Мы погрузили Мелкого Глена в бочечный лифт, и я орудовал рычагом, который вернул нас обратно на высоту Ногботтома. Оказалось, что подниматься на лифте гораздо труднее, и подъем у нас занял минут пятнадцать.
Когда оказались на поверхности, было восемь вечера пятницы, как и всегда в Ногботтоме. Мое лицо пылало, и я громко, с облегчением рассмеялся. Во всем этом хаосе мы забыли про Лили. Но это совсем не значило, что я не был рад увидеть ее – со странным извивающимся свечением в пасти.
Этим свечением был Прекрасный Лиам. Она поймала лепрекона, когда тот пытался смыться. Он по-прежнему сливался с местностью, но для Лили это ничего не значило. На зрение собаки полагаются во вторую очередь; гораздо больше животные воспринимают окружающий мир через обоняние. Лили узнала его одеколон из погреба отеля «Мэлтон» и произвела арест. (Хочу уточнить: так как волкодавы, состоящие на службе в Специальном отделе, не говорят ни по-английски, ни по-ирландски, ни на языке фейри, полиция считает, что, раз уж вы оказались в зубах волкодава из Специального отдела, то автоматически находитесь под арестом, и постарается как можно раньше зачитать вам ваши права.)
Прекрасный Лиам сбросил маскировку и показался нам. Шиобан де Валера шагнула вперед и целовала его дольше, чем это показалось бы приличным, одновременно защелкнув на его запястьях наручники обычного человеческого размера. Капитан в ней одержал верх над несчастной влюбленной. К счастью, мои очки лежали разбитыми где-то внизу в Радужной комнате, поэтому я не могу сказать, как выглядел Прекрасный Лиам выше своих ботинок, и влюбиться мне тоже было не суждено.
– Отпусти меня, любовь моя, – прошептал Лиам капитану.
Она погладила его по волосам. Ясно, Шиобан де Валера размышляет, не отпустить ли его. Но потом капитан с силой сжала его гриву и одним быстрым движением бросила в сумку, которую сняла с пояса.
– И не возись там с овцами, любимый! – крикнула она ему вслед, плотно завязывая сумку. – Ну, Бойл, так как я слегка потрепана и влюблена сильнее, чем когда-либо, может, ты отвезешь нас домой?
Я улыбнулся капитану, и лицо ее засияло от удовольствия. Больше я такого в ближайшие несколько месяцев не увижу. Мы представим улики человеческому и волшебному магистрату, и дело о краже в отеле «Мэлтон» будет закрыто. Стадо овец стало приятным бонусом; о его исчезновении заявляли в Талламоре. «Мерседес» принадлежал врачу из Клэрморрис по имени Фрэнсис Гейнер, специалисту по замораживающей липосакции.
На обратном пути через Ногботтом я был расслаблен и уверен в себе. Это позволило мне проникнуться чудесной странностью города, даже при том, что видел я не так уж и много. Заметил то, чего не замечал раньше, вроде корытцев с легким пивом для работающих животных и с сидром для неработающих.
Пройдя через главную площадь, мы направились обратно к Мосту загадок. Из домов доносился звук десятков арф, на которых кто-то учился играть. Маленький лепреконский ребенок, не больше трехсот лет отроду, помахал мне из окна на верхнем этаже.
Я улыбнулся и помахал в ответ, приветствуя его своей шилейлой.
Но после этого малыш выкрикнул: «Сожри это, тощий бифи!» – и швырнул прямо мне в голову гнилой капустой.
Она попала точно в цель. Хотелось бы сказать, что часть этой столетней капусты в итоге не оказалась у меня во рту, но это было бы неправдой.
Я сплюнул и вытер лицо, после чего капитан де Валера потрепала меня по спине.
– Ну вот, Бойл, – сказала она. – Теперь ты знаешь, каково это – чувствовать себя одним из нас.
Мне удалось рассмеяться над этим, вытереть остатки капусты, и мы продолжили путь обратно в Коллинз-хаус.
Глава десятая
Возвращение в Килларни
На обратном пути я узнал кое-что важное.
Во-первых, проход на Мост загадок стоит три пятьдесят евро, но при выходе из Ногботтома аж четырнадцать пятьдесят. Это безумие. Они знают, что могут подловить вас там, где вам некуда деваться. Это как жвачка, которая в аэропорту стоит дороже.
И при этом вы не можете воспользоваться другим Мостом загадок. Его просто нет. Толстый фейри, который работает у моста на стороне Ногботтома, обожает эту шутку: «Если вам не нравятся цены, наслаждайтесь соревнованием!».
Но в том-то и дело, что никакого соревнования нет. Либо вы идете по Мосту загадок, либо проводите остаток своих дней в Ногботтоме, питаясь фальшивым единорогом с картошкой и утопая в слезах после самых печальных на свете мюзиклов.
Цена за проход в обратную сторону на мосту нигде не обозначена, поэтому, если вы окажетесь там, она вас немало удивит. Загадка, впрочем, была легче и звучала примерно так:
Хоть я слепа, но много глаз.
В гарниры превращают нас.
Отца – в пюре, а маму тушат или жарят.
Из братца часто делают гратен.
Сестренку добавляют и в салаты, и в сотэ,
А малышей ее, увы, пекут да варят.
Если вы сказали «картошка», то попали в точку. Хотя в моем состоянии легкого бреда до меня это дошло не сразу, и ответ казался обманчиво очевидным. Хранитель, пока мы думали, ни разу не поднялся из своего кресла. Он зевал, потягивал имбирное пиво, грубо сунув наши двадцать девять евро в пневматическую трубу, откуда их тут же унесло.
Путь через Лес Адаира занял кучу времени. Я случайно слишком близко подошел к побегу «Целующей Девушки» и поплатился за это укусом в лодыжку, после чего потребовалось наложить повязку и смазать это место мазью в медицинском отделении на пятом этаже Коллинз-хаус.
Раздражало также и то, что Мелкий Глен всю дорогу выпускал из себя последние скопившиеся газы. Еще он бесконечно ворчал на городскую команду Ойфигтауна по хёрлингу, говоря, что играют они ужасно, и насылая на них инфекцию.
Капитан де Валера все еще была под действием чар, напевая песню “Shape of you” Эда Ширана, где в том числе есть строчка «Я влюблена в твое тело», повторяя ее снова и снова. Не очень комфортно слышать, как идущий рядом с тобой вышестоящий офицер напевает что-то подобное, поэтому я просто старался не обращать на это внимания. Иногда видел, как рука капитана тянется к сумке, – она, очевидно, до сих пор раздумывала, не выпустить ли Лиама на свободу.
– Я не собираюсь его отпускать, – возражала капитан. – Просто хочу вдохнуть на секунду чудесный запах его волос. И сразу же положу обратно, обещаю. – Поэтому мне всякий раз приходилось пресекать каждую такую попытку быстрым и легким ударом ей по пальцам своей шилейлой из болиголова.
К тому моменту, когда мы дошли до потока виски, я был сыт по горло обоими моими спутниками, поэтому позволил Мелкому Глену хорошо приложиться к девяностопроцентному потоку, после чего он наконец задремал. Мне надоело слушать его ворчание по поводу всех команд Тир На Нога по хёрлингу
[38].
