— Я рядом ехал. Стекло было приспущено, гляжу, мужик за рулем вдруг бац мордой вперед. Плохо ему стало, видать, или сознание потерял, только баранку-то из рук он выпустил. Ну и… — Он сделал выразительный жест. — На такой скорости — верный каюк. Если что, я свидетель, ментам скажу, как все было, не сомневайтесь.
— А вызвали ментов-то? — поинтересовался дюжий мужик с роскошными рыжими бакенбардами.
— Давно вызвали, — ответила ему худенькая девушка в короткой шубке, — и ментов, и «скорую».
— «Скорая», похоже, уже не потребуется, — сказал суховатый старичок, стоявший рядом с Лерой.
— Ну да! — возразила девушка — Почему это? Пассажирка-то жива.
— Пассажирка? — удивленно проговорила Лера.
— Да. Там еще женщина была, в машине. Водитель — тот в лепешку, а она дышала, когда ее вынимали.
— Где она?
— Мужчины ее туда отнесли. — Девушка кивнула головой в сторону. — Там с ней врач.
— Я сама врач. — Лера уже протискивалась сквозь людскую массу вперед.
В нескольких метрах от места трагедии стояла еще одна толпа, поменьше первой. Лера отодвинула какую-то женщину и шагнула в середину круга.
На земле на расстеленном брезенте лежала Наталья. Левая часть лица ее была в крови, левая рука безжизненно висела вдоль тела, а само тело беспомощно скрючилось и время от времени непроизвольно подергивалось, точно во сне. Рядом на корточках сидел мужчина-врач и вытирал платком запачканные кровью руки.
Ошеломленная, Лера опустилась на колени возле Натальи, тронула пульс на сонной артерии. Удары были, но еле ощутимые, слабые.
— У нее внутреннее кровотечение, — проговорил мужчина. — Очевидно, печень повреждена, да и селезенка. «Скорая», боюсь, не успеет.
Натальины веки дрогнули и слегка приподнялись. Почерневшие, спекшиеся губы зашевелились. Она пыталась что-то произнести, но не могла.
— Наташенька! — негромко позвала Лера. — Наташа, это я.
Затуманенный взгляд Натальи остановился на Лерином лице.
— Ты?
— Все в порядке. — Лера погладила ее по щеке. — Сейчас приедет «скорая», тебе помогут. Сейчас, милая, потерпи немного, совсем чуть-чуть.
Наталья едва заметно кивнула и снова закрыла глаза. Сзади послышался рев сирены.
— Едут, — мужчина поднялся.
Толпа стала расползаться и редеть, остались лишь некоторые, самые любопытные.
Сверкающий мигалкой автомобиль подкатил к обочине и остановился. С подножки спрыгнул молодой парень в синем форменном комбинезоне.
— Все в сторону, срочно, — потребовал он, быстро подбегая к Наталье.
— Она теряет кровь, — сказал мужчина-врач.
— Вижу. — Парень склонился над Натальей, приподнял ей веки. — Разойдитесь, пропустите носилки.
— Здесь неподалеку больница, в которой я работаю, — проговорила Лера. — Туда ближе всего. У нас хорошая реанимация.
— Такую только в Склиф, — отрезал парень. — И то никакой гарантии. Яша, давайте! — крикнул он шоферу и санитару, выгружавшим из машины носилки. Наталью осторожно подняли и понесли к «скорой». Лера побежала рядом.
— Ты здесь? — не открывая глаз, прошептала Наталья.
— Да. Хочешь, я поеду с тобой?
— Поезжай… хочу.
— Можно? — Лера вопросительно взглянула на парня.
— Вы врач? — коротко поинтересовался тот.
— Да. Терапевт. Кроме того, я ее коллега и подруга.
— Ладно, — он махнул рукой, — только вести себя тихо.
Лера влезла в салон. Наталью опутали трубками, к здоровой руке подсоединили капельницу, перевязали рану на голове. Теперь она лежала с открытыми глазами, не мигая глядя на Леру. Та ободряюще кивнула ей:
— Все будет хорошо. Тебя спасут, вот увидишь.
Наталья слабо качнула головой.
— Не валяй дурака, — строго сказала Лера.
Наталья молчала. Лере показалось, что та совсем пришла в себя, и она осмелилась наконец задать вопрос, который мучил ее все прошедшие двадцать минут:
— Как ты оказалась в его машине? Куда вы ехали?
— К тебе. — Наталья ответила сразу, точно ожидала этих Лериных слов.
— Ко мне? Зачем? Я была тебе нужна? Ты попросила его подвезти?
— Он хотел… чтобы я… — Наталья шумно выдохнула, облизнула спекшиеся губы. — Чтобы я призналась тебе…
— Призналась в чем?
— Настю… я… с балкона… — Наталья говорила из последних сил, голос ее звучал почти неслышно, то и дело, прерываясь.
«Она бредит», — поняла Лера.
— Тише, Наташенька, — попросила она. — Тише. У тебя бред. Пожалуйста, молчи.
— Нет, — чуть громче произнесла Наталья и сделала попытку шевельнуться. — Говорю тебе, это я… Она видела, как я… исправляла карту…
— Карту? Ты?!
Наталья кивнула.
Лера поглядела в ее белое лицо с заострившимися крыльями носа, с синевой у губ, и вдруг с неумолимой ясностью поняла, что Наталья не бредит, а находится в полном сознании. И еще она поняла, что Наталья умирает, сейчас умрет — и сама знает об этом.
Знает точно, наверняка.
— Я… не понимаю, — прошептала Лера. — Как? Зачем?
— Девушка, — врач бесцеремонно потряс ее за плечо, — замолчите сейчас же. Ей нельзя разговаривать.
— Брось, парень. — Наталья качнула головой. — Мне… все равно. Она… должна знать. Дай я скажу, не мешай.
Что-то было в ее лице и в голосе, отчего молодой врач сразу стих, перестал ругаться, отодвинулся в сторону.
Наталья спокойно глянула на Леру.
— Он заставил тебя? — спросила та.
— Он не заставлял. Я и так… сделала бы для него все, чего бы он ни пожелал.
— Ты… любила его? — догадалась Лера.
Наталья чуть опустила веки в знак согласия.
— Давно? — проговорила Лера и осеклась. Она наконец начала понимать.
31
Удивительный дар копировать любой почерк Наташка обнаружила у себя, когда ей исполнилось восемь. Все произошло случайно.
На одном из уроков сидевший за соседней с ней партой мальчишка строил такие уморительные рожи, что просто невозможно было удержаться от хохота. Наташка смеялась от души, пока рассерженная учительница не прервала свое объяснение и не потребовала от нарушительницы дисциплины положить на стол дневник. Не помогли ни извинения, ни обещания, что больше такого не повторится, — видимо, у учительницы в тот день было скверное настроение или просто разболелась голова.
Так или иначе, но на переменке зареванная Наташка разглядывала красующуюся на полстраницы дневника запись: «Ваша дочь своим безобразным поведением срывала урок и мешала одноклассникам. Просьба принять меры». Дальше шла размашистая подпись учительницы, под которой необходимо было расписаться Наташкиным родителям.
