Она долго смотрела на мужа, о чем-то думая, а потом подозрительно спросила:
– Постой, а почему Новиков звонил тебе?
– Потому что он собирается продать часть бизнеса, в уставе же сказано, что если один из участников хочет продать свою долю, то в первую очередь должен обратиться с предложением о покупке к партнерам и лишь потом к сторонним лицам.
– А ты… партнер?
– Да. Уже пару месяцев как. Новиков знал, что новые вложения я не сделаю, но сказать о своих планах был должен.
– Погоди… – Лара потерла ладонью лоб. – Я ничего не понимаю. Платон сделал такую гадость, сейчас хочет войти фактически в твой бизнес… Так… с ума сойти… мне еще предстоит осмыслить, что ты купил кусок «Светской Москвы», – пробормотала она, а Александр с интересом наблюдал за происходящим. – И ты ему позволишь?
– Да.
– Но почему?!
– Я не могу указывать Новикову, кому продавать свою долю, а кому нет. Я не имею такой возможности.
– Жизнь вас снова сводит.
Лара вскочила на ноги и стала беспокойно наворачивать круги вокруг лежака.
– Тебе не тревожно? – спросила она после десятого круга.
– Нет.
– Почему?
– Потому что Платон покупает девять процентов, а я владею тридцатью. – Он позволил себе наконец улыбнуться, глядя, как Лара резко опустилась рядом.
Она вглядывалась в его смеющееся лицо, что-то пристально в нем искала, ответ на какой-то вопрос, а потом медленно произнесла:
– Ты его опередил. Ты никогда не сдаешься, да?
Свиридов вспомнил лето, и этот самый пляж, и как он медленно мучительно умирал от ее молчания, почти уже не веря в счастливый финал. Но все равно упрямо слепо ждал ее первого шага навстречу.
За спиной шумело море, накатывая волнами на песок, а потом отступая. Катя скакала чуть в стороне и что-то вытряхивала из ведерка.
Лара сидела рядом, и Свиридов знал, что она тоже думает о прошедшем лете и о том, что им пришлось пережить.
Он коснулся пальцами всегда для него прекрасного лица, медленно провел по нежной щеке, губам, шее, а потом ответил:
– Никогда.
7
Виктор Викторович Новиков уехал с работы рано, сразу после звонка Свиридову. Захотелось вдруг выйти из офиса, прогуляться. Он поехал на Арбат, заглянул в любимый книжный, поговорил с Абрамом Моисеевичем, полистал редкие издания, а затем направился в ресторан выпить чашку кофе.
Все складывалось хорошо. Он отдаст долю бизнеса Нине, и она окажется заинтересованной стороной. Участие в «Светской Москве» крепко привяжет ее к изданию, не позволит уйти к конкурентам. Свиридов будет надежным противовесом, который не разрешит сделать ненужных вещей. Да, он не специалист массмедиа, зато отличный управленец и контролер, хорошая узда для Нины. Сам же Новиков постарается занять наблюдательный пост, он посмотрит, как начнет работать этот новый, созданный им механизм. И за ним, конечно, останется право вето, потому что половина бизнеса все-таки по-прежнему будет принадлежать Новикову.
Именно об этом размышлял Виктор Викторович, открывая дверь ресторана, сдавая свое пальто в гардероб, направляясь к столику, а потом увидел ее.
Вера Дмитриевна сидела у окна и внимательно читала меню.
– Вы позволите? – спросил Новиков.
Она подняла голову.
– Добрый день, да, присаживайтесь, буду не против компании.
– Какая погода холодная.
– Скоро Новый год.
– Да, скоро, – согласился Новиков, рассеянно листая свое меню.
Вера Дмитриевна не казалась сегодня строгой, в ней проглядывала даже мягкость, та самая женская мягкость, которая дает возможность мужчине почувствовать себя сильным. Виктор Викторович смутился и стал делать вид, что изучает предложенные блюда.
Однако когда подошел официант, он заказал только кофе. Вера Дмитриевна взяла чай и пирожное.
– Очень люблю сладкое, – призналась она. – Редко могу отказаться от десерта. Как ваши дела? Как журнал?
– Неплохо. Вам действительно интересно или спрашиваете из вежливости?
У нее дрогнули уголки губ.
– Из вежливости, разумеется.
– Я так и подумал.
Ему почему-то хотелось перед ней оправдаться, сказать, что к последним новостям о ее сыне он не имеет никакого отношения, и вообще, они теперь партнеры, но чувствовал, что говорить этого не стоит.
Вера Дмитриевна налила в чашку заварку из маленького чайника, добавила теплого молока из крошечного молочника и приступила к десерту.
– Вы никуда не уезжаете на Новый год? – спросил Новиков.
– Нет. К тому же первого числа ко мне обязательно заглянут дети, внучка. Хочу купить настоящую живую елку.
– Не любите искусственную?
– Не люблю, – подтвердила она. – В доме должно пахнуть хвоей, иначе какой праздник?
Удивительная женщина, и недоступная. Хотя, может, решиться…
– Вера Дмитриевна, как вы смотрите на то, чтобы сходить вместе на концерт? Здесь на Арбате в Доме музыки интересные программы…
– Не стоит, – мягко оборвала она.
На концерты они всегда ходили вдвоем с мужем. Он был меломаном, поэтому они часто выбирались в консерваторию или концертный зал. После того как мужа не стало, Вера Дмитриевна на концерты не ходила. Не могла. И просто не представляла себя рядом с другим мужчиной.
Виктор Викторович, получив второй раз отказ, долго разглядывал свою чашку кофе.
Вера Дмитриевна не хотела его обидеть, поэтому добавила:
– Но мы можем с вами прогуляться.
Они сидели за столиком, говорили о вещах, которые ни к чему не обязывали. Виктор Викторович был мастером вести разговоры, Вера Дмитриевна была хорошим слушателем и достойным оппонентом.
Когда они вышли на улицу – шел снег, мокрый, крупный, как ватные хлопья. Он долетал до земли и почти сразу же таял. Это был первый снег, он делал улицу нарядной и почти зимней.
Виктор Викторович понимал, что сейчас они дойдут до конца Арбата и расстанутся. Но, может быть, она разрешит позвонить. И тогда он наберет ее тридцать первого декабря и поздравит с наступающим Новым годом. Ему легко было представить ее квартиру с живой, пахнущей хвоей елкой, и большой накрытый стол, за которым соберется вся семья, и обмен подарками. Он знал, что все именно так и будет.
Мимо шли люди, много людей. Арбат редко бывает пустым, если только поздним вечером или ночью.
Виктор Викторович смотрел на этих людей и думал, что у каждого из них своя жизнь, свои заботы и мечты.
Если бы он мог, если бы умел видеть сквозь стены, через города и страны, то, наверное, он бы рассказал, чем сейчас, в этот самый момент, занимаются и что чувствуют самые разные люди.
