— Все забудется, — словно в ответ на ее мысли, тихонько говорил Максимов, баюкая Леру, точно ребенка. — Все будет нормально, никто тебе и слова не скажет, я обещаю тебе, обещаю…
Он уже сажал ее в машину, удобней устраивая ее безвольное, податливое тело на сиденье, заботливо вытирал платком ее мокрое лицо, ласково грел замерзшие руки в своих ладонях.
Тихо, почти беззвучно заработал двигатель, машина плавно тронулась и понеслась вперед, оставив далеко позади себя промокших и продрогших старушек с венками, ограду, автобусную остановку.
17
Они двигались по каким-то улицам, бесконечно заворачивали, ползли по узким переулкам и вновь выезжали на широкое шоссе, вливаясь в мощный поток машин. В салоне было тепло, тихо-тихо звучала из динамика какая-то спокойная, ласковая скрипичная мелодия.
— Куда мы едем? — спросила Лера. Местность за окнами была абсолютно ей не знакома, она понимала, что дом остался далеко в стороне.
— Ко мне. — Максимов выкинул за окно недокуренную сигарету, слегка покосился на Леру, улыбнулся краем губ.
— А жена?
— Обижаешь. — Его улыбка стала шире. — Думаешь, у меня одна квартира? Придется потерпеть еще чуть-чуть запах бензина — это далековато, почти на самом краю Москвы.
Зато вид — залюбуешься! — Он наклонился к Лере, слегка коснулся губами ее волос, и она, как в своих снах, явственно ощутила запах его одеколона.
Не зря, значит, видела она эти сны, им суждено было сбыться, стать явью.
— Хорошая квартирка, — задумчиво проговорил Максимов. — Хочешь, она будет твоей?
— Незачем. — Лера слегка отвернулась от него, нарочито внимательно глядя на мелькающие за окном бесчисленные магазины и торговые палатки. — Мне и дома неплохо.
— Погоди, — усмехнулся он, — посмотришь, потом станем спорить.
Вид у него был спокойный и какой-то умиротворенный, тон непривычно мягкий, беззлобный, лишенный всегдашней язвительности и назидательности.
Лера прикрыла глаза. Мыслей не было, одна пустота. Ни сожаления, ни раскаяния. Напротив, стало легко, будто исчезло что-то главное, делающее ее тем, кем она была, и она переродилась, стала холодной, трезвомыслящей и абсолютно бесчувственной.
«Вольво» свернул с магистрали на очередную улочку, проскользил вперед несколько десятков метров и затормозил у новой кирпичной многоэтажки.
— Приехали. — Максимов вылез и распахнул перед Лерой дверцу.
Подъезд поразил ее чистотой. Они поднялись на четвертый этаж. Максимов повернул в замке ключ, и глазам Леры предстала просторная, великолепно отделанная прихожая.
Он помог Лере снять пальто, дождался, пока она стащит мокрые сапоги, и мягко подтолкнул вперед, в глубь квартиры.
Такого она действительно не ожидала, хотя и видела, что дом из престижных, дорогих новостроек. Лера надеялась увидеть типичную, в меру благоустроенную хату, которую обыкновенно держат состоятельные, регулярно погуливающие на сторону мужья для своих внесемейных развлечений.
Однако перед ней была просторная, со вкусом отделанная квартира, только-только после грандиозного ремонта. Большая комната и кухня объединялись посредством прорубленной в стене арки в единую гостиную-столовую, в маленькой располагался уютный спальный гарнитур. Тут же в углу стоял рабочий стол, заваленный бумагами и небольшой, дубовый секретер.
Стены, оклеенные светлыми обоями с искрящимися, золотыми прожилками, украшали многочисленные картины, явно оригинальные, авторские работы.
Мебель, ковры, шторы на окнах — все было новым с иголочки, радующим глаз красотой, качеством и безупречным вкусом.
— Ну как? — Максимов с удовлетворением смотрел на Леру, невольно шокированную всем этим великолепием.
— Шикарно, ничего не скажешь. — Она пожала плечами, прошлась по толстому, шелковому ковру до середины гостиной, остановилась перед огромным креслом.
— Отдыхай, — предложил Максимов, — я принесу тебе горячего чаю — погреться. Хочешь, включи телевизор, — он протянул ей пульт от здоровенного, стоящего на полу «Sony» и скрылся в коридоре.
Лера опустилась в кресло. «Интересно, если у него здесь так, то как же тогда дома?» — мелькнула у нее мысль. Она и не подозревала, что шеф настолько обеспечен. Вместе с тем богатство Максимова оставляло ее совершенно равнодушной.
Лера попыталась представить себе, что станет хозяйкой этих хором, переедет сюда жить, разумеется вместе с Машкой. Почему-то теперь она была убеждена, что Максимов не трепался, когда обещал подарить ей квартиру. Она чувствовала, что каким-то чудесным образом вдруг получила власть над ним, власть сильную, безраздельную, которой не помеха даже наличие у шефа семьи.
Однако осознание всего этого не вызывало у Леры никаких эмоций. Внутри по-прежнему был мертвенный холод.
Вошел Максимов, держа в руках небольшой поднос с чайником, чашкой и розеткой с вареньем.
Варенье оказалось малиновым, домашнего приготовления, точь-в-точь такое, какое варила Лерина мать. Рядом с розеткой на блюдечке лежали две продолговатые белые капсулы.
— Выпей, — кивнул на них Максимов. — Тебе нужно как следует расслабиться.
— Что это? — Лера недоверчиво взяла таблетку кончиками пальцев. — Наркотик?
— Да бог с тобой! — засмеялся Максимов. — Я не собираюсь тебя травить какой-нибудь гадостью. Это новейшее успокоительное, в продажу почти не поступает, стоит бешеных бабок. Глотай, не опасайся, я же сказал, что я тебе не враг.
— Да нет, я не боюсь. — Лера спокойно выдержала его пристальный взгляд. Чего ей бояться? Хуже, чем есть, все равно уже не будет. Она решительно сунула капсулы в рот, проглотила, запила из чашки.
— Ты, наверное, торопишься? — серьезно спросил Максимов, садясь рядом, в соседнее кресло. — Тебе нужно к дочке? Где она, в саду?
— Нет. У знакомых. Я могу оставить ее там до завтрашнего утра.
— Отлично. — Он слегка нагнулся к Лере, осторожно и нежно тронул рукой за щеку, повел пальцами по подбородку, шее. Снова до нее долетел знакомый, терпкий запах его туалетной воды.
Руки и ноги постепенно стали наливаться свинцовой тяжестью. Она распространялась от конечностей вглубь, по всему телу, сковывая его, точно парализуя. Веки слипались, комната тонула в каком-то дрожащем мареве.
«Таблетки, — вяло подумала Лера. — Неужели, так быстро?»
Максимов встал, подхватил ее на руки, понес. Она не чувствовала ничего, кроме желания спать, закрыть глаза, вытянуться, расслабить ставшие чугунными руки и ноги.
Это был один из ее снов, тот, в котором шеф был с ней рядом, совсем рядом, трогал ее, гладил, целовал, его горячее дыхание обжигало ее тело, делая его безвольным, послушным в сильных, уверенных руках.
Только на этот раз Лера не пыталась проснуться, чтобы прервать кошмар, наоборот, покорно погружалась в него все больше и больше, стараясь совсем отключиться от реальности, впасть в забвение, в полное беспамятство.
