— Зря я не захотела учить гномий, — вздохнула девушка.
— Что, хочешь подслушивать? — поцеловал ее ушко Редрик.
— Хочу, чтобы ты избавился от этого проклятого лежака и спал со мной.
— Я их сюда привезу, будем на них загорать. Днем они просто удобные матрацы.
— Голышом? — хитро прищурилась девушка.
— Разумеется.
— Редрик, а вдруг я стесняюсь?
— После того, что было?
— Ты еще такой зеленый…
Редрик и не спорил. Они поехали домой.
— Слушай, а что это за мешок? Ну, тот, который висел на дереве.
— Не знаю, но думаю, если мы зачастим в наше секретное место, то встретим его владельца, но это не точно.
— Наше место… — девушка смаковала эти слова.
Поведение сразу выдало в ребятах молодых любовников, но все отреагировали от слова «никак». Редрика это устраивало. Шло время, и молодые влюбленные становились все смелее. За столом они сидели практически в обнимку, а во время занятий Далила и вовсе обосновалась у Редрика на коленях.
Юность подогревала желание, и они, хоть и продолжали часто посещать секретный пляж, уже меньше стеснялись любить друг друга в стенах кампуса. Дошло до того, что они начали вместе мыться. Но эта практика быстро закончилась.
Как-то, разгорячившись, они слишком «увлеклись» друг другом и не заметили затаившегося в печке гремлина. Точно не ясно, кто тогда получил большую травму — Гизмо или Далила. Но кто повеселился, так это Лоуренс. Он долго после этого подкалывал всех троих.
Девушка оказалась страшной чистюлей и пыталась привить это Редрику. Она нашла самую жесткую щетку и так драила ею спину парня, что тот в кои-то веки порадовался потере чувствительности. Как-то, лежа в постели, Далила пожаловалась:
— Редрик, меня волнуют твои пятки.
— Неужели девушек, как и парней, заводят красивые ноги?
— Да в том-то и дело, мало того, что ты не стрижешь ногти вовремя, у тебя там наросты больше, чем на наглой харе Гизмо.
— Да прости ты его уже. Мы сами виноваты.
— Не меняй тему, о твои ноги можно порезаться.
— Просто много бегал босиком. Ладно, наберу пемзы на берегу.
На следующий день перед сном парень попытался разобраться с этой проблемой. Но куда там. Пемза крошилась, а результатов не было. Только девушка жаловалась на каменное крошево в кровати. Парень вытряс простыню, и они легли спать.
Утром Редрик проснулся от неприятного покалывания, видимо, крошева осыпалось больше, чем он думал. Его девушка из-за этого неделю ходила надувшись. Далила принесла напильник — это дало результаты, правда, мозоли от огненного языка Смоки не брало даже железо.
Но девушка не сдавалась и всегда брала его с собой, когда ребята ездили на пляж. Правда, вырываться в их секретное местечко ребята могли только вечером. Она заставляла Редрика подолгу отмокать в соленой воде, а потом тереть руки напильником, но страдал только инструмент.
Они часто после этого задерживались, чтобы проводить закат. Редрика даже несколько раз вырубило, когда он по неосторожности не встал с лежака. Но Далила не приближалась к ним вообще с времени, когда солнце только начинало краснеть. По ее словам, Редрик был такой тушей, что даже используя корягу, как рычаг, у нее уходила прорва времени, чтобы скатить его с матраса.
Пляж превратился в островок спокойствия. Поток едущих в столицу не ослабевал, и это явно бесило Гизмо. Еще, судя по тому, что Редрик больше не мог и вовсе отыскать растворитель, гремлин боролся с раздражением, как умел. Они даже как-то сильно разругались из-за этого, так как взбешенный гремлин все отрицал. Тогда Редрик взял Далилу, и они остались на пляже на ночь.
Это оказалось плохой затеей. Парень еле уговорил Далилу попробовать заснуть на лежаке Симона, а сам, похоже, случайно раскрылся ночью. Шею до подбородка, руки до предплечий и верх живота покрыли мелкие прыщики и чесоточное раздражение. Далила предположила, что Реда покусала «ночная братия кровопийц» на пару с мошкарой. Больше они на пляже не ночевали.
Но они продолжили убегать туда от бытовых забот. Редрик видел, что это нужно Далиле. Она стала очень раздражительной из-за того, что Редрик постоянно был занят, да и она сама тоже. Ребята не могли уделить друг другу достаточно времени. Но соленый воздух и тишина, прерываемая лишь биением волн о скалу, будто возвращали девушке душевный покой.
Появилось множество фруктов. Они оказались плохой закуской под любимое бренди Редрика, и его часто вырубало. Девушке опять приходилось его сталкивать с лежака. Но Далиле очень нравились фрукты, и каждый пикник молодых влюбленных не обходился без играющих зайчиков от ножа в руках девушки, которым она с легким похрустыванием счищала кожуру с яблок, кожицу с груш… кожу с Редрика.
— Далила?
Сильная резь в груди заставила парня вскочить, несмотря на ночные чары лежака Андерса.
Редрик увидел коня и по его позе понял — тот его лягнул и сбросил с матраса. Рубашка была распорота, а лоскут кожи, черный от «щупальца» блокады, свободно болтался. Прямо над сердцем горели разрезы — точно по периметру черного поля, уходящие вверх на несколько дюймов.
— Редрик… — девушка сидела в слезах, нож в ее ладони и сами руки покрывала его кровь.
— Что на тебя нашло? Ты что, хотела меня освежевать, сумасшедшая баба?
— Редрик, я боюсь.
— Да это я тебя боюсь!
Кровотечение открылось не сильное, но парень судорожно зажимал рану простыней.
— Я не тебя боюсь, Редрик. Прости. Прости. Я обезумела, — она отбросила нож, который подобрал и съел заинтересованно наблюдающий за сценой Смоки.
Девушка бросилась ему в ноги.
— Редрик, прости. Я боюсь Путников. Они настоящие безумцы, — быстро затараторила девушка. — Когда я вернулась в приют с Билли и Элли — их забрали. Потом пришли за мной. Они фанатики, Редрик. Им плевать на все, лишь бы разузнать что-то о Страннике. Я поняла, что они хотят со мной сделать. Я рассказала и про книжки с романтикой, и про эльфа с откусанным ухом. Но я не говорила, откуда я это узнала. Они поняли, что я скрываю что-то, и начали бить меня. Пытать. Они перевернули половину книжных лавок столицы и поняли, что это правда. Странник действительно часто туда захаживает. Потом они нашли эльфа, того полковника. Они вломились к нему в дом и нашли книжку со следом укуса Странника. Им были нужны еще сведения. Они отрезали мне пальцы и прижигали обрубки, Редрик. Но я ничего больше не знала. Тогда место, где меня держали, накрыло ополчение во главе с тем эльфом. Меня спасли. Но я не знала, куда идти, и поправившись, пришла к тебе. Редрик, прости что не рассказала. Но я боялась даже думать об этом. Они чудовища, они используют детей. Они всегда находят и забирают детей. А потом я… я… — Далила заплакала навзрыд, Редрик больше не мог разобрать ее слов.
