— В "Усладе", где ты работаешь охранником… Так пойдет?
— Хорошо. В "Усладе", где я сам, не понимаю почему, работаю охранником…
— Творятся престранные вещи. Сначала убивают одну… Проститутку, путану..? Как лучше называть представителей этого контингента?
— Зови "девочки". Это по-рабочему, и мне привычнее.
— Убивают одну девочку, у нее дома, ударом чем-то тяжелым по голове. В этом пока нет ничего странного: в городе ежегодно убивают сотни людей по всевозможным мотивам. Спустя несколько дней убивают ее коллегу по цеху. Это уже наводит на всевозможные размышления. Несмотря на очевидную разницу в убийствах — они совершены разными способами, в разных по своему принципу местах и так далее — есть и схожие элементы: девочки скорее всего знали убийцу, иначе одна, особа крайне осторожная, не впустила бы его в квартиру, а другая не села бы к нему в автомобиль. А что автомобиль — обязательная деталь второго преступления, всем понятно и никем не оспаривается. Так?
— Совершенно верно.
— Уже после двух смертей ряд особ в "Усладе" и ее окружении обеспокоен случившимся, полагая, что жертвы выбраны не случайно, а кто-то из этого ряда даже опасается, что трагический список будет пополнен. Ничего, что я повторяю твой рассказ? Мне так легче систематизировать.
— Валяй.
— Во-первых, это бандерша, которую ты называешь Мамочкой…
— Ее все так зовут.
— Женщина неглупая и расчетливая. Она уговаривает второго охранника и…
— Витяшу.
— Витяшу проверить алиби друг друга и других мужчин из окружения "Услады". Логично, ведь способы убийства в обоих случаях чисто мужские, вторую убитую таскали туда-сюда… Хотя, в принципе, сильная женщина тоже смогла бы. Но такой поблизости не наблюдается, и будем считать, что ваша Мамочка права. Она всеми фибрами души не хочет светить свой притон перед ментами и пытается подтолкнуть тебя к частному расследованию. Ее поведение понятно. Кстати, какую позицию она занимает сейчас?
— Такую же.
— Но ведь кое-что изменилось. В частности начали сбываться ее мрачные прогнозы.
— Ты немного спутал. Со мной она беседовала уже после того, как пропала Юлька. А ты до этого места еще не добрался.
— Но виды она на тебя имела еще раньше, тебе же Витяша об этом сказал. Так что не путай меня. Ну а Витяша? Неужели и после его смерти она не сообщит в ментовку?
— Полагаю, что нет. Витяша в "Усладе" числился как бы за штатом. К тому же она без труда себя убедит, что случай стоит особняком. Заурядное убийство с целью грабежа… какой-нибудь обколотый наркоман. Там, говорят, и шприц нашли.
— Полнейшая чепуха! Ты сам-то хоть это понимаешь?
— Мамочка поверит. Ей выгодно в это поверить, и у нее сильно развито самовнушение.
— Ладно, мы скакнули в сторону. Пойдем дальше. Следующее обеспокоенное лицо — инвалид. У которого было что-то вроде романа со второй убитой. Мужик здравомыслящий, но звезд с неба не хватает. Понимает это и рассчитывает на твою помощь.
— Хочет поквитаться с убийцей. Вбил себе это в голову, черта с два вышибешь.
— А что, нормальное желание. Еще одно обеспокоенное лицо — ты. Ну, с тобой все ясно и о тебе потом. Четвертый в этом ряду…
— Разве есть еще и четвертый? Я тебе вроде ни о ком больше не рассказывал.
— А ты подумай.
— Что тут думать. Девочки шушукаются, конечно, между собой, но это так, на уровне ля-ля. Во всяком случае ни у одной из них чувство самосохранения не пересилило желания заработать. Как обслуживали клиентов, так обслуживают. Доктор далек от наших проблем. Мужик он золотой, но мыка, и кроме медицины, по-моему, знать ничего не хочет. Митя… Ну, это такой тип, которого по большому счету интересуют только жратва и бабы. Мишане все до фонаря, что не касается его лично. Витяша — сам жертва.
— Это он сейчас жертва. А тогда?
— Так ты его имеешь в виду? — задумчиво проговорил Хлебосолов.
— Именно. Ты же сам только что рассказал, что он тебе намекал на мотив убийств, который ему якобы известен. Значит, он размышлял над этим делом, и может быть, даже что-то разузнал наверняка. Пока отложим этот аспект и вернемся к теме.
— Пропадает Юлька…
— Да, пропадает Юлька. Сто к одному, что она не просто пропала, а пополнила все тот же скорбный список. Ты поначалу пытаешься убедить других и себя, что, может быть, это не так, но в результате даешь убедить себя в обратном.
— Просто мне не хотелось лезть во всю эту кашу… — поморщился Кирилл.
— Я представляю. У тебя отсутствовал личный мотив как у инвалида, и у этого… Второго гомика… Здорового… Как его…
— Мишаня.
— Ну, пусть Мишаня. Теперь у него тоже есть личный мотив. Так он тебе заявил?
— Так.
— Да и у Мамочки. Она боится потерять свой бизнес. Это тоже серьезная мотивация. А у тебя никаких личных побуждений не было.
— И кроме того…
— И кроме того, ты был абсолютно согласен с этим… с Мишаней, что сыском должны заниматься профессионалы. Ты, конечно, пообещал этому инвалиду…
— Петру.
— Петру, что поможешь ему в поисках, но сделал это скорее из сострадания, чем в действительности собирался что-то предпринимать. Так ведь?
— Ну почему… Я бы поспрашивал людей, поузнавал бы…
— Ага. Словом, потолок бы воду в ступе. И остался бы на том же самом месте, где застрял твой одноногий. Мало гореть жаждой мести, надо еще знать что делать.
— Хотелось бы тебе возразить, да не получается. Дуй дальше.
Доломанов выпил стопку водки, зажевал принесенным Кириллом сыром.
— Дальше? А дальше убивают Витяшу, и это в тебе что-то переворачивает на сто восемьдесят градусов. Нет, он для тебя ничем не ближе, чем эти алки, ирки, юльки. Погибни он первым, ты бы и не вздрогнул. Но он уже четвертый. Четвертый! От этого ты уже не можешь отмахнуться. И если про девчонок ты, как и наверняка их подружки, где-то в глубине души подумывал, что те сами где-то "накосячили" и поплатились за свои "косяки", то про Витяшу ты так подумать не мог…
— Ничего подобного я тебе не говорил! — возмутился Хлебосолов.
— Да и не надо! Что я тебя, первый год знаю? Не-ет, Авдей Доломанов людей насквозь видит! И еще вглубь на три метра!
— Не лопни от собственной значимости. И не гони отсебятину.
— Погоди, — отмахнулся Авдей. — Ведь Витяшу за что убили?.. Нет, сначала другой вопрос: девочек за что убили? Первым делом необходимо установить мотив. Установишь мотив, все остальное подтащишь им как магнитом.
— Ну, это как раз вопрос не из самых сложных. Мотив ясен.
— Деньги?
— Они, родимые. Все трое имели сбережения. Потом их не оказалось.
