— Просто… Потрепаться…
— В нашем салоне новое поступление, — хмыкнул Хлебосолов. — Две смазливые дебютантки. Может, хочешь… взглянуть?
— Нет! — почти испуганно отреагировал Петр. — Во всяком случае, не сейчас. Может быть, потом. Позже… Когда-нибудь…
— Угу, — кивнул Кирилл. — Тебя можно понять… — Он больше не знал, что сказать.
— Ничего, — как-то грустно ухмыльнулся Петр. — Жизнь продолжается.
— Золотые слова, — сказал Хлебосолов и вспомнил, что недавно уже говорил эту фразу. Причем, как ему сейчас показалось, в обоих случаях, он произнес ее не к месту.
— Слышал, у вас еще одна девочка пропала. А, Кирилл?..
— Господи, ты-то откуда это услышал!
— Земля слухом полнится. Это уже третья. Пока третья…
— Да может, она жива. Ты ведь ее не знаешь, а она такая…
— Ну почему же не знаю… Знаю.
— Откуда?
— Я с ней… Я ее… В общем, заказывал. Давно, пока с Алкой не познакомился.
— Понятно…
— И брось со мной как с недоделанным говорить. Я ведь в физическом плане инвалид, а не в психическом, не в интеллектуальном. Это у меня ноги нет, а голова есть, голова на месте. И я прекрасно понимаю, что ты считаешь так же, как и я…
— Что считаю? — без малейшего интереса, как бы по инерции, спросил Кирилл.
— Что Юлька — звено все той же цепи. Или единица все того же ряда, как тебе будет угодно. Есть, что возразить на это?
— Допустим, я допускаю такой вариант. Как тебе нравится тавтология "допустим-допускаю". Симпатично, не правда ли?
— Я не филолог, и если честно, мне глубоко плевать на это.
— Я филолог, но мне тоже плевать. Что дальше? Продолжай.
— Да я все о том же: надо искать убийцу. Или убийц. Вот и все.
— Сколько уже времени прошло после смерти Аллы? Напомни-ка.
— Я понимаю, на что ты намекаешь, — кивнул Петр. — Хорошо понимаю.
— Неужели? И на что же?
— Что за все это время я, живущий одной-единственной идеей, ни на йоту не приблизился к разгадке… Вернее, к установлению… Неважно. В общем, ни хрена не достиг.
— Вот видишь.
— Но я же вам сразу сказал, что один просто-напросто не потяну.
— Это как начинающий шахматист. Знает, что не одолеет гроссмейстера, и зовет пацанов из двора: ребя, пошли, мол, навалимся всем миром! Как засядем за двадцать досок, да как зададим ему жару! Уж толпой-то мы решим любую проблему!
— Болтовня это все. И софистика. Тебе никогда не говорили, что ты болтун?
— Отчего же. Говорили. И не раз. И что это меняет в нашем деле?
— Ее убивали хладнокровно и жестоко, — вместо ответа произнес Петр. — Представляешь, какой ужас, какие муки она испытала? Попробуй задержать дыхание, насколько возможно, а потом, когда уже нет сил терпеть, продержись еще несколько секунд и скажи себе в эти секунды, что у тебя впереди нет того спасительного глотка воздуха, который в действительности есть. Вот у Аллы этого глотка не было. А мозг работал, она все осознавала. Ну, попробуй ради интереса, задержи дыхание…
— Англичане говорят: "Для того, чтобы понять, что яйцо тухлое, необязательно его съесть". Давай, не будем на мне проводить никакие эксперименты, ладно?
— Да, ты прав, — отставной офицер говорил ровным, спокойным тоном, и в этом спокойствии уже сквозило что-то необычное, ненормальное даже. — А я вот пробовал…
— Что?
— Задержать дыхание. Долго, почти до потери сознания…
— Ну и как, понравилось? — глядя на инвалида почти с презрением, спросил Хлебосолов.
— Чудовищные ощущения… — Петр уловил взгляд собеседника и слабо улыбнулся. — Да нет, я не сдвинулся по фазе, не напрягайся. Просто разок как-то…
— У тебя есть что-нибудь конкретное, или одни сопли?
— Так ты согласен… Поворошить осиное гнездо? Я правильно понял?
— Если ты мне скажешь, что я конкретно должен делать, я сделаю это, а сам я представления не имею, у кого что спрашивать, за кем следить, что искать и из кого информацию выбивать. И учти, мстить я ни за кого не собираюсь.
— Этого от тебя и не требуется. Главное, помоги мне найти. Остальное — моя забота.
— Ну и с чего начинать? Давай, излагай свои соображения.
— Перво-наперво от тебя нужно, чтобы ты узнал две вещи…
— Я весь внимание.
— Значит, первое: где Алка крутила свои деньги. Давала в долг под проценты, вкладывала в какой-нибудь бизнес на паях, и тому подобное. И то же самое про Ирину и Юлю.
— Хорошо, я порасспрашиваю девочек, может, кто что и знает.
— Ага, порасспрашивай. А то я пытался, бесполезно, — махнул рукой инвалид. — Они мне сочувствуют и всерьез не воспринимают.
— Заметано.
— Далее. Нужно выяснить, у кого из жриц любви есть приятель с автомобилем…
— Я понимаю, что это необходимо, но как реально все это установить? "Услада" ведь не монастырь, и девочки не монахини. У каждой из них есть постоянный бой-френд, а то и два, а то и три, в том числе и с машинами.
— Знаешь, как работают золотых дел старатели? Набирают полное сито грунта, тяжелого, однородного, где нет даже намека на присутствие чего-то ценного, ни малейшего блика, потом промывают в воде, песчаная порода уходит, а крупинки золота — вот они, блескучие, на дне сита. Ну что ты смеешься!
— Я тебе про шахматистов, ты мне про золотоискателей!
— Ты мне аллегорию, и я тебе — аллегорию. Для равновесия.
— Кормим друг друга сказочками про белого бычка…
— Ну их в сторону. В общем так. Узнаешь то, о чем я прошу, появится ниточка. Потянем за нее и размотаем весь клубок.
— Ладно, попробуем.
— А если что по технической части надо… Ну, там, электронику какую, подслушку, видео… Так ты не сомневайся, все достану. Мне такие вещи приносят на починку, ты себе даже представить не можешь. Я уж не говорю на тему взорвать. В этом-то деле я кое-что маракую, сам знаешь.
— Вот давай только обойдемся без взрывов, — скривился Хлебосолов.
— Это я так, к слову. Кто знает, чем все обернется. Жизнь штука непредсказуемая.
— Хватит нагонять жути!
— Ну ладно, поковыляю на работу, — заявил бывший сапер, выбираясь из-за стола.
— Работаешь?
— Куда деваться, на пенсию-то не проживешь. Да и отвлекает.
— Это точно. Через пару дней свяжемся?
— Я сам на тебя выйду. Если что-то разузнаю. Позвоню или заеду.
— Лады. Буду ждать.
