— Кажется, они и так сжаты, но я не уверен, — Редрик попытался пошевелить пальцами. Ничего, хотя через секунду черная корка пошла трещинами и осыпалась прахом. Надежда, что мелькнула в глазах отца, погасла.
Тонкие, прожженные до кости пальцы, скрюченные в спазме. Взгляду парня открылись не привычные, вечно обожженные грубые руки, что больше подошли бы гному-кузнецу, а костяки обугленного скелета, что торчали из его предплечий. Ни крови, ни боли, ни запаха. Присмотревшись, парень увидел, что опаленные лоскуты кожи с ладоней вплавились в кости и держат их, не давая рукам рассыпаться.
Лавочник взял огарки ладоней сына в свои руки. Он долго смотрел на них, затем распрямил ладони Реда большими пальцами. Получилось, но раздался хруст. Фаланга правого мизинца повисла на кусочке кожи и отвалилась. Упала, вместе с ней опустились и руки лавочника. Редрик не мог смотреть в мрачное лицо своего отца. Он проследил за частью своего пальца. Увидел Гизмо.
Тот стоял и в восхищении разглядывал себя. Гизмо стал будто маленькой копией Каднификара, с оглядкой на тело гремлина. Но тут в поле зрения обновленного Гизмо попала маленькая косточка. Он в недоумении поднял ее.
Его пронзило понимание. Взгляд гремлина метнулся на Лоуренса, на Редрика, на руки парня. Воодушевление покинуло Гизмо, он упал на колени, обхватив руками голову. Гремлин тупо хватал ртом воздух, силясь произнести хоть звук.
— Что, уголек, переживаешь, что теперь тебе придется выполнять еще и мою работу? — засмеялся парень.
Тот же смех, каким он прощался с маленькой рыжей девочкой, которой подарил цветок, что украл у обугленного великана. Видимо, это была расплата за тот случай.
— Это все, что ты можешь сказать? — едва слышно выдохнул лавочник.
— Ну, из дерева я вырезать бросил, а вот курить без рук будет сложно.
— Как это без рук, вот же они, — дракон подошел на шаг.
— Ну, такое, — выдохнул Редрик.
Его лицо не выражало сожалений, на нем лишь осел легкий налет грусти и усталости, словно у старика, жизнь которого подошла к концу.
— Что, не нравятся? А чего вы ждали? — захохотал Каднификар.
— Надеялся, что хоть рыбку половить смогу, зад себе почесать, красивую девку за зад пощупать.
Смех человека и дракона слились, дополняя друг друга…
— Ге-ро-ро-ро-ро-ро-ро, г-хе, г-хе-ро-ро-ро… — грудной веселый смех, колыхающий черные телеса.
— Хм-хм-кхе-хе-хе-ха-ха-кха, ха-ха, хм-ха-ха… — гортанный, похожий на смешки злодеев из сценок, что дают труппы бродячих актеров. Неужели его прощание с той девочкой звучало так фальшиво и зловеще?
Черная задница толкнула лавочника, тот отлетел, зашибив собой гремлина. Крепкие руки схватили Реда за предплечья.
— Рыбку половить и я люблю, знаешь ли.
Струя черного пламени накрыла изувеченные кисти. Боль, тепло. Чувства. Выдыхая огонь, дракон слегка разминал руки парня. Когда струя иссякла. Ред в изумлении смотрел на свои ладони. Они стали больше — наросла грубая кожа. Теперь она покрывала руки целиком, а не только ладони. Все было в порядке, лишь правый мизинец стал короче на фалангу. Даже ногти остались на месте, хоть и стали белесыми и толстыми, как у дряхлой карги на ногах.
— Ну, как? — протер губы Каднификар.
— Теперь ими только детей пугать, — парень попытался сжать кулаки, кожа сопротивлялась, не хотела тянуться. — Да и девок теперь буду лапать, словно сквозь варежку.
Лавочник с гремлином, застыв, смотрели на исцелившиеся руки парня. Смоки лизнул левую ладонь хозяина. Синее пламя бесследно выгорело.
— Пламя дракона — ранит врагов и исцеляет…
Файл скачан программой телеграмм канала @books_fine (https://t.me/books_fine). Узнать о программе можно на канале.
На странице https://author.today/work/41540 вы можете купить книгу или отблагодарить автора книги наградой.
— Друзей, — закончил за Лоуренса Каднификар. — Сегодня у меня появился третий друг. И как же его имя?
— Редрик.
— Редрик Маккройд, я всегда буду рад разделить с тобой славное угощение и добрый смех, — он протянул руку.
— Я всегда любил добрый смех, но после нашей встречи начал ценить славное рукопожатие, — четырехпалая ладонь сжала черную руку.
Закончив обмениваться рукопожатиями, дракон и его новый друг повернулись к человеку и гремлину.
— Приношу свои извинения за беспокойство по поводу сына, — слегка склонил голову Каднификар. — А тебе, маленький собрат, достанется моя благодарность. С твоим визитом я снова отправился в то время, когда мы правили под куполом завесы. Когда вы были нам лояльными вассалами, а некоторые люди слыли нам друзьями. Мне дороги мысли о времени нашего могущества. Хоть последнее меня и обременяет.
— Дракон — создание мысли, времени и могущества… — задумчиво повторил Ред то, что услышал от Кэссиди.
— Истинно так, друг мой, но последних двух радостей меня лишило это существо, — он указал пальцем на зависшего в воздухе герольда.
Тот покачался из стороны в сторону, затем развернулся и улетел в направлении резиденции кайзера.
— Теперь я лишь свободен в своих мыслях, — он провожал взглядом угловатый шлем.
— Знатное шоу вы тут устроили, — лавочник подошел к сыну и осторожно ощупал его правую руку.
— Я-я-я… — залопотал Гизмо.
— Мне уже пора, — прервал его Каднификар. — До встречи, люди. А ты, маленький собрат, хоть мы и провели ритуал лояльности, — ничего мне не должен, я больше никому не господин. Просто проживи остаток своих дней, как завещала Мико, — дракон отправился к черной насыпи, что осталась от его тела.
Постепенно его скорость росла, Каднификар перешел на бег. Разогнавшись, он подпрыгнул, прижав конечности к телу, превратившись в шар, и ядром упал в угольный холм.
Черная пыль взметнулась, подхваченная неожиданным вихрем. Она кружила, принимая очертания то дальних гор, то берегов, то грозового фронта. В затмившей солнце буре формировалось тело. Кости, мускулы, чешуя. Взметнулись в небо два черных крыла. Дракон, что породил, но в то же время сам родился в буре, собрав все части своего истинного тела, завис в воздухе.
— В моей чаше еще осталась эссенция, я дарю ее тебе, маленький собрат. Используй ее с умом, — гул урагана, затем его порыв. Черный ящер рывками набрал высоту, а затем устремился на восток.
Что-то потянуло парня за руку. Гизмо пытался повернуть и разглядеть правую ладонь Редрика. Сын лавочника поднял согнутую руку над головой, гремлин повис на ней, словно на перекладине. Их глаза были на одном уровне.
