— Мне пора вас покинуть, госпожа, — сказал он, и женщина вздрогнула. Она знала: час разлуки обязательно настанет, но не думала, что это произойдёт так скоро.
— Уже пора? — её голос сорвался, и она подавила рыдание. Жозеф привлёк возлюбленную к себе.
— Прощайте, госпожа. Думаю, лучше расстаться здесь. Помните обо мне, ну а уж я о вас никогда не забуду.
— Прощай, Жозеф! — Жанна собрала в кулак всю свою волю, чтобы не расплакаться. — Будь счастлив!
Улыбнувшись на прощанье, он побрёл по бугристой дороге, а она, чтобы не смотреть ему вслед, быстро залезла в карету и заплакала. Это был единственный человек в жизни графини де Ла Мотт, который по-настоящему её любил и ничего не просил взамен. Лошади понесли дальше.
Жанна ехала в страну, где ни разу не была и не знала ни одного человека, со спокойной душой. В те времена договор между Англией и Францией не был заключён, точных правил о выдаче преступников тоже не придумали. Иногда их выдавали, иногда — нет. С чем это было связано — никто не знал. Вот почему Лондон считался раем для злодеев, а Англия — родиной преступления.
Путешествие до Саутгемптона прошло довольно приятно. Море было серое и не вызывало желания окунуться, но спокойное, без барашков. Корабль скользил по зеркальной глади, как утюг по шёлку. Жанна радовалась словно ребёнок. Она впервые путешествовала, пусть так, скрываясь от жадных и мстительных Бурбонов, и получала искреннее удовольствие. Белоснежные чайки без страха садились на перила, и женщина кормила их крошками. Иногда из воды показывались глянцевые спины дельфинов, сопровождавших корабль. Морской воздух пробуждал аппетит и улучшал сон. Ей было так спокойно и хорошо, что Жанна огорчилась, когда вдали показались очертания берега.
Вскоре корабль пришвартовался в Саутгемптоне. Одевшись в строгий дорожный костюм, графиня подхватила лёгкую поклажу и спустилась вниз по трапу. Она жалела, что не узнала, как будет выглядеть встречающий. Но высокий мужчина лет пятидесяти решительным шагом направился к ней.
— Графиня де Ла Мотт? — поинтересовался он немного скрипучим голосом. Женщина кивнула.
— Я рад приветствовать вас на английской земле. — Мужчина подхватил её поклажу. — Меня зовут Бертран. Сейчас я отнесу ваши вещи в маленькую, но довольно приличную гостиницу. Думаю, вам там понравится. Впрочем, даже если не понравится, ничего страшного. Вам суждено прожить там всего день. А потом мы отправимся в Лондон, госпожа.
Графиня была согласна на всё. Незнакомые люди взяли ответственность за её жизнь и судьбу — разве это плохо? Она оглянулась в поисках экипажа, но его нигде не было.
— Здесь недалеко, — сказал Бертран, как бы прочитав её мысли. — Минут десять пешком. А мы почти налегке. Кстати, вот и наше жилище.
Он указал на серое двухэтажное здание с маленькими окнами с решётками.
— Комнатки, правда, тут небольшие, но кормят хорошо, да и хозяйка — моя старая знакомая. Если вам что-то понадобится, можете обращаться к ней.
Он постучал в толстую дубовую дверь — и стучал довольно долго, пока полная пожилая дама с белым чепцом на круглой голове, с круглым как луна и красным как помидор лицом, с толстым носом и узкими, заплывшими жиром глазками не открыла дверь.
— Что-то ты сегодня не торопишься встречать гостей, Элиза, — обратился к ней Бертран сначала на английском, потом на французском, чтобы гостья, которая не знала ни слова по-английски, понимала, о чём идёт речь. Толстуха широко улыбнулась, показав недостаток верхних зубов.
— Виновата, сон меня сморил, куманёк, — призналась она (её фразу Бертран тут же перевёл) и жестом пригласила гостей войти. — А это та дама, о которой ты мне рассказывал? — Она придирчиво оглядела Жанну и, по-видимому, осталась довольна. — Ничего себе. Деньги-то у неё имеются? А то я бесплатно не кормлю.
— Обижаешь, кума. — Бертран порылся в кармане чёрного сюртука и сунул хозяйке пару бумажек. — Эта дама имеет всё.
Толстуха причмокнула жирными губами.
— Вот это другое дело. Проходите, миссис, я покажу вам вашу комнату.
Бертран добросовестно пояснял смысл каждой фразы, но Жанна заволновалась. Только сейчас она осознала, как непросто будет находиться в стране, язык которой она не понимает.
— Не волнуйтесь, — успокоил её мужчина. — В этой гостинице служит мальчишка-подмастерье, приехавший из Франции. Родной язык он не забыл, а английский выучил. Если вам понадобятся его услуги, просто назовите Элизе его имя — Давид.
Графиня кивнула.
— Мои друзья не оставят вас без помощи. — Он незаметно вложил в руку де Ла Мотт увесистую пачку денег. — Это вам на расходы. Связываться с нами не нужно, мы сами навестим вас завтра, перед дорогой. Как продвигается работа над вашей книгой?
— Скоро она будет готова, — призналась Жанна. Они поднимались по скрипучим деревянным ступенькам на второй этаж. Остановившись перед дверью в самом конце коридора, Элиза ловким движением сунула ключ в замочную скважину и открыла её.
— Проходите, — пригласила она, и этот жест был понятен без переводчика. Жанна вошла в маленькую комнатку, чем-то напоминавшую монашескую келью. Возле окошка, похожего на бойницу и закрытого решёткой, располагалась широкая кровать, застеленная полосатым одеялом. Рядом стояли маленький стол и табурет. Возле двери примостился узкий шкаф для одежды.
— По-моему, мило, — произнесла Элиза, и Бертран подтвердил это по-французски.
— Да, действительно мило.
Мужчина кивнул Элизе, и она удалилась, оставив зажжённую свечу.
— Располагайтесь, — сказал Бертран. — Отдохните с дороги, а после можете прогуляться. Вам приходилось видеть море раньше, до поездки?
Жанна покачала головой.
— Я всегда мечтала увидеть его, но не получалось. — Она улыбнулась. — Странно, во Франции так много моря, а я видела только серую Сену.
— О, теперь это досадное недоразумение будет искоренено, — подмигнул ей мужчина и поднялся. — Впрочем, мне пора. Скоро вас пригласят на ужин. Он проходит в большой комнате на первом этаже. Но за отдельную плату вы можете потребовать его к себе в комнату.
— Да, я так и сделаю. — Жанна принялась распаковывать вещи. — Значит, до завтра.
— До завтра. — Бертран поклонился и вышел.
Графиня де Ла Мот переоделась в пеньюар, напоминавший ей времена, когда она жила с Клотильдой в прехорошеньком домике, и прилегла на кровать, пытаясь уснуть. Её немного покачивало, но сон не шёл. Жанна вспомнила Жозефа, его пылкую любовь, и на её длинных тёмных ресницах показались слёзы. Где он, что с ним? Увидятся ли они когда-нибудь ещё?
Не в силах лежать, женщина встала и подошла к окну. По вымощенным чистым улицам сновали экипажи. Мачты кораблей, пришвартованных в порту, напоминали голый зимний лес. Морской воздух бодрил, и Жанна решила немного поработать. Она достала исписанные листки и кое-что добавила, а потом на минуту задумалась. Всё, о чём хотела сказать графиня, уже было изложено, и ей стало жалко, что работа, в принципе, закончена. Оставалось ещё много чистой бумаги. Жанна не знала, почему ей вдруг захотелось сделать копию. Наверное, так, на всякий случай, вдруг с первой рукописью что-нибудь произойдёт. Обмакнув перо в чернила, она принялась тщательно переписывать мемуары и вскоре заметила, что одной страницы не хватает. Удивившись, она перерыла весь нехитрый багаж, с опозданием догадавшись, что потеряла листок в тюрьме, скорее всего во время побега.
