Разумеется, ушлый Мирабо-младший не собирался задерживаться в столь ужасном месте. Многие удивлялись, как при его внешности он умел кружить головы женщинам, но мужчина всегда считал, что это один из его неоспоримых талантов. Талант проявился и в стенах Иф. Оноре Габриель соблазнил жену начальника, и она, влюблённая по уши, смогла выпросить у мужа перевод для Мирабо в замок Жу. Это была большая удача, потому что теперь молодой человек мог беспрепятственно посещать близлежащие городки и заниматься философией и экономикой.
Некоторое время Оноре Габриель надеялся, что отец вернёт его в родные пенаты, а жена простит и приедет к супругу. Но близкие не отвечали на письма, хранили молчание, и Мирабо махнул на них рукой. В то время он уже познакомился с женой одного престарелого маркиза — Софией. Он убедил красавицу бежать с ним в Швейцарию, потом в Голландию. Влюблённым катастрофически не хватало денег, и Мирабо занялся переводами. Они жили как два голубка, пока ревнивый и мстительный маркиз, отваливший полиции хорошие деньги на поиски жены и того нечестивца, что сбил её с пути истинного, не отыскал их. Оноре опять заточили в тюрьму и вынесли смертный приговор. София чахла в монастыре. Пылкий Мирабо упрашивал начальство разрешить ему писать маркизе, но получил отказ. Впрочем, это его не сильно огорчило.
В Голландии он познакомился с другой женщиной, не такой красивой, как София, но умной, утончённой и понимавшей его, как никто другой. Госпожа де Нера терпеливо ждала его выхода из тюрьмы, и, когда ему наконец удалось освободиться благодаря своей блестящей защите и красноречию, они вместе уехали в Лондон.
В середине восьмидесятых Мирабо возвратился в Париж и с блеском выполнил несколько заданий, которые поручили ему королевские министры. Всюду, куда его ни кидала судьба, он изучал устройство государственной жизни и давал советы королям. Этого уникального человека одинаково уважали и народ, и монаршие особы. Первые боготворили его за нападки на привилегированные сословия, вторые радовались, что Мирабо остаётся убеждённым монархистом. Вот почему Людовик XVI всегда прислушивался к прирождённому политику и решил поинтересоваться его мнением и в данной, как ему показалось, непростой ситуации.
Мирабо сам не любил ждать и славился пунктуальностью. Он прибыл в Версаль, как только ему передали приглашение короля. Как всегда элегантный, в напудренном парике, он низко склонился, оказавшись в кабинете его величества. Король поморщился, взглянув на его бугристое лицо.
— Я не зря пригласил вас, граф, — быстро проговорил он. — Вы знаете, я считаю вас умнейшим человеком в государстве. Сколько раз вы давали мне разумные советы, и я никогда не жалел, что последовал им.
— Сейчас вам тоже потребовался совет? — поинтересовался Оноре и блеснул умными глазами. — Я весь внимание, ваше величество.
— Не говорите, что вы не слышали о проходимке Жанне де Валуа де Ла Мотт, — пробурчал Людовик, скривив губы. Мирабо не выразил удивления. Ни один мускул не дрогнул на его обезображенном лице. «Почему женщины бегают за этим уродом? — невольно пронеслось в голове короля. — Неужели среди них находятся оригиналки, готовые ничего, кроме ума, не замечать? Впрочем, ума ему не занимать». — Итак, — повторил монарх, — вы о ней слышали?
— Это риторический вопрос или утверждение? — вежливо спросил Оноре. — Мне кажется, в Париже едва ли найдётся хоть один человек, не слыхавший об ожерелье и о роли, сыгранной графиней в его похищении. Я никогда не скрывал своего отношения к этой особе. Возможно, в её жилах и течёт кровь Валуа, но душа этой дамы развращена. Таких женщин я не уважаю и никогда не имею с ними дела. — Он улыбнулся. — Но неужели ваше величество вызвало меня затем, чтобы вспомнить о ней?
— Да, в государстве есть более важные дела, — согласился Людовик. — Не знаю, в курсе ли вы, но несколько месяцев назад де Ла Мотт бежала в Лондон и там издала вот это. — Он протянул Мирабо мемуары. — Ознакомьтесь с ними, дорогой граф, и дайте совет, как поступить. Вы можете сделать это в специально отведённом для вас кабинете.
Поскольку Оноре склонился в почтительном поклоне, король вызвал слугу и приказал проводить графа в одну из просторных комнат дворца.
— Я знаю, вы читаете довольно быстро, — сказал Людовик. — Эта книга не так толста, чтобы посвятить ей несколько дней. Думаю, за пару часов вы управитесь.
— Я постараюсь, ваше величество.
Оноре вышел, прихрамывая, и направился за слугой. Оказавшись один в кабинете, он удобно устроился в кресле и раскрыл книгу. Эта смесь лжи, фантазии и падения по-своему захватила его. Некоторые страницы со скабрёзностями или откровенной бранью граф попросту пропускал, отмечая про себя, что особа королевских кровей психологически надломлена, а такая может наломать дров.
Мирабо действительно расправился с мемуарами за полтора часа и попросил свидания с королём. Его величество сидел в том же кабинете, вид у него был довольно жалкий.
— Что вы скажете об этих грязных сплетнях? — грустно спросил он графа. Оноре нахмурил густые брови.
— Они отвратительны, ваше величество! Если у вас есть возможность выкупить тираж, делайте это и не сомневайтесь. В настоящее время обстановка во Франции оставляет желать лучшего, и для её ухудшения нет ничего более подходящего, чем эта книжонка. Она должна гореть в вашем камине.
Людовик наклонил голову.
— Поверьте, я в жизни не желал ничего больше, чем последовать вашему совету.
В тот же день его величество призвал своих министров и приказал через агентов в Англии выкупить весь тираж книги Жанны де Ла Мотт. Не доверяя больше де Крону, Людовик высказал пожелание поскорее услышать о смерти этой женщины.
Глава 36
Готовясь к побегу, Жанна каждый день совершала длительные прогулки по саду. Мария, посвящённая в тайну своей госпожи, не уставала отговаривать её. Но графиня была непреклонна, хотя сама себе боялась признаться, что ей страшно покидать этот гостеприимный дом и Англию и пускаться в неизвестность с ребёнком в чреве и бриллиантами под мышкой, которые ещё нужно было реализовать. Вот почему, уже достаточно окрепнув, она оттягивала момент побега. Гастон был с ней чрезвычайно предупредителен, пока не заговаривал о женитьбе, а когда вышел первый тираж мемуаров, устроил Жанне ужин с шампанским.
— Я говорил с вашим издателем, — наливая вино в бокал, признался граф. — Ваши книги идут нарасхват. На них можно неплохо заработать.
— Сколько? — поинтересовалась де Ла Мотт.
— Ещё сто тысяч ливров, — предположил де Гаше и поднял бокал. — За вас, дорогая Жанна! Надеюсь, вы когда-нибудь смилостивитесь над бедным мужчиной, страстно влюблённым в вас, и не отвергнете его предложение руки и сердца.
— Всё может быть, — уклончиво ответила женщина, слегка пригубив шампанское. — Извините, что из-за своей беременности не могу отметить выход книги как следует. Но вам ничто и никто не запрещает опустошить бутылку.
— Вы правы, — ответил Гастон и снова наполнил бокал. — А теперь я выпью за вашу кровожадность!
