— Так в этом и смысл, сержант. Выполняйте.
— Так точно, — снова ударил себя в грудь рейтар.
— Лонгтон, девочка, за мной, остальным— вольно. Капрал, — обратился он к Гоббсу. — Чтоб к тому времени, как я закончу, местный участковый и Глава блокпоста были здесь.
— Так точно, будут сэр.
Глава 2.2
Офицеры вошли в лавку. Ред смог услышать приглушенный возглас Анны: «В-великан…». Ей ответил полковник: «Нет, просто люди раньше были больше…»
— Пройдемте, граждане… — произнес вставший перед дверью в лавку сержант Эшберн, но сразу замялся.
— По коридору, налево и до конца, — тут-же подсказал ему Лоуренс.
— Ну, в общем да — туда.
Освещения не было, так что, немного потыкавшись в стены, они дошли до конца коридора. Сержант долго шарил по стене, но все же нащупал настенный масляный светильник, правда, на уровне пупка.
— Кто так строит? Где окна?
— Архитектурные решения наших мастеров были в ходу, когда проектировали эти здания, солдатик, — тихо сказала Валенсия.
— Кстати, а почему вы скрывали, что вы гномка? — спросил Гизмо.
— Гномиха, — поправил его Лоуренс.
— Нет-нет, никаких секретов, просто никто не спрашивал.
«Действительно», — подумал Ред.
— В темени такой ничего не найти, а в перчатках не нащупать даже трутницу — просто замечательные решения, — бурчал рейтар.
Молодые глаза Редрика быстро приспосабливались к темноте, так что он уже был готов вызваться помочь, но увидел нечто интересное.
Рейтар быстро тер пальцем по нагруднику, а затем сделал движение, будто растирает что-то между пальцами. Слегка обождав, он щелкнул ими. Из его указательного пальца вырвался не сильный, но довольно плотный сноп искр, как от точильного круга.
— Так-то лучше, — сказал он, зажигая лампы по обе стороны от двери в помещение.
Коридор оказался частично освещен. Стало видно, что тут не помешало бы провести влажную уборку. Лоуренс, пододвинув к двери несколько стульев, предложил Валенсии присесть. Женщина благодарно кивнула и аккуратно опустилась на краешек. Рядом приземлился Гизмо. Он был такой мелкий, что даже не мог согнуть ног, сидя на человеческом стуле. Но он уже привык к такому. Отец с сыном синхронно приняли одинаковые расслабленные позы у стены напротив сержанта-кавалера. Началось ожидание.
Реду сразу стало невмоготу стоять молча. Он взглянул на то, как сержант Эшберн с еще «горящим» пальцем пытается набить себе трубку. Задача хоть и усложнилась, но была ему явно привычной.
— Простите, а вы сами маг? — обратился он к рейтару, когда тот, закурив прямо сквозь широкую вертикальную прорезь в шлеме, потушил палец, быстро им помахав.
Эшберн хмыкнул:
— Не-а, сам я не маг. Вот друг мой — был. Научил меня паре фокусов в свое время.
— Так что, любой человек может научиться пускать огонь из пальца? — спросил Лоуренс со скептической интонацией.
— Любой или нет, сказать не берусь. Но… — он сделал глубокую затяжку.
Дым распространял терпкий сладковатый запах. От него, в сочетании с полумраком, Редрику стало необычайно спокойно.
— …я, будучи младше еще твоего пацана, был пажом в благородном доме. Там жил парень — Томас, мой одногодка — младший из одиннадцати детей барона Эндера. Талантливый парень, не то что остальные его родственнички. Кроме разве что его брата Луи, тот его очень любил — харизматичный мужик, хоть и толстый. Томас как-то поспорил с художником, который был известен тем, что может нарисовать человека по одной фразе. Он описал своего брата, так: «Красивый, умный, с лицом человека, повидавшего все на свете». Буквально за минуты тот сделал набросок и показал Тому. «Да, это он…» — только и смог удивиться тогда Томас. Он вывалил в тот день кругленькую сумму. Потом, правда, узнал, что тем художником был Странник, а он, как известно, написал почти все портреты, что висят в поместьях почти у всех дворян, и, соответственно, знал всех в лицо. Но у него уже обратно денег не попросишь… — он задумчиво похлопал себя по бедру. — М-да, что-то у всех первая встреча со Странником заканчивается скверно, — договорил он, снова делая затяжку.
— Так история-то о каком из братьев? — Ред все же хотел узнать про магию.
— А, да. Ему, Томасу, не светило ни крохи от отцовского феода, но парень был из пробужденных, вот его и отдали пройти подготовку в рыцари-маги, чтоб не околачивался в поместье, а служил государству. В Аусбрухе у семьи Эндеров нет поместья, стало быть, приквартировали Томаса к академии, но благородных без челяди в такие места обычно не направляют, так что меня и вписали вместе с ним, как оруженосца.
— И вы тоже учились, вместе с этим Томасом? — не удержавшись, перебил его Редрик.
— Нет, конечно. Я носил его книжки, стирал, убирал, точил оружие… ладно, долго перечислять. Так вот, Томас был парень толковый, но имелся у него один заскок. Он говорил, что лучше уясняет материал для себя разъясняя его другим, а так как рядом всегда крутился я, он, не умолкая, пересказывал мне лекции, даже заставлял с ним практиковаться, — он сделал долгую затяжку, поворошив табак прямо пальцем. — Скажу честно, я был очень рад этому, и хоть моим учителем являлся сопляк, такой же, как и я тогда, но это действительно принесло некоторые результаты. Как вы и могли видеть, — рейтар снова сделал затяжку.
— И как, у него получилось стать рыцарем? — спросил Редрик.
— Конечно, и не просто рыцарем-магом, а Красным Кавалером— рыцарем Цветов Волшебства.
— Серьезно поднялся, сильно, сильно… — пробубнил себе под нос Лоуренс.
— А вы как, держите с ним контакт? — с внезапным интересом спросил Гизмо.
— Нет, — коротко ответил он.
— Чего так? — переспросил гремлин.
— Того, что внимательно надо слушать, жаба, — поднял голос рейтар, яростно запыхтев трубкой.
Гизмо недоумевающе хлопал одновременно и глазами, и ушами. Но тут в разговор вступила Валенсия:
— Нет-нет, не сердитесь, солдатик. Маленький Гизмо еще плохо знает язык, — затем, посмотрев на гремлина, сказала — У солдатика был друг— больше нет.
— Он погиб? — уточнил Гизмо.
— Не выводи человека! Вот закончится это все, я тебе уши-то надеру, научу манерам, — пригрозил Лоуренс, пнув стул, на котором сидел молодой гремлин.
Тот зашипел.
— Да, погиб, — внезапно спокойно сказал сержант. — Погиб дома, в своей постели. Вся магическая сила и военная наука не спасет, когда твоя дорогая сестренка вдруг решает заскочить и пожелать спокойной ночи с ножом в корсете. Особенно когда отец семейства вот-вот отбросит копыта, а детишки заняты делением добра.
— М-да, дворянское благородство в лучшем проявлении, — пробурчал Лоуренс.
