— И всё же я прошу вас больше так не делать, — Александр Иванович старался говорить как можно строже, но у него не получилось. Поистине княгиню боялось не только местное население.
На его просьбу Голицына ничего не ответила.
— Так мы договорились с вами? Вы больше не будете бить скот татар? — повторил Казначеев.
— Непременно буду. — Анна Сергеевна махнула хлыстом. — А ты дурак. И больше не беспокой меня подобными посещениями! Видишь ли, дел много, не до тебя.
Услышав такие слова, Жанна побледнела. Ей показалось, что губернатор прикажет немедленно заточить их в тюрьму, но Александр Иванович только расхохотался.
— Вот женщина! — От восхищения он причмокнул языком. — Огонь, а не женщина. Ну зачем вы вышли за этого идиота Голицына? Сойдись вы с кем-нибудь другим — Россию ожидала бы революция.
— Вот потому и не вышла, — парировала Анна Сергеевна. — России сейчас не нужны никакие революции. Хотите стаканчик моего вина?
Губернатор развалился в кресле.
— Не откажусь.
Иван уже стоял с подносом, в бокале пенился бордовый напиток.
— Он божественный! — сказал Казначеев, смакуя вино. — Признаться, давно не пил ничего подобного.
— Теперь вы поняли, почему я стреляю скот, который забредает ко мне? — поинтересовалась Голицына. — Коровы и овцы уничтожают виноградники. Из чего прикажете производить этот божественный напиток?
Губернатор махнул ещё стаканчик.
— Ты, Анна Сергеевна, всё равно того… помирись с татарами, — произнёс он, уже слегка захмелев. — Они, сами знаешь, какой народ. Не успокоятся.
— Завтра у меня с ними будет серьёзный разговор, — пообещала ему княгиня. Казначеев нехотя поднялся и откланялся.
— Обещал ещё в вист сыграть, — сказал он. — А так бы и не ушёл отсюда. Создали же вы райское местечко!
Анна сама проводила его до порога.
— Будете в Кореизе — не забывайте меня.
— Да как вас забудешь! — Он ещё раз поцеловал руки дамам и сел в экипаж.
— Как вы его! — восхитилась Жанна. — Я бы никогда не смогла так разговаривать с губернатором.
— Они все у меня вот где. — Княгиня сжала маленький кулачок. — Впрочем, пойдёмте пить чай. За всеми нашими делами мы и не заметили, как наступил вечер. Завтра нам предстоит трудная задача. — Она пристально посмотрела на покрасневшую графиню. — Да, мне известно, какого вы мнения о нашей миссии. Так что завтра просто стойте возле меня и не раскрывайте рот. Меня и так будет слишком много! — Она расхохоталась. — Думаю, к нам присоединится православное население. Та маленькая церковь на горе, церковь Вознесения, построенная мною, пользуется большой популярностью. Сам Александр Первый посетил её и сказал мне спасибо. Раньше на этом месте были развалины какой-то греческой церквушки. А теперь благодаря мне все православные путешественники, проезжая наши места, заходят туда помолиться.
Иван накрыл стол к чаю.
— Варенье делают мои крепостные, — похвасталась Анна Сергеевна. — Возьмите инжирное, вы такого ещё не пробовали. Чай мне пока завозят, но в будущем я планирую создать здесь чайные плантации. Возможно, на том участке, где сегодня так нелепо погибла корова. — Она снова рассмеялась. — Да вы берите бисквиты, голубушка, не стесняйтесь! Честно говоря, этот этикет у меня уже вот где. — Она показала на тонкую шею.
После чая графиня почувствовала, как её глаза стали слипаться. Виною этому были и свежий морской воздух, и утомительное путешествие, и неуёмная энергия княгини.
— Да вы, милочка, уже клюёте носом, — прыснула Голицына. — Иван, проводи нашу гостью во флигель. Завтра служанка разбудит вас к завтраку. Доброй вам ночи.
Жанна, пошатываясь, побрела в свою каморку. Она не понимала, почему Голицына не выделила ей одну из комнат своего шикарного особняка. Сначала графине казалось, что дело в её взглядах. Умная и жёсткая Анна Сергеевна сразу сообразила, что пожилая Жанна не помощница в её трудных делах. Тогда зачем же выделять ей место в особняке? Возможно, нагрянут другие гости, знатнее, богаче и полезнее. Так Жанна думала вначале. Но после первого тесного общения она поняла, что дело вовсе не в этом. Анна разговаривала с ней не хуже, чем с губернатором, с удовольствием рассказывала о своих делах, делилась планами на будущее. Значит, была какая-то другая причина, заставившая княгиню поселить свою гостью во флигеле. Что ж, поживём — увидим.
Молоденькая и очень хорошенькая служанка с толстой русой косой, как обруч охватывающей голову, с полными губками и ямочками на щеках помогла графине раздеться, и Жанна провалилась в сон.
Глава 60
Графиня де Ла Мотт спала бы до полудня, но та же хорошенькая служанка разбудила её в восемь утра. Через десять минут Жанна уже спустилась в гостиную. Голицына, свежая, умытая и причёсанная, как в прошлый раз, в чёрных брюках и сюртуке, сидела за столом и пила кофе.
— Как вам спалось на новом месте? — отрывисто спросила она.
Графиня улыбнулась.
— Давно не спалось так хорошо.
— Отлично! — По её лицу трудно было судить, рада ли она этим льстивым словам. — Начинайте завтракать. Ибрагим приказал татарам собраться на площади в половине девятого.
Старинные часы, висевшие на стене, показывали, что на завтрак осталось пятнадцать минут. Жанна наспех проглотила овсяную кашу, которую терпеть не могла, запихнула в себя бисквит и запила всё это кофе со сливками. Когда женщины покончили с едой, они вышли во двор, где их ждал экипаж. Кучер с плутоватой физиономией тронул поводья, и лошади помчались в посёлок. Жанна замечала по пути маленькие домики. Вероятно, их было не более сорока. Мечеть маячила между ними одиноким тополем.
— Приехали. — Анна Сергеевна показала на толпу, уже ждавшую «старуху со скалы». Татары, смуглые, коренастые, в полосатых халатах, черноволосые и черноглазые, что-то обсуждали на своём гортанном языке. Увидев экипаж Голицыной, толпа расступилась и отвесила поклон, на который княгиня едва обратила внимание. Маленькая, худенькая, больше, чем обычно, походившая на мальчишку-подростка, она встала в самом центре.
— Вы знаете, зачем я пригласила вас сегодня? — Жанну поразил её громкий, звенящий голос.
— Да, слышали, — отозвался один пожилой татарин с толстой бычьей шеей. — Опять будешь уговаривать креститься в православие. Когда-то подобная беседа уже состоялась, иль нет? — В его глазах вспыхнули хитроватые искорки.
Эти замечания не смутили женщину.
— Всё верно говоришь, Рагим, — сказала она. — Только не получилось тогда никакой беседы. Вы даже меня не выслушали.
Рагим, видно, был у них за главного, потому что он взял на себя смелость вести разговор с Голицыной. Остальные просто кивали головами в ярких тюбетейках.
— А зачем тебя слушать, госпожа? Мы дали ответ на твой вопрос, а ты опять попыталась соблазнять нас преимуществами христианской религии.
