Отвечать было необязательно – тот, кто спрашивал, не сомневался, что ему тут будут рады. Хотя давненько он не заглядывал ко мне в гости…
– Сколько лет, сколько зим! – воскликнула я, постаравшись не выдать обиды. – А я думала, ты уже не ходишь мимо Таганского райсуда.
– Да вот шел мимо, дай, думаю, зайду, – по инерции произнес свое обычное Таганцев и, осознав, что я ехидно упредила его дежурную реплику, смущенно засмеялся.
– Чай будешь? – спросила я, потому что когда-то это была наша традиция. – У нас хороший чай, без психотропов.
– Я шоколадку забыл, – повинился гость.
– Значит, не чаи гонять шел, – рассудила я и перестала шутить. – Что случилось, Костя?
Старший лейтенант опустился на стул – тот натужно заскрипел, его ножки разъехались шире. Все как в старые добрые времена!
– Это я у тебя хочу спросить, – сказал Таганцев, не ответив на мой вопрос. – Лена, что с Наткой?
– В смысле? – Я откинулась на спинку стула и потерла лоб. – Вы разве не помирились?
Пока я отдыхала в «Сосенках», мы с сестрой часто созванивались, и она была весела, бодра, преисполнена оптимизма. Я и подумала, что у них с Костей все наладилось, но с расспросами лезть не стала – сама не люблю делиться интимными подробностями.
– А разве мы ссорились? – простодушно удивился Таганцев.
– Ну привет! Натка жаловалась, что ты сбежал от нее к другой женщине!
– Что?!
– К какой-то бабе, которая позвонила тебе в самый неподходящий момент, а ты встал, оделся и улетел к ней, как на крыльях!
– Так это Злюка была, шефиня убойного!
– Зоя Лукина? – Я знала Злюку, мы как-то встречались в общей компании.
– Ну! – Таганцев взлохматил волосы, уподобившись сердитому ежику. – Она вызвала, я поехал, какие были варианты?
– Был вариант объяснить это Натке, – не удержалась я от шпильки. – Она у нас девушка глубоко штатская, долг службы понимает плохо, вот и решила, что ты покинул ее ради другой. А ты потом говорить с ней не стал…
– Я у начальства в кабинете был! С докладом! Какие личные разговоры?
– А потом, когда ты вышел от начальства? Не позвонил, не объяснился, не успокоил?
– Да. Нет. Не знаю! – Таганцев всплеснул руками.
– Свидетель путается в показаниях, – отметила я.
– Да мне казалось, все нормально! Я и не знал, что Натка обиделась! Я думал, ей просто не до меня – ну, Сенька же сейчас дома, дистанционка у него, все дела… А сам я занят был очень, мы тут одного хитровыделанного брали, такой, скажу тебе, жук…
– Суду все ясно! – объявила я, чтобы прервать этот бессвязный монолог. – Ты не понял, что вы с Наткой поссорились. Иди мирись! Кайся, дари цветы, клянись, что подобное не повторится.
– Как это – не повторится? – опять удивился Таганцев. – Ты, что ли, Злюку не знаешь? Ей в ночь-полночь позвонить, выдернуть человека из кровати и в засаду уложить на пару суток – плевое дело!
– Все это ты должен объяснить Натке, – я выразительно посмотрела на часы на стене. – Костя, у меня куча работы…
– Нет, погоди, не выгоняй меня! – Таганцев плотнее ввинтился задом в стул, и тот закрякал нервной уточкой. – Давай разберемся вместе, тут что-то не сходится. Натка не гонит меня! Не говорит прости-прощай! Она просто отказывается встречаться – типа, не время еще, рано, потом-потом. Мол, увидимся, милый, но позже, и будешь ты приятно удивлен. Это что значит, Лена?
Я нахмурилась.
– Это значит, что… Не знаю я, что это значит! Но точно ничего хорошего. Сам знаешь, обычно Наткины сюрпризы – это большие неприятности.
– Вот и я о том же.
Мы обменялись понимающими взглядами.
– Я к ней съезжу и выясню, что происходит, – пообещала я, вздохнув. А хотела провести тихий вечер за просмотром отличного шведского сериала! – Спасибо за сигнал.
– Если что – свисти. – Костя встал.
Стул облегченно выдохнул. Я проводила старшего лейтенанта хмурым взглядом. Он будто передал мне эстафетную палочку – теперь уже я терзалась беспокойством.
Я как-то не придала этому значения, но ведь Натка и мне говорила то же самое – мол, прости, дорогая, сейчас нет никакой возможности встретиться, но скоро мы обязательно увидимся, и тогда ты будешь приятно удивлена.
Я‐то подумала, что сестра просто прикупила мне какую-нибудь тряпочку на свой вкус, и приятное удивление у меня должна вызвать очередная бешеная фуксия. Но если то же самое она говорит Таганцеву, который совершенно равнодушен к обновкам…
Нет, не понимаю.
Я снова посмотрела на часы, прикинула, что уроки у моей десятиклашки уже закончились, и позвонила ей. Натка так не хочет расставаться с молодостью, а Сашке настолько приятно считать себя взрослой, что они в последнее время общаются не как тетка с племянницей, а как две подружки. Даже не знаю, нравится мне это или нет.
С одной стороны, хорошо, что две мои самые любимые девочки прекрасно ладят. С другой – я начинаю чувствовать себя третьей лишней. Но сейчас на доверительных отношениях Натки и Сашки вполне можно было сыграть, и я намеревалась это сделать, пусть даже совесть потом упрекнет меня за манипуляции близкими людьми.
– Мам? – басовито вопросил голос в трубке.
Я сделала себе пометочку: Сашка говорит низким голосом, который считает очень соблазнительным и эротичным, стало быть, она сейчас не одна.
– Отойди на минуточку туда, где тебя не смогут услышать, – попросила я. – У меня к тебе деликатный вопрос.
– Вот прям срочный деликатный вопрос? – переспросила дочь.
Я услышала скрежет отодвигаемого стула и приглушенный топот массивных подошв. По-моему, это дурацкая мода – хорошеньким девушкам носить зверовидные ботинки-тракторы.
– Прям не знаю, что и думать, – нормальным голосом сказала Сашка, утопав куда-то. – Если тебе соседская бабка донесла, что мы с Фомой целовались на лестничной площадке, то это не повод для срочного звонка…
– Плевать на бабку, – грубо сказала я, опомнилась и заметила: – Хотя целоваться там, где это видят другие люди, просто неприлично!
– Ладно, мы будем это делать в моей комнате, – радостно согласилась Сашка.
– Я дверь твою с петель сниму! Будешь с открытым проемом жить!
– Вот видишь? Фактически сама гонишь несчастных влюбленных на лестницу!
Я спохватилась:
– Саша, давай мы ваши поцелуи обсудим позже? У меня к тебе срочный вопрос: что происходит с Наткой, ты в курсе?
– Ой, теть Наташа в своем репертуаре! Чем бы дитя ни тешилось… – Сашка засмеялась – снисходительно, как будто мы говорили о несмышленом малыше. – Она проходит какую-то антиэйдж-программу, хочет помолодеть на двадцать лет разом и поразить всех своей неувядающей красотой.
