел вляпаться, извините. А тут такое… Идиот…
– Беспокойный сынок? – сочувственно спросил Андрюшенька.
– Да не особенно. Учится, кстати, неплохо. Отец ему за это машину купил. Вот машина меня и беспокоит. Молодежь тихо ездить не умеет. Ну, и дружки-подружки, конечно, тоже. Клубы ночные… Но ничего такого за ним не водится. Клялся мне, что к наркотикам не прикоснется. Выпивать выпивает, но тоже в меру… – Она замолчала, с томлением глядя на нас.
Андрюшенька взял со стола листок бумаги и ручку и быстро записал номер.
– Появится сынок, сразу же свяжитесь со мной, – сказал сурово.
Она послушно кивнула. Визитку он на сей раз не оставил, и правильно. Тетка могла быстро очухаться и навести о нем справки. А его фамилию и прочее она с перепугу вряд ли запомнила, тем более что удостоверение Андрюшенька демонстрировал жестом фокусника: вот оно есть, и вот его уже нет.
– Что ж, мы на правильном пути, – заявил бывший мент, когда мы возвращались к машине. – Поздним вечером у сгоревшего театра явно что-то произошло. Оттого Владлен сорвался в бега, и его дружок, скорее всего, тоже.
– Что произошло? – с беспокойством спросила я.
– Откуда ж мне знать? – удивился Андрюшенька. – Но что-то малоприятное для Сизова, если он вдруг исчез, а парни решили спрятаться.
Заявление сподвигло к размышлениям, но продолжать тему я не стала. Мажор в кустах наткнулся на нашего Сизова? Если тот все еще был в отключке, мог принять его за труп. Мы-то приняли. Нормальный человек вызвал бы полицию или «Скорую». Это нормальный. Судя по фото, в нормальности Агапова, по крайней мере в тот момент, возникают серьезные сомнения. Но если Сизов после этого из кустов исчез, то что с ним сделал мажор? Тут мне стало совсем нехорошо, а что, если он, как и мы с Клавдией, решил избавиться от трупа? Не зря возле машины копошился… Мамочки… вдруг он его не просто вывез куда подальше, а утопил, например… Ужас! И виноваты в этом мы. А кто еще? Парень срывается в бега, а несчастный Сизов… Теперь понятно, почему он до сих пор не выходит на связь.
Я так разволновалась, что начала грызть ногти, на что тут же обратил внимание Толмачев.
– Эк тебя плющит. С чего вдруг?
Пока я прикидывала, что ответить, у Андрюшеньки зазвонил мобильный, и отвечать вообще не пришлось. Звонила, как выяснилось, соседка Риммы, которая наконец-то вернулась из поездки и готова была с нами встретиться.
Местом встречи стало кафе «Манго» в нескольких шагах от ее дома. Вера оказалась статной женщиной лет тридцати семи, ярким макияжем и волосами персикового цвета. Стоило ей улыбнуться, как на щеке появлялась ямочка, взгляд был задорный. Когда мы пришли, она уплетала пирожное и, улыбнувшись нам, спросила:
– Ничего, что мы в кафе? Дома муженек будет каждое мое слово комментировать, а потом еще вопросами замучает. И пирожные здесь вкусные. Хотите?
Я от пирожных мужественно отказалась, ограничившись кофе, а вот Андрюшенька заказал сразу два. Второе, как выяснилось, предназначалось Вере. Жест она оценила и, в продолжение разговора, смотрела на него, то и дело улыбаясь, наверняка отлично зная, как украшает ее эта ямочка на щеке. Андрей козырять удостоверением не стал, представил меня и сам представился, отведал пирожное и не спеша начал разговор:
– Как долго вы дружили с Риммой?
– Да как в этот дом переехали, так и подружились. Лет пять-шесть. Она одна, а мой меня иногда так достанет, что надо хоть на полчаса из дома смыться. Зайду к соседке, чаю попью, поболтаем малость… Она ко мне редко заходила. Мой вечно всем недоволен. «Чаи целый вечер гоняете…», как будто сам чем-то полезным занят, а не перед телевизором лежит.
– С мужчинами Риммы вы были знакомы?
– С Артемом, это тот, что последний. Он у нее дни напролет торчал. Я с его появлением к ней заглядывать перестала, не хотела мешать счастью молодых, но она мне позвонила, мол, чего не заходишь? Ну и сама ко мне заглядывала, когда моего нет.
– Какие у них были с Артемом отношения? – спросил Андрюшенька.
– Вы что, его опять подозреваете? – вздохнула Вера. – А как же девчонка эта? Хотя, скажите на милость, зачем девчонке убивать Римму?
– Вы на вопрос не ответили, – напомнил Толмачев.
– Нормальные у них были отношения. Если б не его патологическая жадность… Ему легче с жизнью расстаться, чем с деньгами. Римма считала, он у нее вечерами сидит в целях экономии. Само собой, ее это очень злило. Она что, должна здорового мужика кормить? Зарабатывал он, кстати, неплохо. И она тоже. Могли бы жить припеваючи. Квартиру поменяли бы, а уж путешествовать по всему миру – вообще не вопрос с ее-то работой. Но отдыхать она со мной ездила. И ей хорошо, и мне. Мой-то все больше на рыбалку, а я не возражаю. Экономлю на муже, – тут она весело подмигнула. – Теперь вот ездить не с кем. Придется с ним на речку.
– А в остальном все у них было хорошо?
– Ну, как будет хорошо, если мужика попросишь хлеба купить, а у него физиономия вытягивается от недовольства?
– Неужели все было так запущено? – хмыкнул Андрюшенька.
– А то. Знаете, что ее доконало? Почему она его выгнала? Он ей на день рождения лотерейный билет подарил. Она ему неделю намекала насчет подарка, и ладно бы, что дорогое просила, знала, что не купит. Но букет цветов?
– Не купил?
– Нет. Лотерейный билет подарил. Он же на этих лотереях помешан, все выиграть надеется, кучу денег на них тратит, идиот. Вот и преподнес ей.
– И она его выгнала?
– Точно. Лопнуло ее терпение.
– А лотерейный билет? – вмешалась я.
– Что? – переспросила Вера.
– Лотерейный билет у нее остался? Или она его Артему вернула?
– Этого я не знаю. А прикольно бы было, если б билет выиграл, – засмеялась Вера. – Артема бы точно кондратий хватил.
Мы с Андрюшенькой переглянулись. А если, в самом деле, билет оказался выигрышным? Вот и мотив для убийства. Но у Артема алиби.
Очень может быть, что наши мысли и мысли Веры двигались в одном направлении, потому что она вдруг сказала:
– А он ведь приходил. Уже после ее смерти, я имею в виду.
– Артем?
– Да. Дня через два после похорон. Я на работу пошла, смотрю, а он во дворе трется. Я ему: ты чего здесь? А он стал расспрашивать: родные разъехались или кто-то здесь остался? А тебе, говорю, зачем? Я, говорит, футболку и джинсы оставил. Они в стирке были, когда уходил. В принципе, конечно, мог и за джинсами прийти, с его-то жадностью. Я сказала, в квартире никого, и пошла себе. Но вернулась посмотреть, что Артем делать будет. А он шасть в подъезд. Значит, ключ от Римминой квартиры он заныкал. Небось дубликат сделал, с него станется. Вечером мужу рассказала про эту встречу, а он мне: Артем и раньше приходил, до убийства то есть. В дверной глазок видел, как он из квартиры выходит. Еще спросить хотел: помирились, что ли?
