Жанет опустила хвост, спрятав его под юбку. Кивнула парню и пошла обратно в здание. Вслед за ней потянулись и местные гремлины, кидая завистливые взгляды на правую кисть Редрика. Шоу окончено.
— Ну, и что теперь? Будто ты когда-то применишь свой дар по назначению. Кемадо были гвардейцами, защищали кладки драконьих королев. А их больше не осталось, — пыхтел сигарой Скордо.
— Наверно, придется взять с тебя пример. Поступать, как считаю нужным. Возможно, эта сила поможет моим близким. Возможно, я смогу кому-то пригодиться, даже тебе, брат.
— Даже если так, я принимаю помощь лишь от равных себе. Обойди всех в Лабиринте, закончи то, что начал. Тогда мы снова поговорим… Брат. А пока пригодись своему господину, — Скордо затушил сигару о ладонь, скурив ее на треть. Она так и осталась торчать в щели между зубами.
— Не господин он мне.
Услышав фразу Гизмо, Скордо недоверчиво глянул на него из-под шляпы.
— Он сам так сказал. Просто попросил жить в традиции и оставил подарок на прощание, — гремлин выудил из-за пазухи маленькую склянку с черной жижей и откупорил.
— Даже так? — на хмурой физиономии Скордо возникло замешательство. Оно усилилось, когда тот потянул носом. — Неужели…
— Эссенция, — твердо сказал Пастырь.
Потягивая носом воздух, старый гремлин приблизился к Гизмо. Он аккуратно обмерял колбочку пальцами, опустил один внутрь, а затем бережно стряхнул налипшие капли обратно в сосуд.
— Забирай, отец, — Гизмо закупорил баночку и протянул Пастырю.
— Ты уверен? Там же столько лет…
— У меня их теперь в избытке, пусть эти достанутся тебе.
Старик взял колбочку, взвесил на ладони, хмыкнул. Потом глубоко вдохнул и выпрямился. Пастырь был выше любого гремлина на полголовы. Напрягшись, он вонзил свою металлическую трость между блоков брусчатки.
— Вернусь, когда пригодишься, — сказал он ей. — Все. Все, кто пришел с Гизмо. Все в крипту, и ты, Скордо, тоже.
— Ты запретил мне даже входить в «Убежище», отец.
— Будто ты когда-то выполнял мои запреты, — утвердительно произнес старый гремлин.
— Это верно, — надвинул себе шляпу на глаза Скордо. — Ладно, да и сегодня у меня выходной.
Пастырь под руку с Сарой и братья-кемадо пошли к дверям. Редрик, слегка потерянный во всех этих гремлинских перипетиях и семейных разборках, так и стоял, перебирая слегка липкими пальцами. К нему подошел Лоуренс.
— Девчуля не твоего полета — ничего не выйдет. Хотя забавно бы смотрелись.
— Что? Ты, вообще, о чем? — Ред задумался. — Жуть… — помотал головой парень, наконец поняв намек отца.
— Да, и еще один интересный факт.
— Какой?
— Ни у гремлинов, ни у их самок нет хвостов. Совсем нет, — многозначительно поднял палец лавочник и, похлопав сына по плечу, направился к зданию, за ним зашел Смоки. Оба тихо ржали.
После краткой паузы парень пошел за ними. Этого хватило, чтоб сглотнуть комок рвоты — Редрика слегка вырвало себе в рот от осознания случившегося.
Глава 3.3
За дверью была прихожая со спускающейся вниз лестницей. Удивительно, но высоты потолка хватало даже для Смоки. Помещение служило гардеробом, местные гремлины побросали тут свою одежду. Пройдя ниже, Ред понял, что основная часть здания расположена под землей.
Крупный зал с множеством столиков. Сцена, танцпол, барная стойка, кальяны. Все освещалось угольными жаровнями и свечами, хорошо, что под потолком виднелись вытяжки. Гремлины сидели и болтали. Обсуждали случившееся и просто наслаждались внезапным выходным. Каждый заплатил за него свою цену, но это того стоило.
Жанет стояла на сцене вместе с фиолетовобородым гномом. Они возились с широкой тумбой, из которой торчало несколько рупоров. Те имели разную форму и размеры. Вокс-жокей — гномья приблуда для проигрывания музыки с кристаллических стержней. Редкая за пределами Казаднорта и очень дорогая вещь. Валенсия говорила, что в гномьих городах обязательно должен быть хоть один, для постоянного звучания гимнов.
Сара, тихо ворча о необходимости расшевелить всех на кухне и организовать кормежку, ушла в боковое помещение. Ред был только за, даже если ему дадут гальку, он и ее сгрызет. Мужская компания свернула в противоположную сторону.
Пастырь попросил Гизмо взять жаровню с углем. Та оказалась крупновата, ему помог Скордо. Дальше группа прошла по тоннелю с кучей боковых ответвлений и нор. Заканчивался тоннель тяжелой металлической дверью.
За ней находилось помещение, в котором едва хватило места всем присутствующим. Крипта — место поклонения Первому Пламени, из которого вышли драконы. Братья поставили жаровню на низкий плоский алтарь, а затем Гизмо позажигал свечи.
— Может, я всего лишь внук кемадо, но Искусство еще подвластно мне, — Пастырь поставил на алтарь каменную мисочку и вылил туда содержимое бутылочки.
— Что же ты задумал, старик? — скрестил руки на груди Скордо.
— Я прожил достаточно. Хочу напоследок взглянуть на твою наглую морду, — улыбнулся Диего.
— Ты же…
— Все, ни звука. Мне нужен дым, только не ваше несвежее дыхание. Нужен творимый, рукотворный, мужской. Жгите что-то. Курите. Дымите, чем гуще, тем лучше.
Лоуренс, и так не выпускавший изо рта трубки, пожал плечами и запыхтел. За ним заглотил, а затем выплюнул горящей сигару Скордо. С секунду помявшись, он пошарил под пончо, выудив оттуда еще одну, и передал Гизмо. Тот направил струйку пламени в руку и подкурил об раскаленную чешую. Редрик, по обыкновению, закурил вместе со Смоки. Скордо недоверчиво покосился на плюющегося огнем коня, но смолчал.
Лишь опыт курильщиков давал людям возможность не свалиться от удушья. Помещение наполнялось дымом. Пастырь начал щелкать пальцами, его когти высекали искры, словно кремень. Он начал слегка нараспев шептать:
— Ша ша каракс… — старик окунул палец в миску. — Марда карамон… — начал наносить угловатый рисунок на верхнюю часть лица. — Гуа накор… — посыпал черные маслянистые дорожки угольным пеплом. — Карака зан… — старый гремлин достал два крупных горящих угля и положил в миску с жижей, она загорелась. Пламя было светло-золотым. — Карабос кор карамонд…
Произнеся последние слова, старый колдун вырвал себе глаза. Все дернулись, но не решились помешать Пастырю. Ступор, благоговение, интерес. Продолжая шептать, он раздавил свои глаза над золотым пламенем. Оно взметнулось выше, покрыв его руки. Дым в комнате стал принимать формы вихрей, его всасывали пустые глазницы Пастыря.
Старик, опустив руки глубже в пламя, достал угли. Как только весь дым в комнате оказался в глазницах Пастыря, он закупорил их горящими камнями. Послышалось бульканье и шкворчание. Диего навалился на алтарь локтями, продолжая прикрывать глаза ладонями.
