Татьяна все-таки обыскала тело убитой и весьма тщательно. Ни документов, ни каких-либо предметов, указывающих на личность девушки она не обнаружила, а остальные вещи — деньги, ключи, косметику и прочую мелочь — оставила на своих местах.
Ранним вечером мимо КПП ГИБДД на Павловском тракте идут нескончаемые потоки машин в обе стороны. Праворукая "Тойота-Карина" не привлекла ничьего внимания и беспрепятственно покинула город.
При подъезде к заранее выбранному месту парочка решила, что еще недостаточно темно, и на их машину могут обратить внимание и запомнить. Поэтому они не спеша проследовали до Павловска, там, на объездной дороге, развернулись и возвратились к нужному пункту. Это был свороток с трассы на Черемное.
К лесопосадкам они проехали в полной, что абсолютно их устраивало, темноте. Съехали с дороги и вышли из машины.
— Вроде никого нет? — оглядевшись, произнес молодой человек.
— Кому здесь быть! — откликнулась его подруга. — Мы же все предусмотрели!
— Ладно, свети. И поглядывай вокруг, мало ли что. Двинули.
Татьяна подсвечивала фонариком, а Вадим, вытащив из багажника труп, на руках отнес его в лесопосадки. Там он скинул его в овражек, даже не овражек, а небольшую выемку в земле, которую они заранее присмотрели. Бросили сверху кучу листьев, которую Татьяна, человек основательный, нагребла двумя днями раньше.
— Ну все, порядок, — осмотрев еще раз с помощью фонарика проделанную работу, вынесла заключение девушка. — Поехали.
Они вернулись к автомобилю и, пока не достигли трассы, молчали. Выбрав момент, когда в непосредственной близости не было ни одной машины, а многочисленные глаза фар с обеих сторон светили достаточно далеко, выехали на Павловский тракт и устремились по направлению к городу. Только теперь многочасовое напряжение начало отпускать их — Вадим смело давил на газ, уже не боясь встречи с гибдэдэшниками — подумаешь, штраф! — а Татьяна расслабленно откинулась на спинку сидения.
— Давай сюда свой эспандер! — протянула она руку водителю.
— Может, не стоит? Я над ним два дня работал. Видела, какие крепления? Я с такой силой тянул, а им хоть бы хны! На шнуре ведь никаких следов нет, откуда им там взяться? А нам еще может пригодиться. Штука классная, мне самому понравилась…
Татьяна тяжело вздохнула и укоризненно, словно общаясь с ребенком, покачала головой.
— Как ты не понимаешь! Это же не шнурок от ботинка, это специально приготовленный предмет преступления. Если его у тебя найдут, а такое может произойти совершенно случайно, сопоставят с найденным телом Алки, а у нее и у тебя — общая знакомая, то есть я. Начнут задумываться, сопоставлять, копать. Зачем нам это надо?
— Ты же говорила, что Алку не найдут, — бросил взгляд на подругу молодой человек. В этот миг проезжающая мимо машина как раз осветила ее лицо, спокойное и усталое.
— А вот этого я никогда не говорила. Было бы глупо так утверждать.
— Ты что!.. Ты же сама все время!.. Не надо делать из меня идиота!..
— Подожди, не горячись. Я объясню. Действительно, я говорила, что тело не найдут…
— Ну вот!
— … но я не имела в виду — никогда. Когда-нибудь его все равно обнаружат! Если нам повезет, то это произойдет не раньше весны, а то и лета. Сейчас-то в тех посадках кому шариться? Вот-вот ударят холода, выпадет снег… Но нельзя исключать и элемент случайности. Ведь мы труп специально не прятали, продумано и тщательно. Так, бросили в ямку, прикидали листвой… Если на него наткнутся через несколько месяцев, считай, что его и не нашли, что там от него останется, сам понимаешь. Не то что менты, мама родная не опознает. Если в ближайшее время, хуже, но не смертельно. Убил какой-то маньяк, это же ясно. К нам следы не ведут. Давай, давай сюда свою цацку!
Парень чуть пригнулся к рулю, достал из-за пояса сзади дорогую его сердцу удавку и, не глядя, бросил ее на колени подруге.
— Ты корпел над ней, вещь получилась что надо, я понимаю…
— Да ладно, хрен с ней! — дернул плечом парень. — Если что, еще сделаю.
— В том-то и дело, что она нам больше не понадобится. Мы же с тобой уже решили, что не будем повторяться. Все только по плану…
Татьяна достала из бардачка складной нож, отрезала от шнура ручки, а сам шнур полоснула на несколько коротких кусков. Все это она выбросила из окошка. Сначала одну ручку, потом, соблюдая некоторые промежутки во времени, кусочки шнура, и последней — вторую ручку.
При этом она вспомнила, как ее недалекий друг выбирал шнур для удавки ("черный, исключительно черный, белый — не то!"), с каким серьезным видом приторачивал его к ручкам, как проводил "испытания". Ей стоило некоторого труда поощрять его старания, вместо того, чтобы посмеяться вдоволь. И этот черный шнур! "Черный цвет — символ смерти!" — заявил он. Стопроцентный мистик. А в знаки не верит, дурачок…
Воспоминания заставили девушку рассмеяться. Вадим поинтересовался:
— Ты чего?
— Радуюсь, что все позади.
— Еще не все.
— Я имею в виду этот эпизод. Сейчас выбросим в мусорный ящик полиэтилен из багажника, заедем на мойку, в Экоцентр, на Попова, там лучше всего моют машины, сделаем там чистку салона, а после их чистки даже с микроскопом ничего не найдешь, и считай все. Поедем куда-нибудь по традиции, посидим. Можно даже сделать так: "Тойоту" бросим на мойке в Экоцентре, пусть возятся, вызовем тачку из "Баркаса" и рванем сразу в ресторан. А потом тот же "Баркас" отвезет машину на нашу стоянку. Есть у него такая услуга, и берут недорого, не то что другие. Ну что, согласен?
— В общем, да. Кроме ресторана. Ну его! Поехали лучше к тебе. Наберем всего. А в кабаке музыка, шум, рожи всякие. Чего мы там не видели?
— Ко мне так ко мне, — согласилась девушка. — Почему бы и нет?..
После прошлого раза в ее друге пробудилась бешеная, просто какая-то ненормальная половая активность. Чужая смерть и причастность к ней явно возбуждали его. И сейчас, видимо, творилось то же самое. Она еще не научилась распознавать все симптомы, но наверняка они были. В конце концов, им обоим надо было как следует расслабиться…
…Из пятидесяти восьми прожитых лет последние тридцать его иначе как Александрыч не называли, кроме детей, конечно, и внука. Даже жена.
Раненько утром, едва рассвело, Александрыч запряг своего Стрелка в телегу и выехал с подворья, кликнув с собой собак.
Тот луг недалеко от дороги он заприметил давно. Нет, сено оттуда, разумеется, вывезли, сейчас не советские времена, но подобрали не чисто, и при желании можно было скопнить еще стожок — другой. А желание такое у Александрыча было.
Он по-честному выжидал, когда хозяин еще возьмет свое, втайне надеясь, что кто бы он ни был — колхоз, или как там они сейчас называются, фермер, частник — этот пресловутый хозяин уже махнул на лужок и остатки сена на нем рукой, не держит его в активе. Осень неизменно катилась к зиме, шли дожди, хоть и не проливные, но для сенца и такие не благо, дело шло к холодам. Когда Александрыч окончательно убедил себя, что добро может уйти под снег, он решился.
