— Ваше величество, простите, что украдкой любовался вами…
Краска залила щёки государыни, и она небрежно бросила:
— Это непорядочно с вашей стороны. Украдкой наблюдают только воры.
Холодный голос вызвал в кардинале гнев. Неужели эта женщина настолько хитра и вероломна? Неужели будет делать вид, что ничего не случилось?
— Думаю, вы прекрасно понимаете, почему я позволил себе сию дерзость, — более смело отозвался де Роган. — Я жду, когда ваше величество украсит лилейную шейку моим подарком.
Мария-Антуанетта задрожала как осиновый лист. Остатки белой воздушной булки выпали из её руки. С лицом, пышущим гневом, она повернулась к кардиналу.
— Что вы сказали?…
Кардинал опешил. Он не стал рассыпаться в извинениях, потому что ничего не понимал. Они были совершенно одни, и королеве незачем притворяться. Зачем же она держит себя как оскорблённая добродетель?
— Я повторяю, что вы сказали? — Она кусала тонкие розовые губы, которые на глазах становились пурпурными. — Каким «вашим подарком» я должна украсить свою шею? Может быть, вы сошли с ума?…
Другой умер бы на месте, испугавшись гнева Марии-Антуанетты, но де Роган, как старая скаковая лошадь, помчался к финишу.
— Более месяца назад вы приняли от меня в подарок бриллиантовое ожерелье госпожи Дюбарри и обещали заплатить. Даже дали расписку, — сказал он. — Если всё дело в деньгах, они мне не нужны. Делая такой подарок, я руководствовался исключительно уважением к вам.
Королева приложила руку к груди, словно пытаясь остановить бьющееся сердце.
— Вы… вы подарили мне ожерелье Дюбарри? Я писала расписку?!
— Так точно, ваше величество.
Мария-Антуанетта сначала без сил опустилась на скамейку, потом вскочила.
— Зачем вы лжёте, кардинал?… Зачем снова пытаетесь меня опорочить? Мне известно, что вы были против нашей с Людовиком свадьбы, но ничего не могли поделать! Что вам нужно от меня сейчас?…
Её негодование и удивление были такими неподдельными, что де Роган бросился к её ногам.
— Простите, ради бога, если обидел вас! Но кому же, как не вам, я передал футляр с ожерельем месяц назад?
Королева провела рукой по пылающей щеке.
— Вы лично передали мне ожерелье?!
— Совершенно верно, ваше величество!
Она старалась успокоиться, но краска продолжала заливать щёки.
— Но где и когда?
— На окраине версальского парка, — его голос дрогнул и сорвался, зазвенев, как тремоло, — в беседке.
Он сознавал, как нелепо звучат его слова. Гордая женщина никогда не пришла бы в такое место. Это во-первых. Было ещё и во-вторых. Пристально наблюдая за лицом Марии-Антуанетты, де Роган не заметил подёргивания правого уголка рта, несмотря на то, что королева пребывала в сильном волнении. Всё говорило о том, что там, в парке, была не она, что его разыграли как мальчишку, что расписка была поддельной и что драгоценность, равной которой нет в мире, сейчас находилась в руках мошенников. Осознав всё это, кардинал воздел руки к небу и прорыдал:
— Это были не вы! Это не вы!.. К сожалению, я понял это только сейчас.
К его удивлению, Мария-Антуанетта, та самая гордячка, которая, как поговаривали, ненавидела его, помогла де Рогану подняться и усадила рядом с собой.
— Разумеется, это была не я, а, скорее всего, похожая на меня женщина, — кивнула королева. — Смею предположить, её облачили в накидку с капюшоном, а сумерки помогли обману. Однако меня изумило, как легко вы поддались на провокацию! По Парижу давно ходят сплетни насчёт ожерелья Дюбарри. Злые языки поговаривают, что мне безумно хотелось его иметь, но мой супруг расставил все точки над «i», решив на полтора миллиона приобрести новый корабль. Как вам известно, приказы короля не обсуждаю даже я. Вот почему я ни за что не приняла бы такой дорогой подарок от кого бы то ни было, даже от вас, монсеньор. Тем более я не стала бы делать это тайно, в каком-то заброшенном парке.
Каждое её слово добивало мужчину всё больше и больше. Он побелел как полотно — казалось, вот-вот упадёт в обморок.
— Но кто надоумил вас провернуть такое дело? — с интересом спросила королева. — Ясно, сами вы никогда не посмели бы купить эту вещь для меня. На вашем пути встретился довольно опытный аферист, убедивший подкупить меня таким способом. Кто он? Я надеюсь, вы не станете скрывать его имя?
— Её, — покорно ответил кардинал. — Вы удивитесь, но это ваша близкая подруга, мадам де Ла Мотт.
Мария-Антуанетта приподняла левую бровь.
— «Моя близкая подруга»? Графиня де Ла Мотт? Почему вы решили, что эта женщина входит в число моих подруг?
— Потому что она сама так говорила, — пояснил де Роган, — потому что вы часто беседовали с ней в саду.
— Я действительно беседовала с ней в саду, но обсуждала только деловые вопросы, — призналась Мария-Антуанетта. — Графиня намеревалась вернуть принадлежавшие её семье имения, но мой супруг категорически отказывался ей помогать. Кому-кому, а вам должно быть известно, как король не любит обедневшую знать.
— Но одно имение ей удалось выклянчить, — вставил де Роган.
Королева усмехнулась:
— Представьте себе, ни одного!
Кардинал замотал головой на полной шее.
— Этого не может быть! Я видел её премиленький домик в деревне. Она сказала, что вы посодействовали, чтобы она его получила.
Женщина развела руками.
— Нет, нет и нет. У меня ничего не получилось.
— Откуда же у неё деньги и дом? — На лбу монсеньора собрались морщины. Теперь он выглядел старше своих лет.
— Я нахожу этому только одно объяснение, — отозвалась королева. — Графиня тоже действовала не одна. Кто-то могущественный и богатый посоветовал ей втянуть вас в аферу, дал денег — и она согласилась. И ожерелье, которое мечтали заполучить многие знатные особы, в том числе и я, находится у этого человека. — Она встала и решительно тряхнула головой. — Сейчас мы с вами пойдём к Людовику и всё ему расскажем. Да, мой супруг не любит меня, как мне бы хотелось, но он не позволит порочить моё честное имя. Король немедленно выпишет ордер на арест госпожи де Ла Мотт, мы заточим её в темницу, и, я уверена, она станет сговорчивой и выдаст сообщника.
— Но, ваше величество… — Кардинал замялся. Он знал о нелюбви Людовика и справедливо полагал, что король обвинит во всём кардинала, увидев в этой истории желание де Рогана лишний раз опорочить его супругу. Мария-Антуанетта, с присущим ей чутьём и умом, всё поняла.
— Не бойтесь. — Женщина ободряюще улыбнулась кардиналу. — Сейчас я на вашей стороне. Я верю вам.
Тряхнув головой, она решительно повела де Рогана к Людовику, который в это время рассматривал эскизы нового корабля, купленного за полтора миллиона ливров вместо пресловутой драгоценности. Сообщение об ожерелье оказалось как нельзя кстати. Король сначала побагровел, потом, немного успокоенный женой, смягчился, предложил кардиналу сесть и ещё раз поведать эту странную историю. Де Роган не заставил себя упрашивать, и уже через десять минут Людовик XVI владел всей информацией, или почти всей.
