Сначала я крепко-крепко зажмурилась, а потом расцвела широкой, нарочито бодрой улыбкой. Такой оптимистичной, что Эля сразу догадалась.
Её реакция? Меня признали дурой. Глупышкой, которую с лёгкостью облапошил первый попавшийся мужик.
Эля осуждала, однако взывать к моему разуму уже не собиралась. «Таким, как ты, хоть кол на голове теши», – вот что читалось в её глазах.
Когда мы вошли в номер, выяснилось неприятное – Виерлен наш обмен сообщениями заметил…
– Что это было? – спросил он подозрительно.
– Эля считает, что юной невинной девушке не стоит оставаться наедине с тобой, – я вздохнула и заблокировала дверной замок.
Финал фразы нарочно выделила и лукаво улыбнулась, когда Виер процедил:
– Со мной нельзя, а с кем можно?
Одна скромная, ничуть не склонная к провокациям ведьмочка невинно пожала плечами.
– Мила, – прорычал объект охмурения.
Как он, однако, быстро заводится. Вот уж не думала, что этот роскошный, уверенный в себе мужчина настолько ревнив.
Виер утратил бдительность, а мой страх дошёл до верхней точки. Я сейчас познавала смысл выражения «и хочется, и колется». Мне хотелось, очень, но моральные принципы не позволяли… предлагать себя.
Не позволяли, и всё!
Поэтому я решила, что мы ограничимся поцелуем.
Отставив пакет со сладостями на столик, я скользнула навстречу шипящему Виеру. Привстала на цыпочках и, прикоснувшись пальцем к его нижней губе, спросила удивлённо:
– Ты пользуешься помадой?
Обманный манёвр сработал, объект замер в непонимании.
– Какой ещё помадой?
Хотелось ответить – воображаемой! – но я уточнять не стала. Вместо этого опять привстала и прильнула к его губам.
Секунда, и меня закружил вихрь. Стремительный, обжигающий и невероятно сладкий. Виерлен очнулся от своего ступора и тут же перехватил инициативу. Теперь именно он целовал. А ещё держал, крепко прижимая к собственному телу, и от ощущения этой близости мои девичьи принципы рассыпались в прах.
Его язык вытворял чудеса, а горьковатый аромат парфюма обволакивал, словно заключая в смертельную ловушку. Дополнительный капкан, призванный лишить жертву воли. Впрочем, я и сама этого хотела. Очень хотела. Примерно так же, как жить.
Я отвечала на каждое прикосновение, каждый вздох, а когда осознала себя лежащей на застеленной ещё кровати, вяло подумала о том, что поцелуями дело всё же не ограничится. Но страха не было. Всё правильно. Лучше так. Лучше сейчас, ведь, вероятно, это последний мой день.
При мысли о Лэриле кровь вскипела яростью. В следующий миг Виерлен перевернулся, усадил меня сверху и спросил хрипло:
– О чём думаешь?
– Ни о чём, – солгала я.
Только вспышка гнева от Виера не укрылась, и…
– Правда?
– Готова поклясться на сборнике лучших ведьминских рецептов, – ответило заклинание.
А мне стало грустно. Можно не бередить эту рану? Можно мы займёмся чем-нибудь другим?
Мои пальцы ловко пробежали по мужской шее, спустились к пуговицам рубашки. Тот факт, что глаза Виера из серых стали чёрными, не смущал, но когда я справилась с рубашкой и прикоснулась к коже, а там, под кожей, мелькнула очередная серебристая змейка, я вздрогнула.
– Что-то не так? – хрипло спросил Виерлен.
– Всё хорошо.
Увы, мужчина так не думал. Он смотрел с прокурорским вниманием, потом прозвучало:
– Ты соблазняешь меня потому, что я тебе нравлюсь? Или с каким-то корыстным умыслом?
Ну здрасте, приехали.
– Мила?
Я возмущённо засопела, стремительно теряя все неприличные желания.
– Просто расскажи, почему ты сейчас со мной, – потребовал Виерлен. – Только правду.
– Я всегда говорю правду.
– Да неужели?
Под его кожей пробежала новая змейка, а за ней ещё одна, а следом… их были сотни. Всполохи слились в силовые полосы, как тогда, при медитации, и я ахнула от неожиданности. А Виер схватил мою руку и крепко прижал к одной из полос.
– Повторяю вопрос. Мила, почему ты со мной?
И вот чудо, вместо очередной оптимистичной чуши с языка сорвалось:
– Потому что мне страшно! Меня шантажирует и хочет убить эльф!
Пауза. Три удара сердца, и… нет, полосы не погасли. А Виерлен не растаял дымкой, сбегая из собственной постели от проблемной девицы.
Мы остались в прежней позе – он на кровати, я на нём.
– Та-ак, а подробнее?
Виер отпустил мою руку, а я нервно сглотнула, понимая: меня только что принудили открыть правду. Но самое невероятное заключалось в другом. Стоило опять прикоснуться к полосе, как я поняла, что могу говорить что угодно.
Всё, что захочу!
– Меня шантажирует и хочет убить эльф, – повторила уже по собственной воле, и мир не рухнул.
Интересно, как такое возможно? Не обрушение мира, разумеется, а деактивация заклинания?
– Виерлен, почему… – выдохнула я и замолчала. Сама догадалась. Вариант-то, по большому счёту, всего один.
Причина, как бы банально ни звучало, крылась в соотношении сил магов. Более сильная магия может подавлять слабую – это факт и одновременно мелочь, потому что проблема в другом.
Я – ведьма, на меня магия не действует, а если она подействовала, значит, заклинание было запредельной мощности. Магия Лэрила была сверхсильной! Настолько, что у меня даже мысли не возникло искать другого, превосходящего мага.
Нет, будь в столице верховный, я бы, вероятно, проверила и эту идею, но Морис отсутствовал. А Виерлен… Я знала, что он сильный, но не настолько же? Хотя… если вспомнить тот фокус в «Подбитом лебеде» и установленный в той же ресторации артефакт…
Я взвыла, но дурой себя не назвала. Могла ли я догадаться? В целом да, но это, учитывая мутность Виера, был не очевидный ход.
– Мила, – кое-кто начал раздражаться, – какой именно эльф? Что случилось?
Глубоко вздохнув, я прижала к телу Виера и вторую руку тоже, и с удивлением обнаружила, что изумрудный узор с печатями проявился.
Какое счастье.
– Лорд Лэрил. Он хочет, чтобы я приживила ему какой-то артефакт.
Я помолчала и продолжила:
– Изначально приживлять должна была Урсула, но она умерла, и, кажется, её смерть была всё-таки случайной. По крайней мере Лэрил утверждает, что не убивал, и я верю. У него не было причин убивать.
Я подумала и добавила:
– Впрочем, убийцей может оказаться кто-то другой. Например, ты?
