— Тебе бы самому не помешало им обзавестись, — послышался усталый голос лавочника. — Прости его, юная леди, ему только вчера стукнуло пятнадцать. В таком возрасте все ребята думают лишь об этом. Даже самая мудрая мысль в конечном итоге сводится к плотским желаниям.
— Ничего подобного, просто они так легче запоминаются и лучше доходят до сверстников, — засунув руки в карманы, пробурчал Редрик.
Он слегка успокоился, вновь увидев привычное выражение на лице отца.
— И откуда тебе это знать? Ты же не общаешься со сверстниками, — сделав затяжку, вернул свой обычный ехидный тон Лоуренс.
— Может, и так… — Редрик вынул портсигар и достал папиросу.
Подставив палец Смоки, который его послушно облизал, парень подкурил. Сделав затяжку, продолжил, помахивая горящим пальцем:
— …зато у меня есть четыре друга: бедный барон, древний шоргон, последний дракон и наглый гремлин. Возможно, даже пять, но тут не скажешь наверняка.
Ребята опешили от такой картины, а платиновая блондинка была еще и подавлена, она казалась маленькой девочкой. Она и была ею, все напускное исчезло. Девушка поняла, что, потеряв самообладание, она сильно обидела двух незнакомцев, которые просто обыденно шутили и меньше всего желали ей плохого. Ее лицо покраснело от стыда, и она убежала.
Взметнувшаяся юбочка, платиновая волна, отражение солнца в ивовых сережках.
— Простите ее, она не хотела. Сильви все держит в себе, но, когда ее сбивают с толку, не может себя контролировать. Она добрая, просто очень волнуется перед экзаменами. Не думайте о ней плохо. Простите, — протараторила брюнетка, бросившись за ней вдогонку.
Догонит, беглянка хочет, чтоб ее догнали. Добрая девушка — лучший утешитель.
— Да понял я, — пробурчал Редрик, опуская догоревший палец.
Блондин молча протянул ему сверток, Ред забрал табак, но парень не убрал протянутую руку.
— Спасибо, — оливковые глаза встретились с серыми. — Для Сильвии это был единственный стоящий урок за все время нашей совместной учебы. Важный и действительно полезный… судя по ее реакции. Она даже смогла впервые в жизни извиниться. Жаль, не дожали… Надеюсь, вы не в обиде и впредь сможете общаться с нами, как со сверстниками. Я даже имею смелость просить считать меня вашим пятым или шестым другом.
— Дружишь с кем попало? Может, хоть представишься, для начала? — сделал затяжку Редрик.
— Рэнсом Кэбот. А мои спутницы — Сильвия Кернел и Клио де Мур. Мы все ваши одногодки. И нет — не с кем попало, только с теми, с кем имеет смысл искать встречи.
— Вот оно что, а я знаком с сестрой Клио — женщина удивительной красоты, жаль, влюблена в старого пройдоху, — Редрик почему-то был абсолютно уверен в своем выводе по поводу родства девушек. — Вы — городские — сплошь торопыги, или слово «друг» здесь значит что-то другое, раз ты им так разбрасываешься?
Редрик точно не понял, какая часть его высказывания оскорбила юного аристократа больше, но тот смог сдержаться — прошел проверку. Ред перебросил сверток в левую руку, а самокрутку отдал коню. Парень повторил недавнюю позу верхнего рукопожатия, что показал ему дракон.
— Ну, давай, Рэнсом Кэбот.
Светловолосый парень сначала растерялся, сбитый с толку курящим конем, но быстро понял, чего от него хотят. Рэнсом попытался вернуть Редрику жест, но его ждало фиаско. Может, он и не особо уступал Реду в росте, но если у юного аристократа и была пара мозолей после уроков фехтования, то рука, что он пожимал, мало того, что была вдвое больше его собственной, ему казалось, что он пытается обменяться рукопожатием с бронзовой статуей. Редрик увидел потуги Рэнсома и решил его немного подзадорить.
— Пап, ты случайно не знаешь, где находится дом одного старого эльфа-законника, — Ред расслабленно повернул голову к отцу, показывая, что даже не ощущает усилий парня.
— Случайно знаю, — поднял бровь Лоуренс, а затем, полистав атлас, показал сыну разворот.
На схематической карте столицы была всего одна точка. Подпись разворота же гласила на гномьем: «Самый огромный и злобный сукин сын из всех проклятых дендрофилов, что жили под украденным солнцем».
— Похоже, любой уважающий себя гном обходит его дом стороной, — весело пропыхтел трубкой лавочник.
— Этому атласу прорва лет, он что там так и живет?
— Если меня не подводят глаза или память, то — да.
— Занятно.
— А зачем тебе?
— Посылку передать, — Ред подбросил и поймал сверток.
Редрик наконец ощутил достаточное давление со стороны руки Рэнсома. Он ответил на рукопожатие, почувствовав, как слегка сместились кости в кисти юного аристократа, послышался хруст. Ничего серьезного, просто — крепкое рукопожатие, без травм и увечий.
— Что-то слабовато. Пока остановимся на сверстниках, — сказал Ред и отпустил руку парня.
Тот, сохранив достоинство, не изменился в лице.
— Так вы скажете мне свое имя?
— Редрик, сын Лоуренса Маккройда. И еще кое-что — всем есть куда расти. Передай своей подруге, что лишь тогда, когда она обретет чувство меры, лишь после этого пусть ставит перед собой большие цели. Вырастут цели — сиськи тоже подтянутся.
— Если я ей такое скажу, она не будет со мной неделю общаться, — печально улыбнулся Рэнсом.
— Неделя тишины и спокойствия.
— Звучит неплохо. До встречи, Редрик, господин Маккройд, — Рэнсом, сделав пару шагов назад, кивнул им на прощание.
— Желаю удачи на экзаменах. Если Сильвия что-то завалит — пускай ищет меня в Южном, я ее поднатаскаю по самое небалуйся. Опыт есть.
— Охотно верю. За пожелание — спасибо, мы-то надеялись увидеть дракона на удачу, но и так сойдет.
— Поверь, девочки бы не оценили, — хохотнул Лоуренс.
— Их бы настигло полное перевозбуждение.
Отец с сыном засмеялись одинаковым смехом. Рэнсом, неуверенно улыбаясь, развернулся и ушел вслед за подругами. Гизмо, до этого откровенно скучающий, сразу оживился.
— Погнали дальше по плану, потом зайдем в одно место, я угощаю.
Глава 2.5
Восточный тракт шел вдоль реки Колымы, что протекала через столицу. Над ней располагался Базарный район, территория крупного авторитета — Севера. Будто потешаясь над этим, полковник поселился прямо посреди бандитской территории, рядом с банным комплексом, что тоже неофициально принадлежал Северу. Угол Закаэля Отрекшегося и Углежогов.
Работники кампуса подошли к двухэтажному зданию красного кирпича с черепичной крышей. Правда, это едва угадывалось под зарослями плюща. На открытой веранде стояло плетеное кресло-качалка, накрытое пледом. Двор был зелен несмотря на приближение зимы. По краям его обрамляли трехцветные амаранты. Красный, серебристый, белый — кровь, шрамы, старость. Земля же была сплошь устлана барвинком, словно на могильнике.
