— И атмосфера романтики в интерьере, — дополнил Странник тираду Лоуренса, постучав по обложке книги. — Учись, пацан, — помахал он пальцем. — Я такой скорости реакции у рыболюда-гарпунщика не наблюдал. Будет из тебя толк, коли в отца пойдешь, — весело закончил и вошел в крыло гостиницы, опять же, через запертую дверь.
Секунд пять в магазине висела тишина. Затем все синхронно выдохнули.
— Кайзеровы жестяные портки, обошлось, — утер пот со лба Лоуренс.
— А ты зачем выходил, пап? — спросил его Ред.
— Водички хлебнуть, — сказал Лоуренс, теряя четкость выговора, будто выпитое снова напоминало о себе.
— Так я тебе у кровати попить оставил.
— Да-а-а? — удивленно протянул Лоуренс, глянув в дверной проем. — Действительно…
— Что, Рен, жажда смертельная? — спросил Симон.
— О, это ты, Луковица. Привет. Да, таки почти летальная, — сказал отец, уже успокоившись. — Ладно, утром поболтаем, Родя, помоги этому старому насмешнику, а я спать, — говорил Лоуренс, удаляясь к себе в комнату. — Странник, блин. Думал, белку поймал, — пробурчал он себе под нос, но уже еле слышно.
— Ладно, все обошлось, пошли к фургону, — сказал Симон, направляясь к двери. Редрик вышел за ним.
— Вы часто со Странником путешествуете? — спросил он.
— Нет, но сам он достаточно часто перемещается с нашими караванами — не любит порталов, — буднично ответил Симон.
— А кто их любит, — риторически произнес Ред.
Глава 1.4
Мальчик с торговцем подошли к заднему борту фургона. Сверху посередине был подвешен кристаллический фонарь.
— Ого, дорогая штука, — указал Редрик на фонарь.
— Это да.
— А чего мшистый не используете?
— Засохнет в пустыне, — ответил тот, снимая внешний засов и распахивая дверцы.
Свет фонаря попал внутрь фургона. В красноватом отсвете кристалла Ред увидел скорчившуюся, тощую, как жердь, фигуру человека в старом рубище. Парень застыл, но, когда нашарил взглядом лицо того существа, попятился и споткнулся о простыню, в которую до сих пор был завернут.
В гримасе того человека читался самый большой ужас, что может испытывать живое существо. Ред охнул, упав на зад, и стал судорожно развязывать простыню.
— Твою-то мать, — глухо буркнул Симон. — Ну, куда ты полез? Зачем с лежанки сполз?
— Нэй-нэй! — донеслось из повозки.
Редрик поднялся на ноги, и перебросив простыню через плечо, заглянул в фургон. Там лежал человек, который был одновременно и длинным, и маленьким. Руки, похожие на колодезные журавли, пытались прикрыть лицо от света.
— Мыа-ныа-ныа? — прохныкал человек.
— Знаю, что ярко, давай лезь обратно, там нормально, — сказал Симон.
Человек замахал рукой в сторону Реда.
— Амбага-у-у-гмук-гмук! — пролепетал он.
— Что-что? — переспросил Симон. — Что у мальца? А, точно, — он повернулся к парню. — Слушай, тебе сильно нужна эта простыня?
Редрик тупо помотал головой и, не сводя глаз с человека в фургоне, передал простыню Симону. Тот, вытряхнув ткань, стал заворачивать в нее человека, словно паук — муху. Получился сверток в форме эмбриона. Он дрожал и хныкал.
— Все-все, можешь успокоиться, все хорошо, — приговаривал торговец, залезая в фургон.
Он поднял сверток и понес его вглубь, туда, где была тень.
— Все-все, тс-с-с.
— Гмагу-багу… нэй-нэй, — прозвучало уже тихо и со спокойной интонацией.
Послышался тяжелый выдох. Через секунду торговец уже вылезал наружу.
— Кто это был? — только и смог спросить Ред.
— Был… когда-то этим был мой старый добрый друг… а сейчас ты видел то, что от него осталось, — медленно проговорил старик, глядя себе под ноги.
— А что, что произошло, чтобы его так… — он осекся.
Симон посмотрел на него взглядом, полным усталости. Перед Редриком стоял, несомненно, крупный и сильный человек, но глядя в его лицо, он видел неутешно несчастного старика.
— Не надо… — глухо прошептал он.
Ред и не стал.
— Где посылки для местных, старик Луковица? — спросил он, стараясь придать голосу будничность.
Черты Симона смягчились.
— У левого борта. Вот эти ящики, — он пошарил и вытащил почтовую сумку. — Вот, возьми. Занесешь утром почтальону. Я заберу остальное.
Редрик взял довольно тяжелую сумку с вышитым символом королевского почтамта и потопал в лавку. Зайдя, Ред недолго думая положил ее в углу, около двери, а затем, перепрыгнув прилавок, стал шарить под ним. Когда Симон зашел, неся стопку из трех коробок, парень уже открыл бутылку бренди «Гномья особая».
Отец думал, что нычка надежна, но уборкой-то всегда занимался сын, который сразу ее обнаружил. Ред взял стакан и плеснул на глаз граммов сто пятьдесят. Наглядный пример всех знакомых ему взрослых говорил, что никто не откажется от стаканчика, чтобы успокоить нервы.
— Вы не против, если я вас угощу? — спросил Редрик, подвигая напиток в сторону Симона.
Тот уже сложил ящики в углу, в том, где Ред бросил сумку.
— А давай, там всего один остался. Потом занесу, — махнул рукой торговец, подходя и принимая стакан.
Сделав глоток в половину содержимого, он причмокнул и пошел присесть на кушетку. Опустился на нее, положив левую руку с напитком себе на колено, а правой уперся в бедро. Реду поза показалась необычной, но удобной.
— Простите, что полез не в свое дело, — начал Редрик, опустив глаза. — Просто сегодня так много навалилось, что…
— Он тебя не слышит, мальчик, — прервал его клокочущий голос с улицы.
Ред поднял взгляд на дверной проем. В нем стоял человек из фургона. В руках он держал последний из ящиков с товарами, на котором лежала аккуратно сложенная простыня. Человек обшарил взглядом лавку. Заметив в углу ящики, он добавил к ним свой и подошел к прилавку. Редрик осмотрел его.
Мужчина был невероятно высок. Выше двух с половиной метров.
«Благо в здании высокие потолки», — подумал Ред.
Он казался до ужаса худым, словно костяк, и к тому же был лыс и пепельно бледен. Странный гость не походил ни на одного из представителей рас, знакомых Редрику. Его гардероб составляли рваные бриджи и старая рубаха без рукавов.
Но больше всего Реда поразили глаза. Белки будто пропитаны кровью, а в ярко-желтых крохотных радужках сочились чернотой по четыре зрачка на глаз. Черные точки постоянно перемещались и меняли размер. Парень, будто завороженный, не мог отвести от них взгляд.
— Пялиться невежливо.
