— Вам не нравится угощение? — поинтересовался барон, взяв её за руку. — Может быть, вам предложить самый настоящий восточный плов? Повар сделал его в казане у меня во дворе.
Юлиану передёрнуло.
— Спасибо, дорогой, — сказала она. — Я ничего не хочу. Наверное, ещё не отошла с дороги. Если вы позволите, пусть слуги принесут в мою комнату больше питья и фруктов. Мне кажется, это всё, что я могла бы съесть.
— Разумеется, баронесса. — Он приложил к губам её ледяную руку, поражаясь перемене, произошедшей с этой некогда красивой женщиной. Не так давно Александр посещал Петербург. Когда же это было? Год-два назад? Баронесса выглядела цветущей, и вдвоём с дочерью они смотрелись великолепно — прямо первые красавицы двора. Что же произошло за такой короткий срок?
— Если вам угодно, вы можете пойти отдохнуть в свою комнату, — продолжал Александр. — Мои слуги будут ухаживать за вами и принесут всё, что пожелает ваша душа.
— Спасибо, голубчик. — Юлиана, которую на сей раз поддерживал зять, удалилась в свои покои. Барон уселся во главе стола. Вид у него был растерянный.
— Что с ней случилось? — спросил он, ни к кому не обращаясь. — Совсем недавно мои глаза созерцали совсем другого человека.
— Она больна, — отрывисто пояснила Голицына. — И я буду вам очень признательна, уважаемый Александр Антонович, если вы как можно скорее пригласите врача. Юлиана нуждается в лечении.
— Разумеется, — бросил хозяин. — Недалеко от меня, в соседнем имении, отдыхает очень хороший доктор. В Москве он всем известен. Я приглашу его сразу после обеда.
Княгиня сурово сжала губы.
— И правильно сделаете, — буркнула она. Слуга откупорил бутылку шампанского и наполнил бокалы гостей.
— За путешественников! — провозгласил первый тост хозяин.
— И за успех нашей миссии, — добавила Анна Сергеевна. Они выпили. Из комнаты послышались стоны баронессы. Жюли оставила тарелку, побежала к матери и вернулась через секунду.
— Ради Бога! — Она молитвенно сложила руки. — Ради Бога, врача, врача!
Обед был испорчен. Голицына повернулась к Александру: — Извините, но нам придётся прервать трапезу.
Барон подскочил с завидной лёгкостью.
— О чём речь, княгиня? Сейчас мой лакей приведёт Максима Петровича. Не пройдёт и пяти минут, как он будет здесь.
Слуга, стоявший с салфеткой в руках за сыном генерала, метнулся в прихожую. В гостиной воцарилась тишина. В молчании гости доедали блюда, не чувствуя их вкуса. Барон с нетерпением поглядывал в окно.
— Только бы не уехал куда-нибудь! — беспокоился он. — Знаете, если в окрестностях заболевает какой-нибудь богатый господин, сразу шлют за Максимом Петровичем. Самые знатные люди Карасубазара предлагают ему купить имение и поселиться здесь. Но он пока отказывается. В Москве у него своя клиентура.
Бросив ещё один взгляд во двор, Александр подскочил:
— Да вот и он! Сейчас нашей баронессе полегчает.
«Это вряд ли», — подумала про себя графиня.
В прихожей послышался шум. Вскоре в гостиную вошёл маленький, полный человек с чемоданом в руках. Его лысина сверкала, отражая луч солнца, пробившийся сквозь плотные портьеры. На сморщенном лице сверкали умные зелёные глаза.
— Здравствуйте! — сказал он всем сразу и осмотрел комнату. — Где больная?
— Я вас провожу, — засуетился Александр. — Баронесса Крюденер у себя.
— Баронесса Крюденер? — Он закусил губу. Было видно, что это имя ему знакомо. — Что с ней?
— Я отведу вас к своей подруге, — вызвалась княгиня. — По дороге вы всё узнаете. — Она поднялась, сложив салфетку, лежавшую у неё на коленях. — Пойдёмте, доктор.
— А вы продолжайте есть, — обратился барон к Жанне. — Значит, вы тоже из Санкт-Петербурга? Но, признайтесь, вы не русская, ваш акцент выдаёт вас.
— Я — чистокровная француженка, — усмехнулась де Гаше.
Александр подался вперёд.
— Что вы говорите? И давно вы из Парижа?
— Давно, — призналась Жанна. — Видите ли, однажды я познакомилась со своим будущим мужем, у которого уже тогда был особняк в Лондоне. Мне не хотелось покидать город, где я родилась и выросла, но муж настоял. До приезда в Россию я пятнадцать лет жила в Англии.
Барон откинулся на высокую спинку стула.
— Англия, Англия, — проговорил он. — Приходилось бывать и там. Жуткий климат, как в нашем Петербурге. По-моему, лучше Крыма ничего нет. Вы поймёте это, если поживёте тут с полгода. Думаю, пока вы ничего не можете сказать о Тавриде, кроме того, что здесь ужасная жара даже в сентябре.
— Вы правы, — кивнула Жанна. — Но я всегда мечтала жить у моря. Княгиня пригласила меня в свой особняк в Кореиз. Если мне там понравится, куплю имение неподалёку и проведу на полуострове последние годы своей жизни.
— Вы собираетесь умирать? — поинтересовался Александр.
Графиня усмехнулась.
— Никто не знает, сколько ему отпущено.
Она хотела ещё что-то добавить, но в прихожей послышались голоса. Вероятно, Максим Петрович уже осмотрел больную и желал побеседовать с хозяином дома. Когда доктор вошёл в гостиную, его лицо выражало растерянность и злость.
— Ну как? — Александр схватил его сухую руку. — Если нужны какие-нибудь лекарства… В общем, я не пожалею денег.
— Не пожалейте их на гроб! — буркнул Максим Петрович. — Это же надо додуматься! — Он бросил недовольный взгляд на княгиню. — Вы, вроде умная женщина, потащили смертельно больную подругу в Крым! Вам же было известно, что у неё рак!
Анна Сергеевна кивнула.
— Баронесса сама хотела в Крым. Кроме того, если бы я не взяла её с собой, Александр сослал бы её в Сибирь или отправил бы домой в Лифляндию.
— Да при её состоянии лучше Сибирь, чем крымское солнце! — зло проговорил доктор. — Бедняжка перенесла такое утомительное путешествие, чтобы здесь умереть.
Услышав эти слова, Жюли закрыла лицо руками и зарыдала.
— А вы, дочка, лучше обеспечьте ей достойный уход из жизни, — пробурчал Максим Петрович. — Исполняйте любое её желание.
Анна Петровна стояла бледная как полотно, заламывая пальцы.
— Но как же так… как же так… — повторяла она. — Значит, я не смогу забрать её в своё имение?
Доктор скорчил гримасу.
— Вы меня слышите, дорогая?! Ей осталось недолго, возможно неделя! Хотите, чтобы она умерла в дороге? Нет, пусть это произойдёт здесь. Я же просил вас: дайте ей умереть достойно.
Он поплёлся к выходу, всем своим видом показывая, как ему жалко пациентку. Печально, когда медицина бессильна. Александр вышел вместе с ним. Голицына побежала в комнату подруги. Жанна, до которой никому не было дела, направилась за ней. Она не зашла к баронессе, прислонившись к косяку двери, но слышала весь разговор. Юлиана Крюденер, ещё сильнее осунувшаяся, лежала на подушках, худая как мумия.
