Я ехала, не останавливаясь, пока на сгустились сумерки. Мои фары осветили фигуру, прижавшуюся к зеленой изгороди. Человек закрыл лицо руками, и я заметила, что руки грязные и расцарапанные. Поняв, что это девушка, я затормозила. Она не двинулась с места, и тогда я открыла водительскую дверцу.
– Ты куда идешь? Подвезти тебя? – спросила я.
Она молча смотрела на меня опухшими, словно заплаканными, глазами. Я натянула свою широкую футболку на живот, хотя что она могла мне сделать? Она совсем не была похожа ни на меня теперешнюю, ни на меня более юную, но я захотела увидеть в ней себя, и мне это удалось. Темные пятна на ее свитере и шортах вполне могли быть следами крови. Такие же темные пятна виднелись и в ее волосах, нечесаных и спутанных в колтуны.
– Я ищу дорогу в город, – наконец проговорила она. Я поглядела на висящий у нее на шее медальон, еще совсем новенький, и поняла, что какое-то время он будет ей постоянно мешать, как инородное тело.
– А я еду в противоположную сторону.
– Можете меня немного подвезти? – взмолилась она. – Хотя бы чуть-чуть.
– Погоди! Стой на месте. Мне надо подумать.
Я открыла багажник, переложила все, что там было, в рюкзак, пристегнула к нему сбоку спальный мешок. Она наблюдала, как я опустошила багажник, оставив там немного еды и старую карту. Когда я подошла к ней и протянула руку, она испуганно отпрянула, а я отдала ей ключи от машины.
– Старайся не привлекать внимания, поезжай по проселочным дорогам, – сказала я ей на прощание, неуклюже закинув рюкзак за спину. – Пей дождевую воду. Ты умеешь водить машину?
– Да, меня отец научил.
– Сумеешь освежевать кролика?
– Да.
– Надо вспороть брюшко и сделать продольный разрез, потом вскрыть грудную клетку и выпотрошить внутренности, – сказала я на всякий случай.
Я знала, что от мертвого кролика будет подниматься пар, что она всю ночь проведет без сна подле него, и медный запах будет щекотать ей ноздри. Совы и летучие мыши будут порхать у нее над головой, а потом начнет моросить дождь, и она привыкнет прислушиваться к любым звукам в ночи и бежать как можно дальше.
– Я смогу, – твердо заявила она. – Спасибо!
Ее опухшие лодыжки были все в крови и укусах после долгой ходьбы по голой земле. У меня екнуло сердце.
– Удачи тебе, – сказала я и зашагала по дороге.
Она стояла, все еще недоверчиво глядя мне вслед.
– Не смотри на меня! – крикнула я ей через плечо. – Тебе надо ехать!
Я подождала, пока она неуверенно тронулась с места и выехала на дорогу. Если бы эта малолетка сидела за рулем, выпрямившись и убрав волосы назад, она бы сошла за взрослую. По пути она бы могла подбирать других девушек. Она могла бы избежать беды. И все же я невольно подумала: «Почему она так легко отделалась, а я нет?» Но потом ужаснулась этой мысли, потому что, судя по пятнам крови на ней, ей было вовсе не легко, и ее новенький медальон доказывал, что в любом случае легко ей не отделаться. Как же мы беспечно относимся к нашим девушкам. Оборона – выученное поведение. Я этому была обучена. И я делилась своим знанием. Моя рука тронула пистолет, спрятанный глубоко в кармане джинсовой куртки.
Когда мимо меня промчалась машина, я инстинктивно спрыгнула в заросшую травой придорожную канаву. Рюкзак больно впился мне в плечо. Без машины я ощущала странную свободу. Теперь я не пряталась от мира ни в какую скорлупу. Теперь я была сама по себе.
7
Я шла в ночи. В отсутствие указаний доктора А я вела беседу с камнями. Разговаривала с дорожной грязью. Потом вошла в поле, села в высокой траве и разговаривала с небом, глядя на восходящее солнце. Я разговаривала со своей ладонью, приблизив ее к губам, так что на ней ощущалось лишь мое теплое дыхание и тихо произнесенные слова, которые отскакивали от нее.
– Как ты себя чувствуешь? Как ты себя чувствуешь? – спрашивала я себя. – О чем ты думаешь?
У меня разыгралась изжога, и мне захотелось сунуть нос во влажную скошенную траву. И еще вдруг страстно захотелось съесть то, что раньше вызывало у меня отвращение, а то, что я раньше любила, теперь вызывало у меня гадливость. Как же они были неприятны – эти вымороченные ощущения и реакции.
Я расположилась в поле, хотя не должна была этого делать. Но я решила спать днем и идти ночью. Так будет лучше. В поле паслись крупные бурые коровы, они бродили неподалеку и всем своим видом выражали тревогу. Я стала собирать камушки с намерением бросать в них, но испугалась, что спровоцирую их агрессию, и к тому же я утомилась и хотела спать, поэтому оставила их в покое.
Стемнело. Быстрее, чем я ожидала. В палатке стало вдруг совсем темно.
Я лежала на твердой земле, прислушиваясь к копошащимся вокруг меня существам.
Когда я расстегнула молнию палатки, воздух и трава были влажные. Вдалеке при свете луны я увидела горы. Сделав глубокий вдох, я осознала, что мои легкие чувствуют себя как-то по-новому, и эта новизна ощущений передалась всему телу. Вполне возможно, что, всякий раз увидев горы, даже в тысячный раз, я невольно испытывала чувство благодарности. Мне было довольно того, что я их видела. Помнила. Медленно я собрала вещи в рюкзак. Коровы казались печальными. В конце концов, они не затоптали меня насмерть. Я погладила одну из них по голове, тронув за мягкое ухо. «Прощайте!» – сказала я им.
Вскоре я дошла до автобусной остановки. Я подождала немного в темноте. Мимо проехал большой автобус, но не затормозил. Люди, которые ехали по своим делам, глядели из окон, освещенных яркими потолочными лампочками для чтения.
Вскоре подошел еще один автобус. Большой, с высокими плюшевыми креслами, вытертыми и пахнущими застарелым потом. «На север», – ответил водитель, отвечая на мой вопрос, куда идет автобус, что меня вполне устраивало. Ближе к хвосту сидел одинокий пожилой пассажир, и я села в середине салона, в самом темном месте. Мне не хотелось сидеть ни с кем рядом.
Но вскоре старик встал со своего места, подсел ко мне и завел разговор, чего и следовало ожидать. Он взглянул на меня. А я прислонилась головой к окну, отвернувшись от него. Моя щека была прижата к грязному стеклу, и я притворилась спящей.
– Вы не спите, – сказал он. И прижал руку к стеклу позади моей головы.
Мои глаза были закрыты, и я их открыла. Вокруг не было ни огонька, сплошь поля. Нас обогнала машина, она мчалась плавно, словно олень.
– Не будьте невежей, – заметил он.
– Я устала, – ответила я. – И уже поздно.
– А вы куда едете? – От него исходил едва уловимый сладковатый запах мочи. Во тьме салона я видела только его очертания на соседнем кресле. Я чуть поерзала.
– Я еду к мужу.
Он рассмеялся:
– Ну как же, у нас имеется муж!
– Да, его зовут Р, он – эмиссар, – сымпровизировала я. Я была влюблена в своего придуманного мужа, который гарантировал мне безопасность. Этот высокий добряк неотступно следовал за мной по всей стране, умоляя: «Вернись ко мне!» – и предлагал: «Давай создадим семью!»
