Книга В поисках белой ведьмы, страница 42. Автор книги Танит Ли

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «В поисках белой ведьмы»

Cтраница 42

Они заметили появление вооруженных людей на склоне холма по другую сторону стены и прекратили суету, а их бледные лица «старой» расы казались мне одинаковыми — колодцы без дна, почти идиотские, пугающие молчаливым слабоумием.

Джерд остановился, сияющий новой бронзой в колеблющемся свете.

Как мы договорились, я один выехал вперед к факелу наверху стены, на верхнюю площадку Ворот Крылатой лошади. Появившись там, я снял шлем, и был рад это сделать, потому что он был маловат. Мои ладони были липкими, а в животе похолодело, но оружие было по прежнему во мне — моя святость, моя гордость. Они обернули мою Силу против меня, но я одолею их. С ними я должен покончить здесь. А после них покончу и с той, другой.

Я спешился и стоял один на возвышении, глядя вниз. Вот голос какой-то ведьмы выкрикнул мое имя и имя, которое они дали мне.

— Вазкор! Йей Шайтхун-Кем!

Только она, остальные не поддержали ее, но их лица изменились, потянувшись ко мне. Я видел, что женщины, которые думали, что любят меня, смотрели так, как смотрят голодные волки.

Внутри моего черепа нарастало давление.

Я поднялся вверх, воспарив со стены в освещаемый искрами мрак. Сейчас во мне не было напряжения, как с лошадью, со штормом, с океаном; это было просто, как все совершенное.

Они глядели, их лица качались, как бледные тарелки, они следили, как восходит их звезда. Я ударил их в тот момент, когда они поклонялись мне. Огонь, извергнутый мной, не был больше белым, но ослепительно-красным, болью, покрывалом алой ненависти, которая обернулась вокруг них и меня.

Первым ударом я поразил более трех сотен; шесть сотен — следующим. Мертвые падали от меня огромными волнами, без единого вздоха, как падают куклы из тающего воска, не пытаясь убежать, неподвижные, пока не опрокидывались, и потом снова неподвижные.

Я очень четко помню все, что случилось после.

Джерд двинулся и, распахнув ворота, выехал по кучам раздавленных тел.

Я слез со стены и поймал поводья своей лошади, которая с ржанием шарахнулась от меня, пока я не коснулся ее мозга своим. Я взобрался в седло и догнал людей Сорема, проехал сквозь их строй и поехал дальше один прямо в огненный туман, который вихрем вращался впереди нас.

У этих крыс Старого Хессека сегодня было свое колдовство, потому что они каким-то образом моментально поняли, хотя и находились по всему Бар-Айбитни, что в эту секунду их мессия отказался от них и что удары его молнии были обращены на них. Я сломал спину их восстанию первым же ударом, которым я встретил их у Ворот Крылатой лошади, но не знал об этом и, кроме того, еще не покончил с их уничтожением.

Как будто я был загнан в ловушку, сражался в темноте с врагом, чувствуя его хватку на своем горле, и вдруг обнаружил у себя под рукой нож, — вот на что это было похоже.

Я наносил ему удар за ударом, моему врагу, который не мог больше отгораживаться от меня тенями, защищаться моим собственным телом. Еще долго после того, как его сопротивление было сломлено, я вонзал свой красный нож ему в бок.

Повсюду вокруг меня потрескивало пламя, слышались голоса или крики, а передо мной ковром лежали мертвые хессеки. Я оставил джерду небольшую возможность действовать мечом и луком. Но перед ними был город, который надо было спасать, пламя, которое надо было укрощать, честь, которую надо было завоевать. Это было для них: для почетного венка Сорему, но не для меня.

К этому времени небо светилось уже по-другому. Заря на востоке была окрашена дымом в цвет умирающих листьев. Страшное безмолвие вместе с темнотой отступало в болота.

Улицы появлялись из ночной темноты, одетые в сажу, в воздухе плавали полосы угольного дыма, и взад-вперед по ним бродили несчастные — на некоторых обгорела одежда, а на некоторых и кожа была в таком же состоянии. Я никого не лечил, никто и не приходил ко мне за излечением. Может быть, оттого, что мое лицо было запачкано въевшейся сажей, а глаза были красными, они не узнавали Вазкора. Может быть оттого, что я оказался человеком, способным на убийство, убийство без сочувствия. Оно оставило на мне свой отпечаток. Убийство и то, что последовало за ним.

Наконец из темноты вместе с городом стал возникать какой-то порядок. Пожары догорали. Начался дождь — может быть, благодеяние Масримаса, его печать, скрепившая ночную победу. Хотя некоторые верили, что дождю пролиться с неба велел чудотворец.

Это было первое утро, встреченное мной в Бар-Айбитни, когда из храмов в Пальмовом квартале не раздавалось гимнов восходящему солнцу. Повсюду жрецы были заняты лечением раненых (я даже заметил оранжевых глотателей огня, спешивших из своих храмов помочь горожанам, — они несли корзины с целебными мазями и амулетами), но некоторые собрали храмовые ценности и попрятались.

В мутном рассвете накрапывал дождь. Солдаты собирали трупы, которых не забрали близкие, — хессеков и масрийцев, — и бросали их тела в телеги мусорщиков, запряженные мулами. На улицах было полно таких телег. Даже в дождь мертвецов нельзя было оставлять надолго из-за летней южной жары. Некоторые хессеки были живы, те, кто не участвовал в восстании, в основном люди смешанной крови, они теперь боялись всех — и масрийцев, и Бит-Хесси. Но если проехать дальше к югу или к западу, на глаза попадались только мертвые хессеки, убитые чудотворцем или воинами.

В пригородах Денейдс и Бэйлгар уничтожили три тысячи. Солдаты могли бы сказать, что хессеки внезапно перестали быть угрозой. Как будто от заклинания, они побросали свое оружие и подставили себя под удары арбалетов и длинных боевых мечей. Как отравленные крысы. На рассвете Денейдс вернулся в Цитадель, чтобы сообщить о своем успехе; на юге опасность была невелика, сгорела гостиница-другая, о чем он даже не упомянул. В Пальмовом квартале было почти то же самое: восстание ограничилось Садом фонтанов, где хессеки учинили страшные надругательства над телами императорских гвардейцев. Не имея ни цели, ни вождя, рабы предались дикой оргии, о которой мечтает каждый раб, и праздновали уничтожение символа их рабства — смерть девятисот шестидесяти солдат императора. Люди Дашема стали свидетелями кровавого празднества вампиров и привидений, и ни один раб не ушел от расплаты.

Были пойманы и другие хессеки, разбредшиеся по террасам. Некоторые бежали к своим лодкам, удивляя джердиеров проворством и желанием выжить, хотя большинство не сопротивлялось возмездию.

На севере Ашторт быстро овладел портом и причалами, организовал полицию и велел отрезать хессекам путь к отступлению, толкая их под мечи людей Сорема. Он тоже обнаружил, что Бит-Хесси готов погибнуть. К рассвету он принялся за другую задачу — наводить порядок. Возражая против того, чтобы пожертвовать частью Бар-Айбитни для преумножения славы Сорема, он хорошо подготовился, предвидя разрушения, и имел планы восстановления города еще до того, как все началось.

Только джерд Бэйлгара не присылал о себе никаких известий, пока жуткий столб дыма на западе не сделал это за них. Это не был сезон пожаров в Крысиной норе, просто Бэйлгар начал прижигать рану Бит-Хесси, как и обещал.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация