После беспокойного сна я проснулся в полдень и сразу надел новый костюм. Он оказался не таким уж ужасным, чему я был приятно удивлен. Наоборот, он сел на меня вполне удачно, был теплым, комфортным и не стеснял движений – настоящая боевая пижама.
Я закрепил фонарик и фляжку на поясе и начал практиковаться подвешивать шилейлу на крючки на спине. На практике было гораздо труднее, чем мне казалось в замке Клифден, когда это делала капитан де Валера. В первую очередь вам нужно использовать плечо как рычаг и поддеть им шилейлу так, чтобы она встала на место. После трех неудачных попыток я сунул шилейлу между спиной и стеной и попробовал подвесить ее на крючки весом всего тела. Хорошо, что никто этого не заметил.
Первый день стажеров в Коллинз-хаус назывался Днем проказ, и как он назывался, так все и происходило. На закате под безжалостный рев волынок стажеры выстроились во дворе. Четверо из нас стояли по стойке смирно, ожидая начала церемонии, пока Пэт Финч надрывался, выдувая “Fields of Athenry”. Лишь немногим в этом мире удается играть на волынке легко и непринужденно, и Пэт Финч к ним не относился. Играл он невыносимо, и мне все время казалось, что его глаза вот-вот лопнут, – или же он каким-то образом успевал пускать в ответ газы. Я не мог смотреть на это, но не мог и отвернуться.
– Ты же Бойл, да? – раздался рядом со мной голос, нежный и обволакивающий, как молочный коктейль с земляникой.
Хозяином голоса оказался стажер, стоящий справа от меня. Дермот Лэлли имел широкие плечи, квадратную челюсть, черные курчавые волосы и по всем человеческим меркам походил на красавчика. Он был таким высоким, что мог заслонить мне солнце, если бы оно было – для Ирландии в это время года большая редкость.
Дермоту не удалось поступить в военную летную школу из-за проблем со зрением.
[21] Чтобы исправить это, он носил на левом глазу повязку из белого шелка, которая не просто шла ему, а делала еще более привлекательным.
– Я подписывался на приключения, трудности, ранения и, может, даже раннюю смерть. Но если бы мне сказали, что мы будем стоять здесь и слушать волынки, сразу свалил бы куда подальше, – сказал Дермот, подмигивая мне единственным видимым глазом.
Если вы когда-нибудь захотите снять фильм обо мне, очень надеюсь, что главным персонажем станет Дермот Лэлли. Во многом он моя, так сказать, более кинематографичная версия. Я хотел бы сказать: с того дня мы с Дермотом стали закадычными друзьями, но он, похоже, до сих пор считает, что меня зовут Литтл Рик. С чего он это взял, понятия не имею.
Стажер слева от меня вдруг вытянул руку. Сначала я решил, что у него приступ астмы, однако он всего лишь битбоксил и, что самое удивительное, делал это просто потрясно.
– Позвольте представиться, меня зовут Брайан. Б-брайан, – начитывал он. – Они зовут меня «Тот самый Брайан Бин». Пакую лучше всех продукты – я такой один. Расстреливаю рифмами, как будто вырос в Мите, гетто. Вы можете поверить? Келлс зовется место это!
А потом издал звук приветствующей его толпы и вспышек фотоаппаратов. Это было нечто.
Так мы познакомились с Брайаном Бином. Брайан Бин может исполнить роль кого угодно и чего угодно. Уши у него торчат как крендели, а лицо заливается краской всякий раз, когда стажер издает звуки, способные до колик насмешить самое серьезное собрание. Он легко копирует голос любого певца, кинозвезды или футболиста, а еще звуки птиц, гитар, машин, самолетов и даже тостеров. Он мог издавать звук древнего фонографа и исполнять целые радиопьесы с несколькими персонажами.
– Вау, шикарно! Рад знакомству, Брайан, я Ронан Бойл, – сказал я, энергично пожимая его руку.
– Вообще-то я Ронан Бойл, – ответил Брайан, надев на нос воображаемые очки и так точно изобразив меня, как никому не удавалось до него. Хотя до него никто, собственно, и не пытался. Странное ощущение, как будто видишь собственное отражение в зеркале. Я расхохотался, и пар от моего дыхания тут же осел на стеклах очков. Случилось это не вовремя, потому что как раз в этот момент из Коллинз-хаус выходила капитан де Валера, за которой следовало два десятка офицеров и весь остальной отдел. Она стукнула меня шилейлой по голове, и я послушно вытянулся в струнку.
Рядом с Брайаном стояла Лог Макдугалл, которая, хоть и спасла меня от Большого Потного Джимми Гиббонса, все еще немного пугала. Она покачивалась из стороны в сторону, испуская низкий хриплый смешок. Выглядело это так, будто Лог собирается сбежать отсюда или запустить себя в космос. Если уж быть честным, Макдугалл не выглядела нормальной в обычном смысле этого слова.
В конце ряда стоял стажер, с которым я знаком не был, но знал, что его зовут Тим-Медведь. Он и правда был самым настоящим небольшим медведем и оставался для меня загадкой. Комбинезон стажера он не носил и вообще всегда держался в сторонке.
Как только “Fields of Athenry” стихли, Пэт Финч тяжело шагнул назад и упал на траву. Это так напугало кролика-О’Брайен, что она тут же превратилась в осла, наблюдать за которым всегда было очень занятно. Взбрыкнув, она унеслась по полям к озеру.
Повисла полная тишина.
– Cead mile failte, – произнес заместитель комиссара Финбар Дауд в старомодный мегафон. – Добро пожаловать в Коллинз-хаус. – Финбар Дауд – человек настолько обычный и скучный, что его даже описывать не надо. Попробуйте мысленно его представить. Ну вот! Так он и выглядит. И неважно, что вы себе нарисовали, все правильно. Это он.
Дауд жестом указал на герб, висящий над главным входом, где красовалась шилейла, проламывающая череп лепрекону, с пересекающей ее надписью на латыни: “Pugnabimus Nympharum”. Глаза лепрекона заменили на крестики – показать то ли что он в стельку пьян, то ли что он мертв.
– Конечно, многие, особенно в наше время, жаловались на такой суровый герб, – продолжил Дауд
[22]. – Пожалуйста, хватит писать нам об этом. И если вы уже в цепочке писем, не отвечайте на все. Один из наших заместителей уже занимается поиском нового дизайна герба, и я уверяю вас, мы учтем все точки зрения, – монотонно бубнил Дауд. Он раскрыл старинный свиток, и момент был очень неловким, потому что он не знал, что делать с мегафоном в другой руке. Его могла подержать сержант О’Брайен, но сейчас она находилась в образе осла и с большим удовольствием терлась задом о низкую каменную стену.
– Профессор Мудрый Юный Джим из Медовых пещер зачитает вам клятву рекрута, и да, позже мы проверим ее, – сказал Дауд.
После этих слов вперед, неуклюже переваливаясь, вышел лепрекон, которому на вид было не меньше тысячи лет, и взял в руки свиток. Ростом не больше метра, зато бороду отрастил метров восемь длиной, поэтому всегда возил ее перед собой, аккуратно уложенную в небольшую тачку. Мудрый Джим глотнул из фляжки и начал зачитывать клятву.
