— Хватит умничать. Говори толком, что ты имеешь в виду.
— Ты ко мне зачем пришел, с какой такой подспудной целью?
— Посоветоваться.
— Да начхать тебе на мои советы! Просто я человек со стороны, неболтливый, и мне можно выложить в принципе все что угодно…
— Одно другому не мешает. И нечего самоуничижаться, твои советы я ценю.
— Ну и что же ты не советуешься? На какой вопрос я должен дать тебе ответ? Что делать и кто виноват? Так на это лучшие умы России не в состоянии ответить.
— Зачем же так…
— А затем! — Доломанов вскочил и принялся вышагивать по комнате. Его "фирменные" тренировочные штаны с пузырями на коленях замелькали перед глазами у Кирилла. — Затем, что ты для себя уже решил, что найдешь убийцу. К этому тебя подтолкнула вера людей в то, что тебе это по плечу, и ты воспринял это как знак судьбы…
— Плети плетень! Навыдумывал себе черт-те что, экстрасенс сраный!
— Но главное вот в чем. Витяшу, как ты вполне здраво заметил, убили за то, что он что-то раскопал. А уж ты-то как-нибудь не глупее Витяши! Коли этот студент без милиции, допросов и экспертиз сумел подобраться к убийце, то ты, Кирилл Хлебосолов, человек незауряднейший во всех отношениях…
— Заткни фонтан!
— Фонтан — это форма, — усмехнулся Авдей. — А по сути есть что возразить?
— И не мельтеши, ради Бога! Носится, понимаешь, как беременная попугаиха по клетке! Сядь, где сидел, угомонись!
— Ага, ушел от ответа! — подвел итог Доломанов. — Значит, по существу предъявленного обвинения возразить нечего! — Садясь за стол, он прихватил с собой и бутылку.
— В чем-то ты прав, — задумчиво проговорил Хлебосолов. — И это меня бесит!
— Да ладно, — налив себе водки и быстро, словно опасаясь, что ему помешают, выпив ее, дернул подбородком Доломанов. — Все нормально. И даже интересно. Пройдись по следу Витяши, потом мне расскажешь, что из этого получилось.
— Если вообще что-то получится.
— Нет уж, с таким настроением лучше не затеваться. Всегда нужно верить в успех. Это и своего рода стимул, и…
— И что еще? — с любопытством поглядел на друга Кирилл.
Тот задумался на несколько секунд и, не найдя ответа, махнул рукой:
— Ну и достаточно. Пусть только стимул, это тоже неплохо.
— Ладно, Авдей, ты здесь допивай, а мне пора, — поднялся с дивана Хлебосолов. — Заступать, так сказать, на смену…
— Ну вот, я только градус поймал, а ты все настроение обламываешь!
— Не обижайся.
— Посиди еще часок, не ломай компанию, — заканючил Доломанов. — И так раз в сто лет собираемся!.. Тебе ж не на завод…
— Нет, не могу. Мамочка всегда ворчит, когда я опаздываю. Да и нет у меня особого желания трезвому на твою пьяную рожу смотреть.
— Ладно, пора так пора… — Доломанов встал, чтобы проводить гостя. — Ты только надолго не исчезай, ладушки?
— Само собой.
— И вообще, держи в курсе всего этого дела. Обещаешь?
— Договорились…
Глава 16
Когда Кирилл на следующий день пришел к Петру, Мишаня был уже там.
— Ну вот мы и опять в сборе, — произнес хозяин квартиры, когда гость прошел в комнату.
— От судьбы не уйдешь, — заметил Мишаня, пожимая руку Хлебосолову.
— Ты что дома? — спросил Кирилл Петра. — Отпросился с работы?
— Нет, больничный взял.
— Недужишь?
— Да не так чтобы… Вон сегодня какой гололед, решил дома посидеть.
— А что тебе гололед, — произнес Мишаня. — Ты же сам давеча хвастал, что обул свою тачку в шиповки на все четыре конечности.
— До тачки еще дойти надо. А на этой железяке да по льду… Да и морозяка лупит. Нет уж, пересижу дома эту напасть.
— Да гололед страшный, — подтвердил Кирилл. — Я по пути сюда три аварии видел.
— Я тоже видел, — кивнул Мишаня. — "Жигуль" в автобус влетел.
— Ну вот. Как насчет по соточке? — предложил хозяин квартиры.
— Да ну его! — отказался Мишаня. — Давайте побазарим по трезвянке.
— А ты? — перевел взгляд на Кирилла инвалид. — Не желаешь?
— А я выпью! — решительно заявил тот. — Для сугреву, так сказать.
— Замерз, что ли? — посмотрел на охранника Мишаня.
— Как собака! Пока добрался сюда — все кишки себе отморозил!
— Так ты без машины?
— Я что, дурнее Петра по стеклу ездить? Шины не шины, пусть сначала другие наледь разобьют, тогда и мы выедем. У тебя тачки нет, тебе не понять наших заморочек…
Петр принес с кухни бутылку водки и закуску, расставил на столе.
— Ну раз такое дело… то и я с вами… за компанию… — решился Мишаня.
— Вот и правильно, — одобрительно прогудел Петр. — Немного не грех.
— Погодите, я в туалет схожу. Без меня не начинайте, хорошо?
— Не начнем, не бойся. Делай спокойно все свои дела, подождем.
— Да я на минутку.
— Слушай, Кирилл, — обратился к гостю хозяин квартиры приглушенным голосом, когда их третий товарищ скрылся в туалете.
— Делать нечего, придется слушать, — хмыкнул Хлебосолов.
— Вот Михаил по этому… по другу своему убивается… по Виктору…
— Ну?
— А ведь тот был… ну… гомик… Мне Алка рассказывала. Так ведь?
— И что?
— Мы пока тебя ждали, поговорили. Он так о своем друге рассказывал…
— Ну рассказывал он о своем друге. Дальше-то что? Почему такой тон?
— Так он тоже что ли гомосексуалист? — почти шепотом спросил Петр.
Хлебосолов молча пожал плечами, что можно было принять как за положительный, так и за отрицательный ответ.
— Ну надо же! — собеседник принял, эту жестикуляцию за ответ положительный. — Такой здоровый парень, десантник, а тоже…
— Ну и что? Это разве зависит от габаритов или от отношения к воинской службе? Наш Док говорит, что изъян запрограммирован на генном уровне. А Док дело знает.
— А он… тоже?
— Кто, Доктор? Не знаю. Но вообще-то ничего такого не замечал. Думаю, что нет. Хотя уж больно как-то демонстративно он их не любит. Известно, что вор громче всех кричит: "Держи вора!" и если провести аналогию… Да ты-то что так переживаешь? Мишаня парень как парень. А что касается его ориентации — не ложись с ним в одну постель, вот и все. И вообще не обращай внимания. Я лично так и делаю.
— Ты? — потер переносицу Петр, задумчиво глядя на собеседника.
